Большая Засада - Жоржи Амаду

Когда телега, запряженная ослами, еще только скрипела вдалеке, жители радостно выбежали на пустырь, что приветствовать ее. Но Натариу, ехавший впереди на черном муле спокойной рысью, направил кортеж к деревянному дому, где жили Корока и Бернарда. Обе ждали в дверях.

Зилда привезла с собой двоих сыновей: Эду — самого старшего, рослого тринадцатилетнего парнишку, похожего на отца как две капли воды, и последнего, родившегося в конце междоусобиц, после того как Натариу стал владельцем этих земель, где посадил плантации какао. Младшенький был крестником полковника Боавентуры и его святой почитаемой супруги доны Эрнештины. В честь крестной матери мальчика нарекли Эрнешту.

На вид тонкая и хрупкая, а на деле — здоровая и готовая к любой работе, Зилда спрыгнула с повозки, задрав подол юбки. Крестница поцеловала ей руку:

— Благословите, крестная!

— Да благословит тебя Бог, дочь моя. Здравствуй, Корока! Ты как будто с каждым разом становишься все крепче и крепче!

— С Божьей помощью!

Натариу спешился с мула и ослабил упряжь. Он хотел продолжить путешествие сразу после того, как покажет Зилде холм, где будет стоять их дом рядом с деревом-мулунгу. Эрнешту слез с телеги, волоча за собой щенка на поводке. Перепуганное животное сопротивлялось и скалило зубы. Тронув кончиками пальцев руку негра Каштора Абдуима, который присутствовал при этом важном событии, Зилда сказала:

— А эту сучку мы привезли для вас, кум Тисау. Ей месяц от рождения. У Негриньи в этом помете было шесть. Мне сказали, что у вас есть пес, — вот и жена для него.

Она легко и весело рассмеялась. Те, кто знал ее, ценили, как она вела дом и растила детей — и кровных и приемных. Это была как раз такая жена, какая нужна для мужа, подобного капитану Натариу: преданная, скромная и решительная.

— Нужно только подождать, пока она подрастет, — предупредил негр пса, который прыгал вокруг и не выказывал ни малейшего послушания.

Тисау приласкал мордочку сучки, почесал ей брюхо и опустил на землю. Кобель толкнул ее лапой и шутливо зарычал. Случайная Радость — так назвал ее Тисау, наблюдая, как крошечный, но храбрый щенок прыгает, бросая вызов дворняге.

Взяв Эду за ухо, Натариу тоже направился к Каштору:

— А в обмен получите этого парнишку, моего старшего, Эдуарду. Он тут у вас останется в учениках. Сделайте из него такого же искусного кузнеца, как вы сам.

— Можете рассчитывать на меня.

— Давайте войдем, — пригласила Корока.

На плите стояла жестянка со свежесваренным кофе. На столе, сооруженном из канистры из-под керосина, была закуска: вареные плоды хлебного дерева, подкопченное сушеное мясо, мука, клубни иньяме, жака и манго сорта «бычье сердце» — зеленые, спелые, крупные, несравненные на вкус. Гости едва прикоснулись к яствам — Натариу спешил:

— Поехали, нам нужно поскорее на плантацию. У вас еще будет много времени поболтать.

Прежде чем проследовать к холму за мужем и процессией, состоявшей из жителей селения, Зилда вручила Короке шлепанцы в виде кошачьих морд с красными помпонами — роскошный подарок из Ильеуса, а Бернарде — маленький сверток с вещичками для новорожденного. Там были крестильная рубашечка, вязаные пинетки, голубой чепчик с белой лентой — все это сделала она сама, с присущим только ей мастерством.

Пузо у Бернарды было огромным. «Будет двойня», — пошутила Зилда, потрогав живот крестницы. С тяжелым брюхом и опухшими ногами Бернарда не смогла проводить крестную мать на вершину холма. Лупишсиниу и Балбину ножами расширяли только что протоптанную тропинку.

Натариу не бывал здесь с тех самых пор, когда поднялся с Вентуриньей, который хотел узнать подробности случившегося, — это было несколько лет назад. Тогда еще не много времени прошло с той бурной ночи, когда он устроил здесь засаду, большую засаду.

ДЕРЕВУШКА РАСТЕТ

Старая Жасинта Корока начинает осваивать почтенное ремесло повитухи

1

— Ну, это уже совсем другое дело… Вы только поглядите, сколько народу, дона Корока! Боже правый! — Плотник Лупишсиниу говорил об изменениях, произошедших в Большой Засаде.

Они шли к пустырю — он и Жасинта Корока. По воскресеньям с утра земледельцы выкладывали перед соломенным сараем продукты, которые давали земля и домашний скот. Они привозили все это в лодке, которую он сам, Лупишсиниу, вместе с Баштиау да Розой выдолбил из ствола виньятику, поваленного Амброзиу с сыновьями несколькими ударами топора. На этом краю света мастера-ремесленники — каменщики или плотники — от работы не отказывались, брались за все, и тем не менее, начиная с прошедшей зимы, никто не мог пожаловаться на нехватку заказов. Договора были устными, по большей части все делалось в кредит, частенько оплату задерживали, но сказанное слово было дороже любого векселя. Работу делали всем миром — самой ходовой валютой в местечке был обмен услугами.

По следам пришельцев из Сержипи, явившихся из Мароима, на том берегу реки обосновались еще два семейства. Они пахали и сажали, разводили кур, коз и свиней. Из-за обилия ядовитых змей дома ставили на сваях, а внизу устраивали хлев. Слой жира прекрасно защищал свиней от змеиных укусов, и вообще они убивали этих пресмыкающихся и поедали. По просьбе новых жителей Гиду и Лупишсиниу планировали навести мост в самой узкой части протока. Полковник Робуштиану де Араужу, потерявший в бурном ручье множество скота, проявил к этому проекту больший интерес, да и капитан тоже.

Семья Жозе душ Сантуш, родом из Букима, насчитывала пять человек: он сам, жена и трое детей. Семья Алтамиранду, состоявшая из мужа, жены и дочери, пришла из измученного засухой сертана. Их дочке Сау, слабоумной от рождения, исполнилось тринадцать лет. Раз в две недели Алтамиранду покупал в загоне полковника Робуштиану быка — в кредит, собираясь оплатить еще через полмесяца, — и забивал его, чтобы продавать свежее мясо по воскресеньям и засаливать остаток. В доле с Амброзиу Жозе душ Сантуш намеревался построить мельницу — вокруг уже пышно зеленели посадки маниоки.

— Еще вчера, — продолжил Лупишсиниу, — тут, кроме птиц, змей да ослов, ни одной животины не было. Помните, дона Корока? Зато теперь…

Он указал на возбужденно бегавших кур и петухов. Бесхвостая курица, принадлежавшая Меренсии, удирала, окруженная множеством пушистых желтошеих цыплят. Под деревом-жака, недалеко от магазина Фадула, недавно разродившаяся свинья искала подгнившие фрукты вместе с выводком своих поросят.

— Ясное дело — помню. Работящий народ эти ребята кума Амброзиу, да и остальные не хуже. Хорошие люди. Не далее как сегодня Ванже с утра явилась в дом с жирным каплуном. Как будто она мне чем обязана.

— А разве не обязана, дона Корока?

— Если на то пошло, то это я им обязана, да так, что вовек не расплатиться. — Она посмотрела на свои высохшие руки с длинными худыми пальцами. — Только Бог знает как.

Они похвалили народ из Сержипи и сертана, поболтали о том о сем, обменялись мнениями относительно кулинарных рецептов — в общем, обычный праздный разговор воскресным утром. Для Лупишсиниу ни одна птица не могла сравниться с бесхвостой курицей. Корока была не согласна: в ее глазах неоспоримыми преимуществами обладала ангольская курица, или, иначе, цесарка. Зилда, жена капитана Натариу, жарила ее по особому рецепту — кто это блюдо попробует, точно никогда не забудет! Ангольскую курицу можно по-разному называть — на двести ладов, но главное, что она дикая, — живет в лесу, приручаться не хочет.

— Кума Ванже сказала, что заведет эту породу, а это ой как трудно. В Аталайе их много — Натариу обещал привезти несколько яиц, чтобы подложить домашней курице.

— Дом капитана Натариу уже готов — и сам дом, и мебель. Когда же он переедет?

— Если бы Зилда решала, то давно бы переехали. Но тут дело за Натариу, а он ничего не делает просто так. Если он до сих пор не переехал, значит, на то есть какая-то причина.

— Это точно.

Не пристало обсуждать мотивы, двигавшие капитаном, никому — ни им, ни Зилде. Вообще никому.

2

Перемены начались с приходом семьи из Сержипи прошлым летом. Но по-настоящему значительными и быстрыми они стали, когда после первой жатвы на плантациях, посаженных полковником Боавентурой, его компаньонами и протеже, в окрестностях расцвели и дали плоды ростки какао.

Не будь жатвы, мало что изменилось бы в Большой Засаде, несмотря на все трудолюбие и опыт корумба в земледелии и разведении домашней скотины. Но приезд Амброзиу и Ванже стал своеобразной меткой: до или после того жаркого, солнечного дня, когда Дива расхохоталась, перепутав негра Каштора Абдуима и турка Фадула Абдалу.

Уже в мае в Большую Засаду — тогда еще отсталое селение — вошли первые ослы с фазенды Боа-Вишта. Капитан Натариу да Фонсека сам лично, верхом на черном муле, вел небольшой караван, в деревянных седлах которого было первое какао, собранное на его плантациях. Это был важный момент, и он стал поводом для настоящего празднества.