Сердце воина - Карин Монк

Это был Гарольд, лэрд клана Макфейнов.

– Очнись, Ариэлла!

Она села, тяжело дыша и озираясь в темноте. Рядом никого не было. Девушка вскочила, закуталась в одеяло, подошла к затухающему очагу, опустилась на пол, положила голову на колени и обхватила их руками. Она чувствовала себя беспомощной и совсем одинокой. Из головы не шел страшный сон.

Ариэлла не сомневалась, что черный волк – это тяжело раненный Малькольм. Но кто же красавица, столь безутешно оплакивающая его? И почему он так злобно вцепился в ее руку? Видимо, Гарольд обвинял Малькольма в смерти этой девушки, потому и отшвырнул его с таким гневом. Скорее всего это означало изгнание Малькольма из клана. Должно быть, девушка с огненными волосами – одна из многих погибших в ту ночь, когда пьяный Малькольм не смог защитить свой народ. Сколько же женщин и детей поплатились за это жизнью? Пятьдесят? Сто? Двести? Ариэлла поежилась при мысли о страшной трагедии. Да, того, кто это допустил, никогда не покинет чувство горькой вины!

Она долго сидела перед остывающим очагом, размышляя о своем сне. Страшная бойня, пережитая кланом Макфейнов, пробудила в Ариэлле одну мысль – сперва зыбкую, но постепенно принимавшую все более четкие очертания. К тому моменту, когда на холодный пол упал первый луч солнца, девушка полностью осознала значение своего сна.

Гарольд, лэрд клана Макфейнов, человек, низложивший и изгнавший Малькольма, – вот тот, кому самой судьбой предназначено стать следующим Маккендриком!

Глава 11

Малькольм то и дело менял положение в седле, измучившись от боли в спине и в ноге. Путешествие продолжалось уже почти две недели, и его израненное тело изнемогало. Когда-то он мог скакать по десять дней кряду, а то и дольше. Но в этом путешествии ему было все труднее подниматься утром с сырой земли. После нескольких часов, проведенных в седле, Малькольм едва сдерживал стоны. Он заставлял себя тренировать спину, руку и ногу по многу раз в день и не забывал об упражнениях, назначенных Ариэллой. Малькольм боялся сглазить, но рукой и ногой он владел теперь лучше. И все же ночами, лежа на влажной траве, по-прежнему чувствовал себя ни на что не годным калекой. Рядом не было Ариэллы с ее целебными мазями и нежными прикосновениями, поэтому он искал забвения в вине, которым их щедро угощали во всех кланах. Малькольм старался заглушить боль вином, но при этом сохранить свежую голову, что было необходимо для переговоров. Это требовало огромных усилий воли, и он гордился тем, что соблюдал меру. Он уже мечтал, что вернется в замок Маккендриков, где замужняя дурнушка будет делать ему массаж, а он сам продолжит свои упражнения. Возможно, когда-нибудь ему удастся справляться с болью, не прибегая к вину.

Наконец в легком утреннем тумане обозначились очертания замка Маккендриков, освещенного первыми лучами солнца. Малькольм пришпорил Каина. В ушах засвистел ветер, и воин удивился своему нетерпению.

Раньше он поднял бы на смех любого, кто посмел бы заподозрить его в пристрастии к уюту. Ведь почти все взрослые годы он провел как подобает воину: постоянно находился в пути и подолгу не имел крыши над головой. Когда Гарольд изгнал его из клана, Гэвин выстроил убогую хижину, а потом предлагал заменить ее чем-то более подобающим, но Малькольм не соглашался. Это жалкое жилье служило ему временным укрытием. Почти всегда он был во хмелю и не нуждался в просторе и удобствах. Однако в последний месяц с ним произошла перемена: Малькольм привык к замку, к дорогим коврам, резным потолкам, изящной мебели. В путешествии и дня не проходило, чтобы он не пожалел об отсутствии мягкой кровати, хотя совсем недавно довольствовался соломенным тюфяком. Ему уже не хватало тонких кушаний Маккендриков, чудесной музыки и смеха, сопровождающих трапезы, пусть даже они доносились до него сквозь толстые стены…

Но больше всего он тосковал по Ариэлле.

И что на него нашло: зачем было так целовать ее? Сначала Малькольм убеждал себя, что его опьянила победа над Родериком. Он вспомнил в тот вечер восторг победы, хотя настоящей победы не одержал. Ему вскружили голову и бархатная чернота ночного неба, и великолепный вид, впервые замеченный им, и шелест листьев, трепетавших от прохладного ветерка…

Он вспоминал, как Ариэлла стояла одна на крепостной стене. Ее волосы разметались, взгляд обозревал край, который она любила всем сердцем. При этом воспоминании его охватывало неукротимое желание.

Малькольм долго наблюдал за ней тогда, восхищаясь ее красотой. В своем облегающем платье она казалась хрупкой как тростинка, но Малькольм знал, что у этой женщины несгибаемый дух. Да, старик Элпин был прав. Родись Ариэлла мужчиной, она стяжала бы славу могучего воина. Но она женщина, и на ней лежит тяжкая ответственность: найти для клана нового лэрда и выйти за него замуж, не считаясь со своими чувствами. Ради клана она пожертвует собой, ляжет в постель с едва знакомым мужчиной, позволит ему ласкать себя, а потом понесет от него. Ради клана Ариэлла покорится этому человеку, будет считаться с его суждениями, уважать и почитать мужа. Ради клана она родит ему сыновей, чтобы на ней не прервался древний род Маккендриков. Ради клана Ариэлла откажется от собственных мечтаний и желаний, как уже поступила однажды, подчинившись повелению отца выйти замуж за Черного Волка, которого ни разу не видела.

Ариэлла несравненно лучше Малькольма усвоила, что нужно ревностно и смиренно служить нуждам родного племени.

Догнав Малькольма, Дункан окинул восхищенным взглядом раскинувшуюся перед ними долину:

– Какое великолепие, верно?

Малькольм, придержав коня, всмотрелся в замок, высящийся на зеленом склоне, в темно-синюю гладь озера. Владения соседних кланов казались мрачными в сравнении с замком Маккендриков – воплощением гармонии и симметрии в камне: его башни были идеально круглыми, зубцы – острыми, арочные окна – высокими. Малькольм лишь сейчас понял, что такой замок не отпугивает, а словно приглашает порадоваться вместе с его обитателями красотой и уютом. Вдохновленные желанием созидать прекрасное, побуждаемые не страхом, а радостью творчества, Маккендрики возвели не просто жемчужину гор, но и жилье, куда более удобное, чем устрашающие бастионы соседей, вечно ожидающих нападения.

Почему он не оценил прежде очарование этого сооружения?

– Если Родерик и нападет снова, то не раньше чем через две недели, – проговорил Малькольм, не заметив поблизости вражеских воинов. – Он понес значительные потери. Придется ему дожидаться, пока поправятся раненые, либо набирать в отряд новичков. Зная, что теперь Маккендрики могут дать отпор, Родерик основательно подготовится.