Полуночное солнце - Кэмпбелл Рэмси Дж.

Поняв, что вспоминает ухмылку того скалолаза, замерзшего насмерть на скале, она потянулась за пультом от телевизора и принялась переключать каналы. Ни одна программа не показалась подходящей, чтобы скоротать вечер, даже фильм с Кэри Грантом, который она посмотрела несколько минут. Она сильно убавила звук, чтобы не пропустить возвращение Бена, и в какой-то момент поняла, что действие черно-белого фильма происходит в основном ночью, и ей показалось, он только помогает темноте и тишине сгущаться все сильнее. Она выключила телевизор и закрыла глаза.

Спать она не собиралась, хотела только успокоить мысли. Сон пришел почти сразу, навалился мягкой тяжестью на веки и на разум. Она не знала, долго ли так продремала, когда ее разбудило холодное дуновение. Должно быть, открыта дверь или окно, и она уже собиралась поднять себя усилием воли, на случай если Джонни ходит во сне, но тут она услышала, как тихонько закрылась входная дверь. Это Бен. Он вернулся.

Надо выйти к нему навстречу или хотя бы поздороваться. Но он как будто принес с собой в дом сонную одурь, волну обволакивающей липкой дремы. Она не сознавала, как долго проспала. Она почувствовала, как Бен прошел по комнате и остановился над ней статуей, словно зимняя ночь прибавила достоинства его фигуре, однако ее веки так отяжелели, что она не смогла их открыть. А он подсунул одну руку ей под плечи, другую – под колени. Он понес ее наверх, опустил на кровать, приподнял ноги, освобождая от колокола юбки, раздел. От прикосновения его рук по ее телу прошла волна дрожи, и она захотела его. Однако, когда он плавно вошел в нее, его пенис оказался совершенно ледяным.

Должно быть, все это ей снится, иначе она обязательно проснулась бы от такого прикосновения – с другой стороны, если это сон, как она может настолько рационально оценивать происходящее? Она стиснула внутри себя эту ледышку вместо пениса, стараясь передать ему хоть немного тепла, пока ее тело сонно отвечало ему. Когда он достиг пика, а потом съежился, ей показалось, внутри нее тает сосулька. Ощущение было настолько похоже на сновидение, что она почти сразу заснула.

Когда она проснулась в следующий раз, в комнате было темно. Она лежала на своей половине кровати, развернувшись к середине спиной и вытянув под одеялом руки. Сколько же она проспала? Она перевернулась и увидела, что Бен лежит рядом. А только это и имело значение. Она прижалась лицом к его шее, натянула одеяло ему на плечи и провалилась обратно в сон.

Ее разбудили голоса детей. Она лежала в постели одна. Веки задрожали под напором яркого света – день сочился между шторами. Прикрыв глаза одной рукой и другой опираясь о кровать, она села и снова услышала детские голоса. Они явно веселились.

Дети с Беном, устроившись в гостиной, смотрели телевизор. Только что закончился подробный прогноз погоды, и глаза Бена блестели даже ярче, чем у детей.

– Мама, – закричал Джонни, пока его отец смотрел куда-то вдаль, и на его губах играла странная улыбка, которую сам он едва ли сознавал, – на Рождество везде пойдет снег!

Глава тридцать третья

Конечно, Джонни понимал, что придется подождать. Синоптик сказал, снег, когда соберется, начнется с самого севера, а к ним придет, может, спустя недели. В любом случае, это означало только то, что синоптик не знает наверняка, когда именно начнется снег, и уж точно никому не повредит, если он, Джонни, будет время от времени посматривать на небо, чтобы узнать, не сгущаются ли тучи. Уже скоро он глядел на небо еще и для того, чтобы позлить Маргарет, заметив, как та от этого закатывает глаза и делает страдальческое лицо. На самом деле, она была взволнована не меньше его, просто старалась казаться взрослой. Однако если ты взрослый, это не означает, что нужно постоянно изображать скуку, потому что Джонни прекрасно видел, с каким нетерпением ждет снегопада их отец.

По временам папа как будто отгораживался от всех, особенно когда работал над книгой, хотя мама Джонни никогда так не делала, когда рисовала. И в такие моменты Джонни всегда чувствовал, что его отец копит какие-то тайны, готовясь показать их семье и всему миру, и вот теперь он с легкостью определил, что у отца зреет новая тайна. Утром он проснулся и увидел, что папа стоит в дверях его спальни и глядит на него.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Он смотрел на Джонни так, словно приготовил какой-то сюрприз, только забыл, какой именно. Когда Маргарет вышла из своей комнаты, чтобы поздороваться, отец наскоро обнял ее и поплелся вниз с таким видом, будто не вполне понимая, куда идет. Они услышали, как он включает телевизор, и поспешили за ним, успев как раз к прогнозу погоды. Джонни не сомневался, что отец уже знал о снегопаде – то была часть его тайны, которую он подготовил для них.

А мама знает? В этом Джонни сомневался: когда она сошла вниз, то явно удивилась, почему это отец выглядит таким довольным собой.

– Мама, – сообщил он, – на Рождество везде пойдет снег!

– Кое-кто будет счастлив. И когда, Бен? Сильный снегопад?

– Сильный как никогда.

Джонни не показалось, что в прогнозе погоды говорилось о чем-то исключительном, однако папа частенько выбирал слова, от которых явления становились масштабнее.

– Только не в ближайшие дни, – сказала мама так, словно загадывала желание. – Я вполне обойдусь без субботней поездки в Лидс, когда на носу Рождество.

– Тебе и не придется.

Они имели в виду секрет, о котором детям не полагалось знать, – в Лидсе предстояло закупать рождественские подарки.

– Что ж, начинаем копить силы на зиму, – сказала мама, направляясь в кухню. – Если хочешь поболтать, идем со мной.

За оживленными голосами детских программ, которые они выбрали вместе с Маргарет, Джонни услышал, как его мать говорит:

– Тебе было так же одиноко, как и мне? Мне казалось, не хватает частицы меня.

Джонни смущенно поежился и постарался не слушать, пока мать не спросила:

– Куда ты ходил вчера ночью, после того как приехал? Неужели не мог подождать?

– Я не против подождать, когда знаю, что дело стоит ожидания.

Когда ароматы готового завтрака заманили Джонни в кухню, оказалось, что родители держатся за руки. Они и за завтраком время от времени касались друг друга, словно проверяя, здесь ли каждый из них. Вместо того чтобы хихикать, Джонни поглядывал на небо над нахохлившимся лесом.

– Мне кажется, еще рано высматривать снег, – сказала в конце концов мама, – не среди ясного же неба.

Джонни не знал, как именно описать небо над лесом.

– Оно не ясное, – сказал он.

– Как и твоя голова, – сообщила ему Маргарет.

– Не надо спорить, лишь бы спорить, – сказала им мама, – а не то никаких посиделок допоздна.

– Только с утра пораньше, – вставил папа.

– А ты мог бы и помочь.

– Я возьму их проветриться, идет? – предложил он и спросил детей: – Куда отправимся?

– В Лидс.

– В Ричмонд, – сказала Маргарет, – посмотрим, какая у меня будет школа в следующем году.

– Может быть, вашему отцу не стоит садиться за руль, ведь он вчера так поздно вернулся?

Его явно только что встревожило что-то, и Джонни недоумевал, неужели упоминание следующего года.

– Как насчет пешей прогулки куда-нибудь? – спросил папа.

– В лес! – прокричал Джонни.

– Маргарет?

– Если хотите.

– Что скажешь, Эллен? Ты ведь хотела посмотреть, как сейчас в лесу.

– Хотела, но только не сегодня. Слишком много работы. Кстати, о работе, я набросала несколько мыслей по поводу нашей книги. Там на столе.

– Ты что, не нашла бумагу? – Он тут же вскочил с места, как будто ему было невыносимо оставаться в одной комнате с этой дурацкой шуткой. – Посмотрим, что там.

Мама забрала тарелку Джонни, отдав ему бекон, к которому отец так и не прикоснулся. Как только за ним захлопнулась дверь кабинета, мама сказала:

– Вы сегодня будьте помягче с отцом, дети. Мне кажется, он сильно вымотался за вчерашний день.

Когда они помогли убрать со стола после завтрака, а отец так и не вышел из кабинета, Джонни подумал, не заснул ли тот за столом. Нет, наверное, он просто читал мамины заметки, потому что спустя несколько минут, в которые Джонни изнывал от нетерпения, он спустился по лестнице, и так тихо, что никто не заметил, пока он не вошел в комнату.