Око силы. Первая трилогия. 1920–1921 годы - Андрей Валентинов

– Немного, – Берг улыбнулась, стряхивая с волос мелкие кусочки штукатурки. – Десять минут…

– Понял, подключение заканчиваем. Проверьте…

Берг взглянула на какие-то непонятные Арцеулову верньеры, щелкнула переключателем, а затем повернулась к одному из техников. Тот, взглянув на горевшее перед ним табло, кивнул.

– Все в порядке, – сообщила Берг. – Системы работают… Восемь минут…

Следующие два снаряда взорвались почти одновременно – первый угодил в казарму, второй упал возле самой ракеты. Берг вздрогнула, быстро сняла очки и принялась яростно их протирать, продолжая следить за пультом.

– У нас не включается подача кислорода, – послышался голос полковника. – Проверьте, Наталья Федоровна…

– Сейчас… – девушка быстро перещелкнула какой-то тумблер, взглянула на вспыхнувшую лампочку:

– Должно включиться. Попробуйте еще раз, Николай Иванович…

Еще один снаряд упал где-то далеко, и на отдаленный разрыв никто даже не среагировал. К обстрелу начинали привыкать.

– Все в порядке, «Мономах». Пять минут…

Теперь снаряды падали совсем близко. Один разнес небольшое строение метрах в трехстах от ракеты, второй взорвался за рубкой. Свет на мгновенье погас, затем снова загорелся. Кто-то не выдержал и закурил. Арцеулов достал кисет, но сдержался – времени оставалось совсем немного, можно потерпеть…

– Три минуты, – сообщила Берг. – «Мономах», готовы? Начинаю отсчет…

– У нас все готово, – подтвердил Лебедев. – С Богом!

Берг включила очередной тумблер. На панели управления загорелась лампа, на этот раз зеленая. На небольшом табло начали выскакивать цифры в убывающей последовательности: 175… 174… 173…

Обстрел на какое-то время прекратился. Арцеулов облегченно вздохнул и достал часы. На циферблате серебряного «Буре» был без двух минут полдень.

– Включаю системы зажигания, – негромко проговорила девушка. Через мгновенье в нижней части ракеты из огромных сопел ударили фонтанчики огня. Послышался низкий мощный гул. На табло по-прежнему выскакивали цифры: 63… 62… 61…

– Минута! – почти крикнула девушка. – Система зажигания работает! «Мономах», как у вас?

– Полный порядок, – на этот раз ответил Семен Аскольдович. – Наталья Федоровна, вы кнопки не перепутаете?

Трудно было понять, шутит ли Богораз или говорит всерьез. Впрочем, Берг, лучше других знавшая странного студента, усмехнулась и стала быстро переключать какие-то тумблеры, отчего зеленая лампа погасла, а на смену ей зажглась красная. Гул двигателей усилился, языки пламени теперь достигали земли. Бетон стартовой площадки почернел и начал дымиться. 20… 19… 18… – отсчитывало табло.

И тут вновь ударили невидимые пушки. На этот раз они били часто, словно боясь не успеть. Цепь разрывов прошла по полигону, один задел решетчатую ферму, и Арцеулову показалось, что громада «Мономаха» еле заметно качнулась.

10… 9… 8… Ростислав ждал, что девушка и в самом деле будет нажимать на кнопку, но она достала из маленького шкафчика длинный плоский ключ и осторожно вставила в гнездо, скрытое между двумя тускло мигающими лампами.

– Зажигание!

…В уши ударил грохот. Из сопел ракеты хлынуло темное, густое пламя, нижняя часть «Мономаха» начала окутываться белым паром. Огромный корпус ракеты дрогнул.

– Есть! – послышался еле различимый сквозь шум голос Лебедева. – Движемся!

«Мономах» вновь содрогнулся, медленно, как бы нехотя, приподнялся и повис, словно не решаясь расставаться с землей. Но струи огня ударили гуще, и ракета, окутанная облаком пара, стала неторопливо подниматься ввысь. Казалось, она росла – гигантский дымящийся столб пламени делал ее еще выше. Земля гудела, стены рубки мелко подрагивали, лампы на пульте мигали, словно передавая какой-то неведомый сигнал.

– Старт прошел нормально! – прокричала Берг в микрофон. – Счастливо, «Мономах»!

– Счастливо, Земля! – послышался слабый, еле различимый голос Лебедева. – До встречи!

– Счастливо! – донесся голос Богораза. – Мы обязательно вернемся! Мы…

Грохот заглушил его слова. Ракета уже была высоко. Сквозь толстое стекло можно было видеть лишь объятую огнем и дымом стартовую площадку. Берг, придвинув окуляр перископа, продолжала наблюдать, что-то быстро записывая на клочке бумаги. Арцеулову перископа, естественно, не досталось. Он хотел выскочить наружу, но сдержался.

– Поздравляю, господа! – Наташа улыбнулась, пряча, ненужные очки. – Кажется, удалось…

Все зашумели, бородатый подполковник – руководитель старта – поцеловал девушке руку, остальные окружили Берг, что-то возбужденно говоря. Арцеулову и самому хотелось подойти поближе, поздравить Наташу и всех остальных, но разрыв очередного снаряда вернул его к реальности.

– Господа! – крикнул он. – Полигон под обстрелом. Предлагаю немедленно начать эвакуацию!

– Да-да, – закивал подполковник, быстро взглянув на Берг. – Надо собираться, господа! Нас ждет грузовое авто…

– Уходите, – продолжал капитан. – Через несколько минут я взрываю объект…

– Меня не надо, – Берг улыбнулась, но улыбка вышла невеселой.

– Наталья Федоровна, – удивился капитан, – надо уходить! Нас ждут. Все в порядке, «Мономах» взлетел…

– Я останусь… – Наташа покачала головой и перевела взгляд на мигающие огоньки пульта. – Нужно убедиться, что «Мономах» вышел на орбиту. Если что, я смогу им помочь…

– Сколько понадобится времени?

– Минут двадцать, может, больше… Уходите, Ростислав Александрович, я все равно остаюсь.

– Ладно, – Арцеулов повернулся к остальным. – Уходите, господа. У вас еще остался какой-нибудь транспорт?

– Мотоциклет, – сообщил кто-то из техников. – Я могу подогнать его к выходу.

– Хорошо. Уходите…

Подполковник подумал, кивнул и приказал всем уходить. Через минуту в рубке остались только Ростислав и Наташа.

– Вы что, вообразили себя Ланцелотом? – поинтересовалась девушка, не поворачивая головы.

– Представьте себе, – капитан принялся не спеша сворачивать самокрутку. – А вы принимали меня за кого-то другого?

– Не задавайтесь, – Берг на мгновение обернулась, и Ростислав заметил, что от прежнего волнения на ее лице не осталось и следа. – Вы даже на Дон Кихота не похожи, Ростислав Александрович, – слишком мрачны…

– Зато ваш Косухин – весельчак! – ляпнул капитан.

– Мой Косухин, – мечтательно повторила девушка и рассмеялась.

Арцеулов, невнятно пробормотав о желании покурить на свежем воздухе, поспешил подняться наверх.

У рубки было пусто и тихо. Обстрел прекратился, над полигоном повисла звенящая, почти невероятная тишина. Внезапно где-то совсем рядом послышался стук металла. Капитан резко оглянулся: бородатый подполковник сидел на корточках возле пулемета, без особого успеха пытаясь вставить ленту.

– Я отправил всех на авто, – сообщил он. – Господин капитан, вы не поможете? Честно говоря, я не занимался этим делом еще с училища…

Арцеулов вздохнул и пошел к пулемету, прикидывая, где лучше будет его установить.

Косухин не терял времени, приказав установить под покровом ночи несколько рядов мин, оставив лишь неширокий проход, обозначенный ветками. Именно по этому проходу прошли парламентеры – двое солдат в серых шинелях с меховым воротниками и офицер в такой же шинели, но с большими красными петлицами и в меховом кепи. Разговаривали долго, но с прежним результатом: сдавать полигон китайским милитаристам Степа не собирался. Время шло, китайцы молчали, но Косухин, не веря этой тишине, приказал всем укрыться в окопе – и вовремя. Что-то грохнуло, затем еще, и на позиции обрушились первые снаряды.

Кое-кто сплоховал – выскочил наружу и тут же был скошен осколками. Вокруг завопили, и над окопами пронеслась хорошо знакомая Косухину бессмысленная и страшная фраза: «Братва! Окружают!». Тем временем китайцы быстро и деловито занимали позиции прямо по гребню холмов. Теперь окопы были под прицелом вражеских пулеметов.

Степа, устав ругаться и агитировать, присел в траншее и задымил «козьей ногой». Здесь его и нашел фельдфебель Гаврилов, поспешивший сообщить, что уже без пяти минут двенадцать, а значит, пора начинать эвакуацию. Слово «эвакуация» было произнесено особо выразительно.

Косухин взглянул на вождя здешних революционеров так, что тот мгновенно прикусил язык, после чего заметил, что все паникеры будут, как и положено в подобных случаях, отправлены прямиком «в штаб Духонина». Гаврилов не понял. Степе решил уделить минуту-другую истории славных событий 17-го года, но не успел. Очередной разрыв снаряда обильно посыпал их сухим красноватым песком, и читать политграмоту расхотелось. Косухин решил пройтись по окопам, дабы лично подбодрить народ и укоротить паникеров, как вдруг сообразил, что уже наверняка полдень. Часов у Степы не было, он хотел уточнить время у одного из офицеров, возившегося поблизости с непослушной пулеметной лентой, как вдруг почувствовал, что земля начала мелко дрожать. В первую секунду подумалось об очередном обстреле, но затем откуда-то сзади донесся низкий протяжный гул.