Лина и Сергей Прокофьевы. История любви - Саймон Моррисон

Между тем в Москве все чаще стала звучать музыка Прокофьева, в то время как на Западе интерес к его творчеству неуклонно снижался. В 1933 году Прокофьев впервые написал музыку к фильму. Это был фильм «Поручик Киже», снятый на студии художественных фильмов в Ленинграде[265]. В 1934 году советские театры завалили Сергея заказами. Радовали и обещания поставить на сцене его оперы и балеты, хотя друзья предупреждали Сергея, чтобы он не слишком воодушевлялся. Ситуация в московских и ленинградских театрах складывалась непростая. Во время своих визитов в Советский Союз в 1933 и 1934 годах Сергей, захлебываясь от восторга, писал Лине в Париж о том, каким окружен вниманием и каким пользуется успехом. Лина разделяла его восторги: «Твое письмо настолько интересное, что я перечитывала его много раз, меня тянет в Советский Союз; здесь все кажется таким скучным»[266]. Она написала мужу об удивительно радушном приеме, оказанном ей в советском посольстве в Париже Владимиром Потемкиным, новым послом.

Письма, в которых Лина и Сергей обсуждали конкретные вопросы, связанные с переездом, не сохранились. Супруги предпочитали разговаривать на эту тему при встрече или – насколько позволяла связь – по телефону. В 1934 году Сергей дважды звонил Лине из Ленинграда, и оба раза их беседу прерывали на полуслове. Операторы не вмешивались, когда связь была плохой, но, если на линии не было помех, создавали их сами. Хихиканье тех, кто подслушивал разговор, заглушало слова Сергея. Когда Лина поняла, в чем дело, она стала отвечать на вопросы уклончиво, избегать щекотливых тем и пересыпать речь метафорами. Но у нее мороз побежал по коже, когда 19 ноября Сергей неожиданно позвонил и сказал: «В.Ф. спрашивает, почему ты…» – «Плохо слышно!» – закричала она в трубку и услышала в ответ чужой голос: «Слышимость была прекрасная, я просто решил вас разъединить»[267].

Такие случаи вызывали у Лины тревогу, но Сергей не беспокоился о будущем. Прокофьев был даже слишком спокоен. Возможно, с помощью музыки он сможет соединить Запад и Восток. Что, если известность в Советском Союзе, куда боялись ехать Стравинский и Рахманинов, сделает Прокофьева более популярным во Франции и Соединенных Штатах? До того как их разъединили, Сергей успел сказать Лине, что его чествовали в Кремле. Ему передали, что Сталин назвал его «наш Прокофьев», имея в виду, что Сергей поддерживает советскую власть, солидарен с советским народом[268].

Похвалы заставили утратить осторожность. Сергей сумеет убедить жену в том, в чем убедили его, и она начнет всерьез интересоваться советской политикой, читать расшифровки стенограмм речей Сталина, прочтет биографию правителя, опубликованную в 1931 году Сергеем Дмитриевским. Лина нашла книгу «живой и интересной, но местами автор противоречит сам себе»[269]. Она регулярно изучала раздел «Культура» в эмигрантской газете «Последние новости», на которую у них с Сергеем была подписка. Эти источники информации уравновешивались статьями в Nouvelle Revue Française[270] об угрозе со стороны Адольфа Гитлера и национал-социалистов. Лина воспринимала информацию критически, но быстро переняла советские взгляды, игнорируя зловещие новости из СССР. Лина считала все это западной пропагандой. Когда появилось сообщение об убийстве первого секретаря Ленинградского обкома партии Сергея Кирова и массовых арестах, последовавших за ним, у Лины эта информация вызвала скорее сочувствие, чем страх: «Как печально все происходящее в СССР. Здесь эмигрантские газеты пишут черт знает что. Если бы только все это быстро разрешилось к лучшему»[271].

Лина стала частым гостем в советском посольстве в Париже, приходила на концерты русской и советской музыки, лекции и показы фильмов. Она посмотрела музыкальную комедию «Веселые ребята», некоторые шутки в которой показались Лине слишком избитыми. Видела она и документальные фильмы, один о зимних видах спорта в Ленинграде, второй – о приеме Сталиным представителей Туркменской республики в честь 10-й годовщины ее вхождения в состав СССР. Приемы в честь годовщин революции поражали пышностью. Лина вращалась в блестящем обществе: промышленник Андре Гюстав Ситроен, французский социалист Пьер Кот, знаменитый писатель Андре Жид, английский племянник Зигмунда Фрейда Сэм и все видные американцы, придерживавшиеся левых взглядов. Приходили бунтующие против устоявшихся традиций французские артисты, а также советские театральные режиссеры Александр Таиров и Всеволод Мейерхольд. Сергей работал с обоими и высоко оценивал их талант. Лина же заметила, что эти двое – непримиримые соперники. Сотни людей приходили на эти встречи, стремясь окунуться в атмосферу политических интриг.

Жена посла, Мария Потемкина, приглашала Лину то на чай, то на обед и усаживала на почетное место рядом со своим супругом. В доме Потемкиных Лина снова встретилась с Жаком Садулем, французским корреспондентом газеты «Правда», и новым директором ВОКСа Александром Аросевым. С последним Лина и Сергей познакомились в опере в Праге. Чиновники низшего уровня, которых Лине представили в посольстве, произвели на нее, в отличие от Аросева, не слишком приятное впечатление – у этих людей были тусклые глаза, бледные лица и чопорные манеры. Некоторые восхищались милой старомодностью Парижа, но большинство предпочитали демонстрировать несгибаемую преданность революционным идеалам. Говорили о глобальной реконструкции Москвы, победах коллективизма и необходимости защиты социализма от гитлеровской угрозы, об образовании Народного фронта в Испании. Лине нравились эти вечера.

Она была рада, что может отдохнуть от домашних дел, которые лишали ее жизнь изящества и блеска. Лина пыталась убедить себя, что карьера ее не сложилась именно потому, что она посвятила себя мужу и сыновьям. Успешные выступления в женском клубе в Париже не могли соперничать с достижениями Веры Янакопулос и Нины Кошиц, и Лина испытывала зависть, причем не только профессиональную. В 1931 году Лина совершила турне вместе с мужем, выступала в Париже, Вене, Будапеште и Бухаресте. 27 марта 1931 года, выступая в главном концертном зале Бухареста, румынском Атенеуме, она исполнила весь свой репертуар – от испанских народных песен, которым научил ее отец, до русских народных песен в аранжировке Сергея и избранных произведений Глинки, Мусоргского и Стравинского. К огорчению Лины, все положительные рецензии достались мужу. Ее выступление подверглось резкой критике. «То, что произошло на концерте прошлым вечером, выше всякого понимания, – возмущался один из критиков, – зачем знаменитый гость испортил столь содержательную программу жалким вокальным дивертисментом мадам Любера… она испортила десятки красивых мелодий, умудрившись спеть их не только без голоса, но и на четверть тона ниже». Рецензент сделал вывод, что известность Сергея такова, что он мог себе позволить «такой странный каприз»[272].

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});