Сорвать маску - Маргарет Макфи

— Ты права, Арабелла. — Миссис Тэттон покраснела. — Прости меня.

Арабелла повернулась к сыну, который сидел, схватившись за край сиденья, напряженно, с беспокойством прислушиваясь к их разговору, и разрезала куриную грудку, лежавшую нетронутой на его тарелке, на маленькие аппетитные кусочки.

— Ну же, копуша, ты совсем ничего не съел. И ты еще не рассказал мне, как идут дела в школе.

Арчи недавно пошел в деревенскую школу.

Он казался сегодня вечером непривычно тихим и почти ничего не ел.

— Я не голоден, мама.

Он не поднимал на нее глаз, сидел, опустив голову.

— Арчи? — Арабелла пригляделась к лицу сына, осторожно заставив его поднять голову и повернуться к свету. Глаз начал заплывать, губа распухла. — Арчи, ты ничего не хочешь мне рассказать?

— Нет, мама.

— Ты что, задирал других мальчиков?

— Старшие мальчики начали говорить о тебе гадости, мама, я ударил их, и они стали бить меня в ответ.

У Арабеллы сжалось сердце.

— В таком случае я должна поблагодарить тебя за защиту моего доброго имени, Арчи. — Арабелла ласково погладила сына по волосам. — Но помни: это всего-навсего глупые мальчишки, они сами не знают; что говорят. Держись подальше от старших и играй с теми, кто ближе тебе по возрасту.

— Мама, а что такое «ублюдок»?

Миссис Тэттон охнула, пораженная, поперхнулась картошкой и закашлялась, задыхаясь. К тому времени, как Арабелла помогла унять приступ, Арчи уже убежал играть в саду, и не было необходимости отвечать на его вопрос. Но она знала, что вечно избегать этого не получится, даже если Арчи не является внебрачным ребенком в прямом смысле слова.

Тем же вечером Арабелла стояла у окна маленькой комнаты, в которой она жила вместе со своим сыном. Ровное дыхание Арчи наполнило комнату, успокаивая и утешая. Арабелла вглядывалась в темнеющую синеву небес, в яркие блестки звезд, появившихся в выси. Между ними горделиво сиял серп полумесяца. Арабелла знала — очень скоро небо превратится в чернильную бездну, омывшись тьмой. На сердце было тяжело, боль не желала униматься даже в этот спокойный час. Как бы плохо ей ни было много лет назад, когда она поверила, что Доминик бросил ее, чувства, обуревавшие ее теперь, не шли ни в какое сравнение с теми. Часть ее умерла. Арабелла сомневалась, что когда-нибудь сможет снова почувствовать себя живой.

Несмотря на все свои старания, она не сможет защитить Арчи от всех проблем и невзгод. Она служила преградой между ним и жестоким миром и не могла не думать о том, что, возможно, напрасно разлучила сына с отцом. Она впервые задумалась, правильно ли поступила, поддавшись на шантаж мистера Смита. Возможно, следовало сразу же поехать к Доминику и рассказать ему об угрозах этого человека. Возможно, герцог Арлесфорд нашел бы способ разобраться с этим. Или же… был бы найден мертвым в укромном переулке с ножом в сердце.

Арабелла знала, что не смогла бы рисковать его жизнью в угоду собственной слабости. Она наблюдала за тем, как по миру тихо крадется ночь, и знала, что, если бы снова была поставлена перед выбором, приняла бы аналогичное решение. Осознание этого не принесло ни утешения, ни облегчения. Быстро поцеловав Арчи в лоб, она тихо вышла из комнаты.

— Я заплатил вам весьма солидную сумму, мадам, а теперь обнаруживаю, что вы, оказывается, проявили преступную неблагодарность, не сохранив наш секрет.

Сидевшая в гостиной своего «Дома радужных наслаждений» миссис Сильвер побледнела под холодным, гневным взглядом герцога.

— Я и мои девочки приняли ваши деньги, ваша светлость, и сохранили тайну. Мы не обмолвились ни словом о мисс Нуар кому бы то ни было, даю вам слово.

— Вы не можете быть так уверены в своих девочках.

— Я вполне уверена, ваша светлость. — По контрасту с темными волосами, уложенными в изысканную прическу, лицо миссис Сильвер было почти бескровным. — Я доверяю им.

Доминик задумался. Ведь каким-то образом Смит сумел узнать Арабеллу… Существовала, правда, еще одна вероятность, о которой ему не хотелось спрашивать, но он знал, что придется сделать это.

— Скажите, а у мисс Нуар случайно не было каких-либо неприятностей с… — он заставил себя произнести эти слова, — с каким-либо из ее клиентов?

Миссис Сильвер одарила его странным взглядом:

— Больше никого не было, ваша светлость.

— Пожалуйста, вспомните, мадам. Это весьма важно. Возможно, она упоминала о ком-то…

— Нет, ваша светлость, — уверенно прервала миссис Сильвер. — Говоря, что больше никого не было, я имею в виду именно это. Арабелла пришла ко мне в тот самый день, когда вы нанесли нам визит. Она не продавала себя никому, кроме вас. Я думала, вы знали об этом.

Доминика захлестнул водоворот противоречивых чувств. Арабелла не была шлюхой, пока он не сделал ее таковой. По телу пробежал холодок, с которым пришло осознание чудовищной вины перед ней. Неудивительно, что миссис Тэттон сразу же посчитала его законченным негодяем, а Арабелла так возмущалась своим положением любовницы. Он провел несколько последних недель, обвиняя во всем своего отца. Теперь Доминик понял, что виноват ничуть не меньше покойного герцога.

Все было еще хуже, чем он предполагал. Миссис Тэттон права: порядочный, добрый человек помог бы Арабелле, не удовлетворяя собственных эгоистичных желаний, дал денег, которых хватило бы, чтобы уйти из борделя, и помог устроиться, не вынуждая ложиться с собой в постель. Шлюха она или нет, это не должно было иметь ровным счетом никакого значения. Но теперь Доминик знал, что не является хорошим, порядочным человеком. Он хотел ее… и получил. А теперь до конца своих дней будет помнить, как поступил с единственной женщиной, которую любил.

И он еще спрашивал, почему Арабелла ничего не сказала ему об Арчи!

Миссис Сильвер пристально смотрела на него, и Доминик понял — нужно как можно быстрее собраться с мыслями. Он заставил себя успокоиться.

— Как она оказалась здесь?

— Я увидела ее в магазине одной портнихи — Арабелла искала работу. Времена нынче тяжелые, устроиться трудно. Она казалась усталой и отчаявшейся.

«Она и была в отчаянии», — подумал Доминик.

Он вспомнил рассказ миссис Тэттон о том, как Арабелла продала даже туфли. Она продалась ему, чтобы спасти их сына. А он, как последний мерзавец, купил ее.

— Но, несмотря на это, передо мной стояла прелестная женщина, и я сразу поняла, что она станет прекрасным дополнением к моему радужному ассортименту. Я назвала ей сумму, которую могла бы выплачивать, и дала свою карточку. И она пришла ко мне в тот же вечер, что и вы.

«Проклятье!» — Доминик скрипнул зубами, пытаясь удержаться от ругани.