Не доверяйте кошкам - Жиль Легардинье

Женщины обмениваются долгим рукопожатием, оценивая друг друга. Мадам Бержеро держится ничуть не хуже наследницы. Булочница уводит у меня «Оскар» за лучшую роль. Я подхожу к ним:

— Мое почтение, мадам. Я Валентина Сергеева, личный секретарь и переводчица на время нашей встречи…

Она пожимает мне руку.

— Скажите вашей хозяйке, что я рада принимать ее в этих стенах, пропитанных историей. Я много о ней слышала. Мне нравятся женщины, умеющие брать судьбу в свои руки, и меня радует возможность нашего объединения.

С вдохновенным видом опытной переводчицы я лопочу что-то нечленораздельное как можно тише, с приблизительным акцентом. Мадам Бержеро удовлетворенно кивает. Теперь я точно уверена, что потеряла «Оскар».

Мы проходим в элегантный кабинет хозяйки поместья, где нас уже ждет Софи. Никогда не забуду выражения ее лица, когда она увидела нас троих: булочницу, сварщика и свою чокнутую подружку. В этот момент она напомнила мне конкистадора, впервые узревшего храм инков. Или мужа, обнаружившего в первую брачную ночь, что его жена — трансвестит.

Нас представляют друг другу, словно мы незнакомы. Настоящее испытание. Мы обмениваемся общепринятыми фразами. Все ведут себя достойно: пресса великолепна, русские не отстают, дамские сумочки тоже. Софи делает снимки, мадам Дебрей проявляет чудеса любезности. Затем Софи вежливо, но быстро отправляют восвояси. Она была гениальна. Я уверена, что дешево не отделаюсь, когда мы останемся с ней вдвоем.

Мадам Дебрей усаживает нас напротив письменного стола. В мягких креслах мы оказываемся сидящими чуть ниже, чем она сама. Так хозяйка поместья незаметно доминирует над нами, заняв место под огромным портретом своего отца. Ксавье остается стоять на заднем плане.

— Может быть, ваш телохранитель подождет в гостиной?

— Невозможно, — категорично отвечаю я. — Это не соответствует нашим нормам безопасности.

— Но здесь мадам Достоевой нечего опасаться…

— Мы не отступаем от этого правила.

Мадам Дебрей смиряется и протягивает нам две кожаные папки, специально изготовленные для нашей встречи ее лучшими специалистами.

— Здесь вы найдете ключевые позиции по предприятию и нашим проектам. Насколько мы поняли, мадам Достоева готова инвестировать в предметы роскоши.

— Она приехала в Европу, чтобы провести встречи и оценить обстановку, после чего отправится на другие континенты. И только тогда примет решение.

— Понимаю.

И хозяйка поместья начинает презентацию своей компании. Она явно отрепетировала это шоу и выглядит очень убедительно. Меня тревожит, как бы мадам Бержеро не выдала нас, отреагировав на слова, которые не должна понимать, но она держится превосходно. Я регулярно наклоняюсь к ней, чтобы прошептать невесть что на ухо, после чего она с важным видом кивает. Сзади я чувствую успокаивающее присутствие Ксавье.

Албан Дебрей предупредительна, вежлива, улыбчива — все, чем она не является на самом деле. Чего не сделаешь ради того, чтобы пополнить свои счета и продолжать жить на широкую ногу…

Мадам Бержеро пробегает глазами документы, составленные на английском языке, и отмечает параграф о собственных средствах предприятия. Она склоняется ко мне и шепчет:

— Похоже, здесь несостыковка. Попроси у нее разъяснений.

«Что вы делаете? Мы здесь не для аудита. И откуда у вас эти экономические замашки? Я думала, вы так шутите просто для того, чтобы поставить на место Мохаммеда!»

— Мадам Достоева желает получить разъяснения по параграфу шесть, второй абзац.

Албан Дебрей неловко смеется:

— Сразу чувствуется финансовая хватка! Эта цифра, должно быть, снижена за счет покрытия расходов, связанных со спадом производства. Нет причин для беспокойства.

Я перевожу. Мадам Бержеро делает мне знак наклониться:

— Такое объяснение недопустимо, поскольку на предыдущей странице она уже покрыла все отрицательные суммы из прибыли. Она не может проводить их дважды. Это мошенничество.

«Я вне себя от изумления. Продавая свои круассаны, мадам Бержеро вполне может рассчитывать на Нобелевскую премию по экономике».

— Проблема? — обеспокоенно спрашивает Албан Дебрей.

— Ничего серьезного. Мадам Достоева просто заметила мне, что мы можем свести вас с более опытным финансовым консультантом, чем тот, что составлял эти документы…

Мадам Бержеро кивает: «Да, да!»

Я сейчас хлопнусь в обморок. К счастью, Албан ничего не замечает и продолжает рассказывать о своей компании. Через двадцать минут я демонстративно смотрю на часы:

— Прошу прощения, но у нас очень плотный график. На сегодня назначена еще одна встреча, довольно далеко отсюда, по поводу возможной покупки двух тысяч гектаров элитного виноградника.

Мадам Дебрей не смеет настаивать. Я добавляю:

— И поскольку мы не успеваем посетить ваши знаменитые мастерские, мадам Достоева хотела бы взглянуть на музей, в котором собраны все ваши сокровища.

— Торжественное открытие состоится через два дня. Я рассчитывала пригласить вас на это мероприятие. Мадам Достоева могла бы стать почетной гостьей на ужине, разрезать ленточку вместе со мной и даже остаться на несколько дней. Она может жить в поместье.

— Это очень любезно с вашей стороны, но первого ноября мы должны быть в Соединенных Штатах на благотворительном обеде с президентом.

— С президентом… Понимаю. Послушайте, если вам это доставит удовольствие, я могу сама показать вам музей прямо сейчас. Там еще не все готово, но коллекции уже на своих местах. Я оставлю вас на минуту, чтобы организовать это для вас.

72

Ведя нас по коридорам своей резиденции, Албан Дебрей говорит без умолку. О своей жизни, о благодарных женщинах, рассказывающих, как сумочки этой марки изменили их жизнь, об отвратительных подделках, о новых разработках, одна из которых — чехол для жетонов продуктовых тележек… Как увлекательно. Я рассеянно слушаю ее болтовню, ощущая себя атлетом перед выходом на арену стадиона. В конце коридора меня ждет витрина номер семнадцать. Не знаю, что мне придется делать, метать ядра или бороться, но это неизбежно закончится спринтом, переходящим в бег на большие дистанции. Нечто вроде триатлона в исполнении Жюли. Надеюсь, в семнадцатой витрине не находится слишком тяжелая драгоценность или маска из массивного золота, иначе я не смогу с этим бежать. Как бы там ни было, я полна решимости завоевать медаль за двадцать четыре часа до того, как Рик в свою очередь выйдет на арену. Это моя главная цель, вершина моей карьеры. Я обгоню его на финише и подарю ему свою победу.

Мы попадаем в коридор, по которому в музей будут входить посетители. Паласы еще накрыты целлофаном. С навесного потолка свисают провода. Даже если искушение будет велико, я навсегда запомнила, что их НИКОГДА нельзя брать в рот. Проход загромождают стремянки и инструменты. Чувствуется, что из помещения в срочном порядке убрали всех рабочих, чтобы освободить для нас место.

На стенах вывешены фотографии, видимо, для того, чтобы ввести посетителей в нужное состояние, прежде чем они проникнут в святая святых. Шарль Дебрей во время своих путешествий, Шарль Дебрей или его сын, позирующие со знаменитостями, кумирами прошлых десятилетий и сильными мира сего. Выставлены напоказ и легендарные рекламные кампании. Актеры, певицы, спортсмены — все рано или поздно приобщились к модной кожгалантерее. На некоторых снимках видна и сама Албан в обществе известных людей. Могу поручиться, что она вывесит сюда одну из фотографий, сделанных Софи, если мадам Достоева соберется приехать к ней снова…

Тем временем хозяйка поместья продолжает экскурсию:

— Для публики, которая будет приходить в музей, отведен специальный вход в поместье. Парковка на сто мест, магазин со всякой мелочью по разным ценам… Так сказать, мерчандайзинг.

Мы входим в большой холл, ведущий в три разных зала музея. Трое вооруженных охранников стараются держаться как можно незаметнее. Я невинно интересуюсь:

— Должно быть, это место отлично охраняется?

— Мы используем все последние технические новинки. Видеонаблюдение ведется с самых подступов к поместью. Мы можем заблокировать все здания менее чем за четыре секунды.

«Удачи тебе, Рик, с твоей дрелью…»

Мы пересекаем два зала поменьше, где представлены различные технологии производства. На территории площадью в двадцать три мои квартиры они объясняют нам, как делаются дамские сумочки…

Мадам Бержеро шепчет мне:

— Мне нужно в туалет…

— Мадам Достоева хотела бы знать стоимость вашей экспозиции.

— Вся коллекция застрахована на сумму двадцать шесть миллионов. Но некоторые вещи просто бесценны. У нас, например, есть исторические образцы багажных изделий, а также эксклюзивные драгоценности из коллекции, собранной моим дедом. Мой отец ее значительно обогатил, и я в свою очередь продолжаю его дело. Вы сами сейчас все увидите.