Пленница сновидений - Анджела Дрейк

— Но ведь бросание монеты и карточные фокусы совсем не то, что предсказание таких жизненно важных событий, как смерть или катастрофа, верно?

Тедди Пенроуз кивнул.

— Боюсь, что так. Кроме экспериментов я занимался сбором данных о документально зарегистрированных подтвердившихся предсказаниях. Есть пара впечатляющих примеров. В 1966 году женщина из Кента увидела во сне катастрофу в валлийском шахтерском поселке Эйберфан. Сон был очень четкий. Она видела стремительно обрушивающийся террикон и испуганного ребенка у подножия холма. Видела спасательные операции. Две подруги подтвердили, что она рассказала им этот сон за четыре дня до катастрофы.

У Марины мурашки побежали по коже.

— Сама видишь, я не скептик. Однако, к несчастью, такие ясные и подтвержденные случаи очень редки. Так что делать выводы трудно.

— Значит, ты потратил два года на тщательное исследование, которое не дало результатов? — грустно улыбнулась Марина.

— Как и большинство ученых. Но я надеялся на лучшее. Между нами говоря, я побоялся лезть в драку. Слишком мало данных.

— Так ты действительно разгадал тайны сознания?

Он сверкнул глазами:

— Может, и нет. Зато написал книгу, которая вызвала настоящий бум!

— Значит, я просто отняла у тебя время? — спросила Марина.

Он погрозил ей пальцем.

— Я еще не закончил! Попутно я многое узнал о людях. В частности, то, каким образом личность человека влияет на его способность к телепатии и ясновидению.

— И каким же?

— У нормальных здоровых людей несомненный экстрасенсорный дар встречается намного чаще, чем у людей с искаженной психикой. Эти последние склонны делать экстравагантные заявления только для того, чтобы привлечь к себе внимание.

— Понимаю… — Марине вспомнилось, как Зоя при их первой встрече боялась, что ее сочтут сумасшедшей. — Я бы отнесла Зою к первым. Она очень чувствительна, но отнюдь не невротичка.

Тедди встал, потянулся, раскинул в стороны руки, напоминавшие медвежьи лапы, и неожиданно сказал:

— На мой взгляд, случай с Зоей — типичный пример сверхчувственного восприятия.

— Это очень важно, Тедди. А если она экстрасенс и этот дар осложняет ей жизнь, то что ей с ним делать? Ничего?

Пенроуз пожал плечами:

— Я могу посоветовать только одно: пусть заглянет в себя. Вспомнит свое прошлое, детство. Ключ находится там.

— Ключ от мистических тайн ее психики? — иронически спросила Марина.

Тедди захохотал:

— Нет, всего лишь от тайны ее дара! Ладно, с этим покончили. Теперь давай поговорим о тебе. Ужинать останешься?

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны. Но у меня дома собака.

Он улыбнулся:

— Тогда в другой раз?

— Да.

Она хотела встать, но взгляд Пенроуза пригвоздил ее к месту.

— Насколько я помню, ты бросила научную работу?

— Ушла из университета с позором, поджав хвост.

— С позором? Ты? Не помню…

— Я была незаметной аспиранткой, а ты — исполняющим обязанности профессора. Сколько тебе тогда было? Двадцать восемь? Двадцать девять? Где уж восходящим звездам помнить сереньких мышек!

— Что случилось?

— Я сделала классическую ошибку начинающего ученого. Слишком увлеклась своим предметом. Я изучала паранормальное. Ясновидение, телепатию…

Пенроуз фыркнул:

— Она будет мне рассказывать!

— Но вместо того чтобы ограничиться исследованиями, я сама стала практиковать. И достигла неплохих результатов. Я видела картины будущего. Кристально четко.

— И что потом?

— Мою работу перестали финансировать. Колин — ты помнишь моего мужа? — страшно разозлился. Я потеряла свой дар и оказалась никому не нужной.

— И что ты сделала?

— Стала домашней хозяйкой и нарожала детей.

— Занятие достойное.

— Да. Честно говоря, это мне помогло. Я воспитала двоих хороших ребятишек.

— А дальше? — мягко спросил он.

Внезапно ее прорвало:

— Я ненавидела научную работу! Всю эту рутину и постоянные самоограничения! Необходимость выдвигать гипотезы, а потом подтверждать или опровергать их! Университет был для меня клеткой. А я хотела летать. Мечтать. Писать книги.

— Так в чем же дело? Ты действительно могла бы стать поэтом или прозаиком.

— Нет, мне не хватило бы усидчивости. Я никогда не могла долго заниматься одним и тем же. Использовать себя, как выражался Колин. И не могу до сих пор.

— Я помню твоего Колина. Заведующий лабораторией, верно? Старший преподаватель. Читает курс психологии. — Вдруг он запнулся. — О Господи! Но ведь вы же развелись, верно?

— Верно.

— Точно. Холодный и циничный тип. Но зато яркий. Ум как шпага, ледяные голубые глаза. Одного их взгляда было достаточно, чтобы у каждой женщины на факультете задрожали колени.

Марина слегка поморщилась:

— Все так.

— Но ученый он хороший.

— Точно, — вздохнула она.

От дальнейших комментариев Тедди Пенроуз воздержался. Он поскреб подбородок и сказал:

— Слушай-ка, а у вас с Зоей что-то общее.

— Ты прав.

Марина подняла глаза.

Она не ожидала от него такой проницательности.

— Вы обе считаете, что дар экстрасенса испортил вам жизнь. С той разницей, что ты не отрекалась от него.

— Наоборот. Была одержима им. Какое-то время. Впрочем, как и Зоя.

— Одержима, — задумчиво повторил он.

— Захвачена картинами тайной жизни других людей, — пояснила она. — Наверно, твои подопытные кролики говорили то же самое.

— О да, — согласился он. — И что было дальше?

— Со мной? Просто картины перестали приходить.

— Обычный случай. Со многими из моих подопечных было то же самое.

— Я была «одержима» недолго и не так уж сильно. Но подкосило меня вовсе не это.

— Ага… А не скажешь, что?

— Не сегодня, — сказала она и кокетливо улыбнулась.

Тедди хмыкнул, а затем удивил ее, протянув руку и быстро погладив по щеке. И тут Марина увидела, какой он грустный и одинокий.

— Я бы с удовольствием осталась, — быстро сказала она. — Но собака с утра сидит одна.

— Значит, твоей жизнью правит собака?

— О да. Я ужасно глупая женщина.

— И ужасно честная.

Тедди Пенроуз проводил ее до станции и вручил экземпляр своей книги.

— Чтобы к нашей следующей встрече все было прочитано. От корки до корки.

Глава 27

Зоя назвала щенка Эль. Имя простое и подходящее. По-французски — «она». Если бы об этом узнал Франсуа, ему было бы приятно. Она напряглась всем телом, пытаясь справиться с болью, которая пронзала ее каждый раз, когда бессменный часовой засыпал на посту и позволял мыслям о Франсуа прокрасться в мозг. Нет! Нет! Не думать о Франсуа!