Пленница сновидений - Анджела Дрейк

Взгляд Зои заставил его попятиться. Можно было подумать, что эта девушка сделана из кремня, а не из плоти и крови.

— Чтобы быть по-настоящему добрым, приходится быть немного жестоким, — стал оправдываться он. — Ну же, милая, не смотри на меня так, словно я сам сделал лужу на ковре!

Зоя села на пол. Щенок тут же прыгнул на нее и уперся лапами в грудь, оставив на шелковой блузке бурые пятна. А она положила ладонь на его шею и погладила с нежностью, которая заставила Чарльза позеленеть от ревности.

— Их учат поощрением и похвалой, — тихо сказала она, с укором посмотрев на него снизу вверх. — И добротой.

— Побойся Бога, Зоя, не гляди на меня как на монстра.

Он вдруг понял, что совершил страшную ошибку, продемонстрировав ту черту характера, которую следовало бы держать в тайне. И разозлился: какого черта он должен чувствовать себя виноватым? Он не делал ничего плохого. Совсем наоборот, был заботлив, предупредителен и щедр.

Он посмотрел на щенка, прижавшегося к груди Зои. Ему, официальному жениху, этого не разрешается. Проклятая собака! Лучше бы он не покупал ее. От нее одни неприятности.

— Наверно, она голодная, — сказала Зоя, когда щенок ткнулся в нее носом.

— Ну, там ей проку мало, верно? — саркастически спросил Чарльз, глядя на соблазнительные выпуклости.

— Да уж! — засмеялась Зоя. — Бедная малышка, — заворковала она, — отняли тебя у мамы!

О Господи, подумал Чарльз, кажется, этой животине достанется куда больше любви и нежности, чем мне.

— Что она ест? — спросила Зоя.

Искренне озадаченный, Чарльз улыбнулся как шалун, которого застали на месте преступления.

— Ей-богу, не знаю. Вот так-так!

— Я дам ей теплого молока, — решила Зоя и встала, все еще прижимая к себе щенка. — А потом поеду в деревню и куплю все, что ей нужно.

Она двинулась к лестнице. Чарльз смотрел вслед тоненькой изящной фигурке. Она была такая ранимая… Иногда ему казалось, что она может разбиться, как фарфоровая статуэтка.

Он любил Зоину хрупкость, удивительно не вязавшуюся с ее стальным характером. Даже сейчас эта девушка казалась ему такой же таинственной, как при первой встрече. Она стала его пленницей, но не собственностью.

Пока.

Он сел на ее кровать и задумчиво провел ладонью по смятым простыням. Интересно, долго она собирается заставлять его ждать?

Зоя вскоре вернулась. Щенок лежал у нее на руках и дремал. Зоя улыбнулась ему, стерла с нежной мордочки капли молока и уложила на кровать. На ту простыню, на которой только что спала сама. Потом нежно погладила собачку, и та уснула.

Чарльз тут же вспомнил своих родителей. Вонючий старый лабрадор всю ночь храпел на кровати матери, а отец в это время один спал в соседней комнате.

Он посмотрел на вечно недостижимую, отчаянно желанную Зою и поклялся себе, что сейчас все изменится.

Чарльз шагнул к кровати. Зоя подняла голову и улыбнулась ему.

— Спасибо, Чарльз, — просто сказала она.

— Она тебе нравится?

— О да!

— Ты уверена? Знаешь, иногда я бываю не слишком понятлив…

— Я уверена… — тут настала крошечная пауза, — что она мне нравится.

— А что я получу в награду?

На сей раз пауза затянулась. Затем Зоя встала, обняла Чарльза за талию и положила голову к нему на грудь.

Чарльз погладил ее по шелковистой белоснежной шее.

— Зоя, ты любишь меня?

Какое-то время она молчала. Руки Зои гладили его спину, чего никогда не делали прежде. Она подняла голову. Ее губы слегка разошлись, и между ними блеснул кончик языка.

Чарльз решил, что это и есть ответ. Он, не оборачиваясь, протянул руку и с шумом захлопнул дверь.

Щенок поднял голову и заскулил.

— Черт бы тебя побрал! — пробормотал Чарльз и облегченно вздохнул, когда собака снова положила голову на простыню.

— А ты меня? — спросила Зоя, пряча лицо у него на груди.

— Ангел мой, ни одну женщину на свете я не любил так, как люблю тебя, — прошептал он.

И добавил про себя, что уже много лет ему не доводилось столько воздерживаться.

Ее голова по-прежнему лежала у него на груди, тело не сопротивлялось. Правда, Чарльз не поручился бы, что оно полностью расслабилось.

Он опустил руку ниже и погладил ее ключицу, а затем очень осторожно проник в вырез блузки.

Зоя не двигалась. Он, не дыша, коснулся ложбинки между ее грудями. Она вздохнула.

— Ох, ангел!

Его пальцы стали неловкими, как у подростка.

Наконец он справился с пуговицами. Под шелковой блузкой не было ничего, кроме белого кружевного лифчика, высочайшего достижения современной цивилизации, делающего женские груди тем, ради чего мужчины готовы пойти на эшафот.

Чарльз сдвинул лифчик, наклонился и припал губами к ее коже — Зоя откинула голову. Он провел языком по ее соску и сделал едва уловимое сосательное движение. Этот фокус всегда действовал безотказно.

Глаза Зои были по-прежнему закрыты, лицо дышало покоем. Ее рука скользнула под рубашку Чарльза и стала ласкать его грудь.

Чарльзу казалось, что он взорвется от долго сдерживаемого желания. Отбросив церемонии, он расстегнул на ней джинсы, сунул в них руку и нащупал новый кусок кружев. Когда его рука спустилась ниже, Зоя часто и тяжело задышала. О Боже! Она хотела его не меньше, чем он ее. Сгорая от страсти, он спустил с нее джинсы, трусики и положил ладонь между ног.

— Ах! — тихонько вскрикнула она.

На мгновение Чарльзу показалось, что в этом стоне больше страха, чем страсти. Но времени разбираться уже не было. На сей раз он слишком далеко зашел, чтобы и дальше соблюдать китайские церемонии.

Чарльз поднял Зою на руки, понес к пухлому короткому дивану у окна и посадил к себе на колени. Он вспомнил, что женщины, не слишком искушенные в сексе, боятся, когда мужчина ложится на них. Такие женщины чувствуют себя более уверенно сверху. Это создает у них иллюзию, что именно они владеют ситуацией.

Зоя смотрела на него немигающим, странно отчужденным взглядом.

— О Господи, ангел, сжалься надо мной! — взмолился он. — Я живу как последний монах!

— Знаю, — нежно сказала Зоя. — Мне очень жаль.

С этими словами она наклонилась и по-сестрински поцеловала его в лоб. По крайней мере, так показалось несчастному Чарльзу.

Он больше не мог сдерживаться. При виде ее обнаженной фарфоровой кожи, удивительно контрастировавшей с угольно-черными курчавыми волосами на лобке, в жилах его закипела кровь. Чарльз испугался, что если дело не пойдет быстрее, он опозорится и достигнет оргазма еще до того, как овладеет ею.

Их глаза встретились. Чарльз взял ее руку и положит на молнию своих джинсов, давно уже ставших тесными ему.