Лёд моей души - Юлия Владимировна Монакова

до скал, внутри которых скрывались многочисленные таинственные гроты.

– Видите эти ледяные наплески на камнях? Они называются “сокуи”, а образуются в самом начале зимы от ветра, – пояснила Аля. – При особо сильных штормах прибрежные скалы могут быть целиком покрыты льдом. Летом попасть в эти гроты практически невозможно, судно может разбиться о скалы, но зимой можно пройти внутрь по льду… что мы сейчас с вами и сделаем.

– А это опасно? – снова боязливо поинтересовался кто-то.

– Ну что вы, нет! Зато это безумно красиво! – заверила Аля и… снова перехватила Ленкин взгляд.

Ей вдруг стало не по себе, даже пульс участился.

“Глупости, – сказала себе Аля, – что она может мне сделать при всех?”

А сердце всё равно колотилось как сумасшедшее.

Давая знак следовать за ней, Аля первая ступила в один из гротов, наблюдая открывающуюся перед ней сюрреалистическую картину: ледяные сталактиты и метровые наплески ощетинились веером острых белоснежных игл, а под ногами словно открывались чернющие глубины самого космоса.

Сердце снова встрепенулось. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, Аля шарахнулась назад, чем внесла смуту в толпу туристов.

– Извините… – пробормотала она. – Что-то у меня приступ клаустрофобии разыгрался… Проведи экскурсию в гроте сама, – сухо обратилась она к Кудрявцевой. – Мне как-то нехорошо.

Та лишь поджала губы, но спорить не стала.

Остаток дня прошёл относительно мирно.

Аля немного успокоилась, постаравшись убедить себя в том, что тот внезапный приступ паники, который овладел ею при входе в грот, обусловлен всего-навсего расшатанной психикой. Да, это просто нервы, а не какие-то факты, свидетельствующие о реальной угрозе жизни или здоровью.

Ленка, конечно, оказалась той ещё гадиной – Аля не желала больше иметь с ней ничего общего и отчаянно кляла себя за то, что помогла бывшей подруге получить эту работу. Но при всём том… Кудрявцева ведь не была какой-нибудь преступницей или, прости господи, убийцей. Так почему же Аля никак не могла забыть тот первобытный страх, практически ужас, который ощутила, находясь вблизи от Ленки? Почему на какую-то долю секунды всё же поверила, что находится в опасности?

Кудрявцева вела себя тихо, не высказывала больше претензий Але и не цеплялась к Анжелике во время ужина, да и в сторону Бернара старалась даже не смотреть, но Аля не особо доверяла этому мнимому спокойствию. Она была уверена, что у Ленки внутри бушует настоящий ураган, и зябко поёживалась, представляя, что произойдёт, когда он всё-таки вырвется наружу.

Анжелика была такой счастливой и окрылённой с самого утра, что Аля не рискнула портить ей настроение и делиться своими подозрениями. К тому же повариха никогда не принимала Кудрявцеву всерьёз и ни капельки её не боялась – скорее уж, она посмеялась бы над Алей, точно над несмышлёным ребёнком, который полон своих воображаемых детских страхов.

В конце концов она улучила подходящий момент и рассказала всё Андрису. С самого начала – с момента её приезда в Москву.

Сказать, что тот был в шоке – ничего не сказать.

– Почему я узнаю об этом только сейчас?! – воскликнул он, по-настоящему рассердившись. – Как тебе вообще пришло в голову помогать Кудрявцевой после всего, что она тебе сделала? Если бы я знал, как она с тобой обошлась… ноги бы её здесь не было.

– Мне… просто стало её жаль, – пролепетала Аля, сама понимая, как глупо и неубедительно это звучит. – Она казалась такой потерянной, такой несчастной и одинокой…

– А когда она на ночь глядя вышвырнула тебя за дверь – тоже потерянную, несчастную и одинокую – тебе не было жаль себя?

Аля опустила голову. Нижняя губа предательски задрожала. Андрис тут же смягчился, притянул её к себе и обнял.

– Алечка, я… очень зол сейчас, прости. Даже не на тебя, а вообще на ситуацию в целом. И на то, что сам невольно стал соучастником, предложив этой твоей неадекватной подружке поехать на Байкал! А она действительно неадекватна – судя по тому, что ты мне сейчас рассказала…

– У меня так мерзко и тяжело на душе, – призналась Аля, уткнувшись ему в грудь. – Я ведь долго, непростительно долго и абсолютно искренне считала её своей подругой…

– Зато она тебя – нет, – жёстко осадил её Андрис. – Что это за подруга такая, которая завидует, ревнует, обвиняет чёрт-те знает в чём? Нет, нет, я не хочу, чтобы ты с ней и дальше общалась. В конце концов, я за тебя просто боюсь.

– Я и сама не хочу…

– Что мне сделать? – Андрис взял её лицо в ладони, вопросительно вглядываясь в глаза. – Уволить её немедленно и отправить в Москву?

– А за что ты её уволишь? С работой она справляется, – неуверенно пожала плечами Аля.

– Ну, повод-то найти всегда можно… Всё равно она у нас не на постоянке, а по договору на сезон. Вот только придётся срочно её кем-нибудь заменить… Надо будет вызвать из Москвы девчонок на подмогу, ты одна за всеми туристами не уследишь.

– А это не слишком… сурово?

– Ну вот – ты уже снова её жалеешь, – Андрис покачал головой. – Нет, не слишком. Она получит деньги за все отработанные здесь дни, билет на самолёт мы ей тоже оплатим… В общем, ничего не потеряет. И не беспокойся – я сам с ней поговорю. Вам не придётся больше общаться.

Аля с облегчением перевела дух.

– Спасибо тебе… – пробормотала она, снова утыкаясь лицом в свитер на его груди.

– Ну ладно, – заметив, что она и так подавлена и морально опустошена, Андрис предпочёл сменить тему. – Как насчёт того, чтобы немного отдохнуть и развеяться?

Аля подняла голову. В глазах вспыхнули искорки любопытства.

– Как именно развеяться?

– Я же вижу, что ты порядком устала без благ цивилизации.

– Да нет, уже даже почти привыкла… – Аля слабо улыбнулась.

– “Почти” не считается. Напомни мне, какой завтра день?

– М-м-м… вторник? – нерешительно предположила Аля.

Он рассмеялся и чмокнул её в нос:

– Я же говорю: ты устала, бедняжка. Совсем заработалась! А между тем завтра, дорогая моя, четырнадцатое февраля! Он же – так называемый День Влюблённых.

– Ой! – ахнула Аля.

– Именно. Так что я приглашаю тебя на свидание. Разделаемся с туристами до вечера, а потом сбежим отсюда.

– Куда?

– А вот этого я тебе пока не скажу. Сюрприз! – и Андрис очаровательно улыбнулся – так, как это умел только он, один в целом мире, после чего Аля готова была без оглядки поехать с ним куда угодно, даже на Северный полюс.

Он действительно обсудил с Ленкой её неизбежный отъезд из лагеря, как и обещал.

Аля не знала всех