Ставка на любовь - Александр Валентинович Куревин

Ислама не видел пока. Гарипов тихонько подкрался сзади и хлопнул его по плечу:

– Здорово, басмач!

– А-а! – «басмач» дернулся, вскрикнув от боли.

– Ой, извини, – попросил прощения Гарипов. – Что, схватил-таки пулю от товарища Сухова?

Лопоухий боец, с виду забуревший, посмотрел на своего бывшего командира с укоризной. Юмора он не понял, сказал, что был ранен в конце боя, а убили… – он стал перечислять имена бывших учеников Гарипова по муаскару, наивно полагая, что Ислам их всех помнит.

– Теснят вас, стало быть? – сделал вывод Гарипов. – А скоро и вовсе изведут. Потому что от тайги до британских морей красная армия всех сильней!..

Главный врач госпиталя кивнул Гарипову, как знакомому, но руки не подал. Гарипов на него не пенял, – понимал, что просвещенному доктору не нравится лечить бандитов, к коим причисляет и Гарипова, но он человек подневольный. В сравнении с тем, что насовершал сам Гарипов, врача можно было смело записывать в праведники. За спиной доктора мелькнуло вдруг еще одно знакомое, но уже женское лицо – Фатима, личный врач и близкая, во всех отношениях, помощница Аль-Мубаси. Она здесь что делает?

Доктор сказал, что военные грузовики привезут новую партию раненых вечером, и, после санобработки, снова уйдут в Сирию. В одном из грузовиков намеревался отправиться и Гарипов со своим «товаром». Айташ проводит до границы, чтобы там проблем не возникло, а за проволокой встретят люди Аль-Мубаси.

Пока же бывший российский пограничник пошел прогуляться по древней Урфе. Побродил узкими улочками старого города, дошел до мечети у пещеры Авраама, покормил священных карпов в пруду, – может, спишется ему немного грехов? Доверчивые рыбы щекотно тыкались в руки. Гарипов посматривал на часы, – сколько ему мирной жизни осталось?..

Добрался до нового лагеря Аль— Мубаси без приключений. Амир не сидел в апартаментах, как прежде, да и апартаментов у него сейчас особых не было, как понял Гарипов. Находился среди своих бойцов, – похудевший, оживленный, со злым весельем в глазах. Одет в простую полевую форму, как все. В маленьком домике, оказавшемся обособленным от остальных, поскольку соседние были уничтожены во время бомбежки, амир сам разлил по чашкам зеленый чай и, кажется, был смущен этим.

– Я отпустил Фатиму, – сказал, будто извиняясь. – Ей сейчас здесь не место.

Гарипов не стал говорить, что видел ее в госпитале, в Шанлыурфе.

– Ты проделал большую работу, – похвалил Аль – Мубаси Ислама. – Расскажи же мне теперь, как все прошло, подробнее.

Гарипов принялся рассказывать, и по вопросам Мубаса понял, что его интересует то же, что во время всей операции интересовало самого Ислама, – насколько российские спецслужбы просекли их задумку? Сложно судить… То, что Грузин выжил и требует компенсации, амира, казалось ничуть не тронуло.

– Я заплачу ему, пусть сообщит код. То, что ты привез, следует доставить на базу в Ахиме, – повелел полевой командир. – Тебя проводят. Там находится передвижная лаборатория. План применения привезенного тобой продукта требует уточнения, – обстановка сейчас быстро меняется. Нужно дождаться данных разведки.

Покидая домик амира, Гарипов встретил Голливуда. На вопрос, не попадал ли бывший оператор еще в передряги, тот ответил, что у них вся жизнь – одна сплошная передряга. Трудно не согласиться.

До Ахимы Гарипов ехал долго, добрался поздно, остался на ночевку. Ему отвели комнату на втором этаже небольшого здания. Не спалось, – переутомился, переволновался. Услышал, с рассветом на базе пошло движение. Посмотрев в окно, увидел, как в длинный новенький трейлер – передвижную лабораторию – грузят его коробки, и та покидает территорию базы. А связь пропала! «В любом случае, мне надо смываться, – подумал Гарипов. – Сделал, что мог». Дальнейший план его состоял в том, чтобы добраться до известной ему больницы, выполнявшей функции сборного пункта, куда приходят за ранеными боевиками грузовики из Шанлыурфы, и где Ислама Гарипова знают, и вернуться в Турцию тем же путем, каким прибыл. Понимал, Мубас, оставаясь в живых, мог достать его, хоть на этой стороне, хоть на той. Надеялся, что Рустам сумеет передать куда следует координаты лагеря Мубаса, которые отправил ему Ислам, а ВКС России не промахнутся по цели.

Машины с охраной, сопровождавшие его, ушли с лабораторией. Бородатый боец на воротах удивился, почему Ислам не ждет возвращения охраны, а хочет уехать один. «Мы встретимся по дороге», – успокоил бойца.

Поначалу ему везло, – большую часть пути проехал без приключений, Мубас сделал ему хорошие документы. Бояться следовало лишь исламистов – от них добра не жди! И как раз на последнем блокпосту перед заветной больницей удача изменила. Блокпост оказался занят джихадистами. Гарипов слишком поздно увидел черное знамя с арабской вязью, нанесенной белой краской. Его хорошая машина являлась лакомым куском для бандитов. Ее сейчас реквизируют для дела построения нового халифата, а водитель в лучшем случае пойдет дальше пешком, но скорее всего, будет убит. Бывший пограничник оценил шлагбаум и сделал вывод, что непреодолимым препятствием для массивного радиатора его четырехколесного коня эта крашеная труба не станет. Сперва он стал притормаживать, делая вид, вид, будто готов подчиниться требованию остановиться, затем резко дал по газам. Труба шлагбаума отскочила в сторону, как щепка. Джип стал стремительно набирать ход. Вслед затрещали автоматные очереди. Ислам принялся хаотично петлять по дороге, видя, как пули выбивают куски асфальта впереди. Несколько раз звякнуло по машине, две пули пробили заднее и, одновременно, лобовое стекло, к счастью для водителя – справа от него. Он был уже довольно далеко от поста, и думал, что ушел, когда правый бок обожгло – прострелило навылет! В желтой пластмассе передней панели появилось отверстие, окаймленное его кровью. Гарипов судорожно вцепился в руль, хватая ртом воздух, стараясь удержаться на трассе, не съехать на обочину. Дорога впереди делала поворот, он должен был дотянуть до него, чтобы перестать быть видимым с блокпоста. Чувствовал, как рубашка становится мокрой. Диагностировал у себя сквозное ранение легкого. Требовалось скорее заткнуть входное и выходное отверстия, тогда имелся небольшой шанс доехать до больницы, до которой осталось недалеко. Он сорвал с себя берет, смял в ком, поднял вертикально спинку сидения, морщась от боли прижал этот ком спиной к сидению тем местом, в которое вошла пуля. Затем сложил в несколько слоев тряпку, найденную в дверном кармане, прижал ее левой рукой к груди. Рулил одной правой. Большая удача, что в машине коробка – автомат, не требовалось переключать скорости. Боль почти утихла. Его неудержимо клонило в сон. «Кровь уходит, уходит жизнь, – думал Гарипов. – Получил-таки по заслугам, аллаха не проведешь..!»

Вот и больница. На сторожевом посту ему делают знак остановиться. Глядит на вооруженных людей, точно сквозь туман. Звучит предупредительная очередь в воздух. Автоматы уже нацелены на