Касьянов год - Николай Свечин

Алексей Николаевич сидел в буфете и читал газету. Мир, как всегда, истекал кровью. В Китае войска Большого кулака гонялись за иностранцами. Отряд генерала Тунг-Фусианга бился с русскими, и неудачно. Осажденные в Пекине посольства надеются на помощь… В Африке своя заварушка, англо-трансваальская война. Боэры[55] бьют британцев, как хотят. Сыщик перешел к другим новостям. В Париже очередная Всемирная выставка. Воздушный корабль Цеппелина пролетел над Боденским озером. Ведется расследование покушения на принца Вельского. Автомат-фотограф «Боско» дает готовую карточку за три минуты.

Особенно внимательно Лыков изучил судебную хронику. Дело братьев Скитских не сходило с газетных полос. Еще много писали о процессе над Саввой Мамонтовым. Вот где аферы так аферы, не то что в Киеве. Сыщик нашел также статью, касающуюся лично его. В ней сообщалось о суде над убийцами читинского полицмейстера Сомова. Преступников поймал Алексей Николаевич и сдал следователю. Теперь суд закончился. Приговор оказался жестоким: шестеро были приговорены к повешению. Но государь только что смягчил его. Он оставил смертную казнь лишь для троих непосредственных убийц, а остальным соучастникам заменил на пожизненную каторгу. Что ж, кровь за кровь. Полицмейстера тяжело ранили выстрелом через окно, а потом безжалостно добили. Пусть теперь убийцы горят в аду.

А что делается в Киеве? Так… Прошли рысистые состязания на Эспланадном плацу за гитовый приз в четыреста рублей для лошадей третьего класса. Победил скакун Вихрь-Богатырь завода наследников Давыдова. Известный сутенер и подкалыватель Петр Кулаков по кличке Петька Красавчик нанес несколько ножевых ран сутенеру Панько, прямо на Крещатике. Ну, теперь сыщика это не волнует, он едет домой. Против бань Бугаева на Подоле всплыл утопленник… Асланов спишет на несчастный случай, да и черт с ним. В Саперной слободке трое напали на городового, сорвали с него свисток и принялись душить. Это уж чересчур!

В этот момент Лыкова позвали к телефону. Звонил Изя Прозумент. По поручению отца он хотел передать сыщику бумаги товарищества цементных заводов «Фор». Там за Мерингом числились значительные долги. Сгодится в копилку, подумал Алексей Николаевич и спросил, куда ему подъехать. Изя почему-то назвал Загородный проулок возле городской скотобойни. Делать нечего, питерец взял извозчика и покатил. Время до поезда все равно надо было чем-то занять.

Вдруг на Бессарабской площади он увидел старика Прозумента, выходящего из почтовой конторы.

— Лев Моисеевич!

— Ой! Опять вы, Алексей Николаевич. Еще не уехали?

— Нет. Вот, спешу к вашему Изе, забрать бумаги, что вы приготовили.

— Какие бумаги? Я все вам отдал.

— А от цементного товарищества. Изя телефонировал мне сейчас в гостиницу и сказал, что вы поручили передать их мне. Почему-то возле боен…

Прозумент отступил на шаг и сказал срывающимся голосом:

— Я ничего Изе не поручал. И вообще, молод он еще общаться с чиновниками Департамента полиции. Если было бы нужно, я сам бы вам телефонировал.

Лыков вдруг почувствовал, как у него тяжелеют ноги. Вот отчего Загородный проулок…

Подрядчик стал белее мела:

— Мой мальчик! Что с ним сделали?

— Успокойтесь, это был не он.

— Как не он? Вы сказали — Изя!

— Я с вашим сыном и двумя фразами не обменялся, — пояснил сыщик. — И конечно, когда услышал в телефон молодой голос, сразу поверил. А это была ловушка. Кто-то выдал себя за него.

Прозумент постоял несколько секунд, а потом закричал диким голосом:

— Фурман! Фурман!

— Садитесь на моего, — предложил питерец.

— А вы?

— Так до гостиницы рукой подать. Я возвращаюсь.

— Благодарю!

Лев Моисеевич уселся в экипаж и велел мчать его на Подол как можно быстрее. А Лыков отправился назад в номера. На душе у него было муторно.

Значит, Спиридон не поверил. Удавил Арешникова и решил избавиться заодно и от сыщика. Ловко он придумал с бумагами цементного завода. Очевидно, что за питерцем следят. И сейчас к надзирателю летит гонец с сообщением, что ловушка не сработала. Надо срочно убираться.

Алексей Николаевич торопливо поднялся в номер. Он еще не до конца сложил вещи и теперь принялся лихорадочно их укладывать. Первым делом ордена! Затем бумаги для Витте с доказательствами предстоящего банкротства его зятя. Лыкову попались еще какие-то листки. Что это? Машинописный документ со множеством цифр… Он поднес его к свету и стал разбирать. «…Выходит 1 околоточный на 5,2 городовых и на 2500 жителей. Между тем в Риге 1 околоточный приходится на 6,7 городовых и на 4286 жителей. Поэтому предлагаемое вами увеличение является чрезмерным». Что за чушь?

— Тьфу!

Сыщик бросил листки на пол и даже брезгливо вытер руку о брючину. Он вспомнил, откуда взялись странные бумаги. По приезде в Киев полицмейстер Цихоцкий вербовал его в сторонники увеличения штатов местной полиции. И вручил возражения Министерства финансов на проект Трепова. А теперь околоточный надзиратель этой полиции гоняется за сыщиком, чтобы его убить! Пусть сами тогда и защищают свои штаты, а на помощь надворного советника не рассчитывают.

Уложив имущество в чемодан, Лыков высунулся в коридор. Пусто. До поезда еще три часа, но лучше провести их на вокзале. Там, по крайней мере, безопаснее. Он вышел из номера, подошел к лестнице — и замер. Снизу поднимались несколько человек. Не успел…

На цыпочках питерец отбежал в конец коридора и спрятался в гладильной комнатке. Оставил щелку, чтобы наблюдать. Четыре молодца в одинаковых черных костюмах направились в номер. Они ступали тихо, руки держали в карманах. К своему удивлению, сыщик разглядел, что руководит убийцами «морж», Аким Дудка! Хозяин трактира «Веники» и секретный осведомитель полиции вел отряд уголовных. Ай да осведомитель…

Трактирщик шевельнул пальцем, и бандиты ворвались внутрь. Немедленно сыщик перебежал коридор и выскочил на лестницу. Спуститься вниз? Там наверняка ждут. Поэтому он дошел только до второго этажа, распахнул боковое окно и высунулся наружу. Гостиничный двор был пуст. До земли две сажени. Высоковато, но деваться некуда. Счет шел на секунды. Не застав питерца в номере, люди Дудки примутся искать его.

Сначала Лыков выбросил на двор чемодан, а потом выпрыгнул сам. Повис на руках, чтобы уменьшить высоту, и разжал пальцы. Пролетая мимо первого этажа, он решил в последний момент ухватиться за подоконник, чтобы смягчить падение. Это оказалось ошибкой. Ничего он не смягчил, а сделал только хуже: сыщика закрутило, и он упал не на ноги, а на спину. Несколько секунд лежал, оглушенный, пытаясь понять, что он себе сломал. Потом кое-как поднялся, подобрал багаж и выскользнул на улицу.

У входа в номера Гладынюка стояли две пролетки. Возле них сбились в кружок несколько здоровяков. Ого… Спиридон Асланов в знак уважения к Лыкову послал для его убийства чуть не десяток гайменников. Стараясь не хромать (левая нога сильно болела), сыщик доковылял до угла. Сел в экипаж и приказал ехать на вокзал.

Однако бандиты нашли его и там. Через полчаса Дудка с четырьмя громилами вошли в зал ожидания первого класса и нагло уселись напротив сыщика. На глазах у всех его, конечно, не зарежут и даже дадут сесть в вагон. Но потом все будет плохо. Если убийц впустили сюда, значит, у них билеты в первый класс. Они расположатся рядом с Лыковым и ночью пойдут на штурм. Или дождутся, когда станет невмоготу и питерец сунется в туалет. Прикончат на унитазе — вот достойная смерть… Что же делать?

Надворного советника особенно бесил идиотизм ситуации. Раз он уже бегал так от полиции, но то было в маленьком городке Варнавине, где сыщик схлестнулся с местными властями[56]. А тут? Столица края, вокруг полно городовых. Но стоит питерцу зайти хоть за тумбу, его сразу зарежут. Надо держаться на виду. И все равно рано или поздно ребята улучат момент и нападут. Влип, однако.

Как насмешку, вспоминал сейчас Лыков свои слова о том, что уголовные не посмеют его и пальцем тронуть. В Киеве зальют все керосином и поднесут спичку… Самодовольный бахвал! Тебя же предупредили. Что с того, что ты чиновник особых поручений Департамента полиции? Паршивый околоточный в жалком чине коллежского регистратора вполне распорядился твоей участью. Невероятно, но факт.

Однако жалеть себя было некогда. И надворный советник принял решение. Он поманил к себе через окно станционного жандарма:

— Унтер-офицер, ко мне!

Тот подошел и козырнул. Лыков показал ему полицейский билет и приказал:

— Отведи вот этих пятерых к начальнику пункта, установи самоличности, и пусть мне письменно их доложат.

Жандарм недоуменно спросил:

— А за что я их задержу, ваше высокоблагородие? Они же ничего противозаконного не делают.

— Я не сказал задержать, я сказал установить самоличность. Живо выполнять!