Сын Красного корсара - Эмилио Сальгари

— Сеньор граф, я надеялся увидеть вас здесь. Все старые флибустьеры знали трех корсаров и сражались под их началом; хотя теми руководила личная месть, они нанесли жестокий удар испанскому владычеству в Мексиканском заливе. Вот моя рука, вот мои люди, готовые следовать за вами, куда вы захотите.

— Именно в вас я и нуждаюсь, — ответил корсар. — Я прибыл сюда, чтобы предложить вам одно небезопасное дельце.

— Вы же знаете, сеньор граф, что ни одно дельце никогда не пугает Береговое братство, как нас много лет называли. Что вы хотите от нас?

— Взятия Новой Гранады, — ответил сеньор ди Вентимилья.

— Черт возьми, — сказал Гронье. — Это все равно что требовать головы губернатора Панамы, взятия Мехико или Куско. Новая Гранада — один из самых укрепленных городов Никарагуа, сеньор граф.

— Вы испугались? Тогда город возьму я с господином Люсаном.

— Черт возьми, да не спешите вы так, сеньор граф. Там можно поживиться сказочными сокровищами…

— От которых я готов отказаться в пользу ваших людей и флибустьеров сеньора Люсана.

— Всем известно, что три знаменитых корсара были очень богатыми людьми, — проговорил Гронье. — Что вы хотите для себя?

— Только одного человека.

— Пленника? — спросил с удивлением флибустьер.

— Вовсе нет.

— Что за черт!.. Тогда, без сомнения, речь идет об очень ценном фрукте.

— О маркизе де Монтелимар.

— Губернаторе Пуэбло-Вьехо?

— Именно так.

— Он убежал от вас? Мне говорили, что вы взяли приступом этот городок, сеньор граф.

— Мне не повезло; я прибыл слишком поздно, сеньор Гронье.

— Сколько у вас людей?

— Сто пятьдесят, если считать людей Люсана.

— И у меня столько же, — раздумывал Гронье. — Если Франсуа л’Олоне, имея всего третью часть наших сил, захватил Маракайбо, а потом Хибралтар, я был бы очень и очень удивлен, сеньор граф, если бы мы не смогли штурмом овладеть Новой Гранадой, схватить маркиза, кучу пиастров да еще кой-кого взять в плен.

— Верно, сеньор Гронье.

— А сам маркиз в городе?

— Я в этом не уверен.

— Идет, — сказал после непродолжительного молчания флибустьер. — Посмотрим, чем заряжены пушки, защищающие форт Новой Гранады: железом или горячей водой. Уважающий себя флибустьер ни в чем не может отказать сыну Красного корсара. Сеньор граф, приглашаю вас в свою бедную палатку, а завтра мы выступаем.

— Вот это парень, — сказал дон Баррехо, который присутствовал при состоявшемся на пляже разговоре, оборачиваясь к своим неразлучным друзьям: фламандцу и Мендосе.

— Настоящий флибустьер, — ответил баск.

— Вы когда-нибудь бывали в этом городе, сеньор Мендоса?

— Поскольку у меня никогда не было желания получить паспорт на тот свет, я всегда остерегался входить в города, защищенные слишком большим количеством пушек.

— Ну, таверны-то мы там, надеюсь, найдем!..

— Чтобы гранадцы пили воду? — сказал фламандец. — Да никогда я в это не поверю.

— И я тоже, дон Баррехо, — согласился Мендоса. — Думаю даже, что мы там найдем бочонки получше тех, которые мы пробовали в Пуэбло-Вьехо. Гранада снабжает вином Панаму, а поскольку в Панаме находятся вице-король и высшие чиновники, я более чем уверен, что мы найдем там подвальчики с чудесным набором вин. Однако вы, сеньор гасконец, меня поражаете.

— Это почему же? — спросил отчаянный забияка.

— Я сказал бы, что вы пошли во флибустьеры скорее из желания пить испанские вина, чем из алчности. Тем не менее мне кажется, что и дублоны вам не помешают.

— Они появятся позже, — ответил гасконец. — Пошли лучше поищем место, где бы можно было поесть и попить. Несколько дублонов еще гуляют по моим карманам; я был бы счастлив, если бы можно было проесть и пропить их. Черт возьми!.. Да гасконцы всегда щедры.

На острове Сан-Хуан-де-Пуэбло нетрудно было потратить деньги, потому что укрывшиеся там флибустьеры устроили там, как мы уже говорили, маленькую Тортугу.

Несмотря на постоянные угрозы со стороны испанцев, эти грозные морские бродяги развлекались во всю, профукивая награбленные богатства с расточительностью набобов.

Метисы, прибывшие с континента с богатым запасом продуктов и, главным образом, вин и прочих крепких напитков, понастроили бараков, продавая свой товар по неслыханно высоким ценам.

Флибустьеры же как истинные разбойники платили, не задумываясь. Да и чем для них были деньги?

В чем-чем, а в деньгах бандиты никогда не знали недостатка!..

Трое друзей легко нашли поэтому обширный шатер, где множество людей весело пили, дулись в карты или танцевали с испанскими пленницами под звуки гитар. Играли на гитарах негритянские музыканты.

— Да это страна изобилия, — сказал дон Баррехо, садясь за длиннющий стол с краю. — Бьюсь об заклад, что эти испанки никогда так не развлекались, как здесь, с разбойниками.

— Спокойней, сеньор гасконец, — возразил баск. — Иногда эти развлечения дорого обходятся пленникам и пленницам.

— Почему? Разве с этими сеньорами плохо обходятся?

— Очень даже хорошо. Беда — корсару, посмевшему плохо обойтись с пленницей. Порой, однако, наступают грустные дни, и улыбки этих несчастных превращаются в кровавые слезы.

— Что вы хотите сказать?

— Что если родственники или власть не заплатят выкупа, флибустьеры заставляют пленников, будь то мужчины или женщины, тянуть жребий.

— Ну и?

— Несчастному или несчастной, на чью долю выпала черная метка, отрубают голову и отсылают ее губернатору, чтобы вынудить того платить.

— Это гадко.

— Что вы хотите? Идет война. Здешние испанцы не более великодушны: когда им удается поймать одного из наших, они вешают его безо всякого сострадания.

— Значит, надо остерегаться, чтобы не попасть в руки испанцев, — сказал фламандец.

Они заказали бутылки и копченую ветчину, а потом взялись за питье и еду.

Но едва они осушили несколько чаш, оглушительный грохот заставил их вскочить на ноги.

— Пушка! — закричал дон Баррехо.

Все находившиеся в шатре флибустьеры выскочили наружу, прихватив с собой аркебузы, завизжали женщины, а гитаристы исчезли, побросав свои инструменты.

— Что там такое случилось? — спросил гасконец, обнажая свою драгинассу.

— Это испанские пушки, — определил Мендоса.

Друзья тоже выбежали наружу, устремившись к маленькой бухточке, где стояла на якоре флотилия флибустьеров, состоявшая из одного корабля и полудюжины барказов.

Прибежавшие на берег флибустьеры были в большом замешательстве. Сюда выбрались также граф ди Вентимилья, Гронье и де Люсан.

Вдали продолжала грохотать пушка.

Пятнадцать кораблей, выстроившись в две линии, медленно приближались к острову. Это шел испанский тихоокеанский флот, которому приказали закрыть путь корсарам, прибывающим со стороны Магелланова пролива и мыса Горн, могучая эскадра, которой было под силу навсегда очистить западноамериканское морское пространство от дерзких разбойников, если бы на то был соответствующий приказ.

— Сеньор граф, — немного взволнованно сказал Гронье сыну Красного корсара, — вы прибыли в неподходящее время.

— Мне так не кажется, — ответил сеньор ди Вентимилья, — потому что я же привел вам подкрепление.

— Мы не можем сопротивляться столь мощной эскадре. У меня всего один корабль и барказы.

— Прикажите вытащить на берег барказы и шлюпки. Спрячьте их в лесу.

— А судно?

— Подожгите, чтобы его не захватили испанцы. И поторопитесь, сеньор Гронье. После мы отступим в глубь острова. Если они захотят подступиться, мы сможем защититься.

Гронье сразу же отдал соответствующие распоряжения. Одна часть корсаров поднялась на борт корабля, собрав всю смолу, что только была в трюме, и подожгла ее; другие озаботились спасением самых лучших барказов и шлюпок, чтобы остались хоть какие-то транспортные средства, на которых позднее можно было бы достичь континента.

Испанская эскадра, уверенная в себе, повела тем временем огонь бортовыми залпами, целясь главным образом во флибустьерский корабль, к тому времени уже эвакуированный.

— Черт побери! — воскликнул гасконец. — На этот раз испанцы взялись за дело серьезно. Сеньор баск, поскольку наши товарищи смылись, дадим и мы работу своим ногам. Я охотно принимаю уколы шпагой, но никогда не испытывал большой привязанности к крупным ядрам, которые разрывают надвое, даже не предупредив: «Берегись, дурачина, я тебя убью!»

И в самом деле, флибустьеры, спрятав шлюпки, исчезли, тогда как собственники бараков пытались с помощью негров унести самое ценное из своего имущества, чтобы не оставлять его на разграбление испанцам.

Пушечная канонада тем временем не переставала. Ядра сыпались частым градом на пляж и на пылавший корабль, изрыгавший из орудийных портов[60] густые облака дыма.