Войны античного мира: Походы Пирра - Роман Светлов

При линейном столкновении преимущество имел также тот противник, чьи корабли оказывались маневреннее, а это зависело от опытности экипажей. В случае прорыва фронта те суда, что еще удерживали строй, оказывались под ударом с тыла. Поэтому сзади старались по возможности оставлять резервы: небольшие группы триер, призванные «заштопывать» образующиеся прорехи.

Иногда тактическое построение было сложнее: так, в начале Пелопоннесской войны коринфяне при Патрасе расположили 42 корабля в круг, посередине которых находились транспорты с десантным корпусом и пять самых быстроходных судов, являвшихся резервом Афинский флотоводец Формион, у которого имелось лишь двадцать триер, сумел блестяще использовать пассивность врага; дождавшись ветра, который поднял волнение, вызвавшее беспорядок в расположении коринфян, он напал на наветренные суда, потопил одно из них и обратил остальные в бегство.

Со времен сражений эллинистического периода, в частности битвы при Саламине 306 г., флот перед началом боя стали разделять на крылья и центр с обязательным выделением резервной флотилии, которая использовалась для маневра. Ярче всего эта тактика будет видна опять же несколько позже, во время I Пунической войны.

При преследовании врага, а также во время движения к месту боевых действий, корабли выстраивались в кильватерную колонну (одинарную, двойную, тройную). Однако для того, чтобы вступить в бой, было необходимо развернуть их в линию. В противоположном случае какой-либо ловкий маневр противника был способен смять кильватерный строй. Так, близ Навпакта тот же Формион победил в 429 г. до н.э. флот пелопоннесцев благодаря тому, что командир замыкающей триеры (афинская флотилия стремилась укрыться на рейде Навпакта от численно превосходящих сил врага) воспользовался беспорядком среди преследователей, обогнул стоящее на якоре перед рейдом большое торговое судно и ударил в бок плывущий за ним спартанский корабль. Гибель передового судна привела остальные в замешательство, которое афинский наварх использовал вполне

Как бы то ни было, строй имел значение только на первом этапе сражения. После охвата или прорыва одной из линий начиналась «рукопашная» схватка, когда многое зависело даже не от мастерства, а от удачи и моральных качеств противников.

Если флот карфагенян мы можем достаточно адекватно описать исходя из состояния военно-морского дела того времени, то специфику сухопутных сил реконструировать значительно сложнее. Полибий в своей «Всеобщей истории» утверждает, что навыкам правильного сухопутного сражения пуны научились от спартанца Ксантиппа лишь в разгар I Пунической войны, когда римская армия высадилась в Африке и поначалу легко побеждала карфагенян.

Это, конечно, преувеличение, однако за ним стоит по крайней мере один реальный факт. На Сицилии карфагеняне воевали руками наемников. Почти наверняка в их войске не было гоплитов и вооруженных длинными копьями «щитоносцев», которые нанесут главный удар по римлянам при Каннах.

В таком случае в войсках пунов служили те же кампанцы, жители Сицилии, греки, набранные на Тенаре. Из одного замечания Полибия мы знаем, что карфагеняне вовсю набирали иберов и кельтов на испанском и галльском побережьях.

О них можно сказать несколько слов — по крайней мере исходя из имеющихся данных об иберах и кельтах в армии Ганнибала.

Обычно иберийцы выставляли метателей дротиков — типичную легкую пехоту, а также отряды мечников. Последние, конечно, пользовались и копьями (скорее всего метательными), однако в рукопашной схватке главным их оружием был меч. Именно иберийцы изобрели короткий прямой остроконечный меч, ставший позже излюбленным римским оружием. Кроме гладиуса на вооружении испанцев имелась фальката — вариант рубящего меча (кописа), однако дополненный острием-жалом Таким образом и этот, более длинный (до 45 см), меч был приспособлен для близкого рукопашного боя.

Судя по некоторым изображениям и описаниям, испанцы носили колпаки, изготовленные из бычьих жил, украшенные цветными гребнями. Мечники, как и конница, были одеты в кожаные доспехи с нашитыми на них металлическими пластинами. Защитное вооружение дополнял большой овальный щит (очередной вариант скутума), укрепленный в центральной части умбоном и металлической полосой.

Вооружение кельтов, напротив, тяготело к североевропейским образцам Особенно это подтверждает наличие длинных — до 65 см — прямых мечей, являвшихся прапредками оружия викингов. Обычно кельты размахивали им над головой, после чего начинали рубить неприятельский строй так, будто перед ними были заросли деревьев. Это заимствованное нами из античных источников сравнение показывает, насколько для древних греков и римлян было непривычно такое фехтование холодным оружием, где главным являлся не колющий, но рубящий удар.

Хотя на изображениях мы видим и кельтских копейщиков, причем в захоронениях обнаруживают копья с наконечниками, достигающими 50 см длиной, колющее оружие для галлов было вспомогательным. Меч чаще дополнялся не пилумами или гастами, а топорами.

Защитное вооружение у кельтов составляли главным образом щиты и шлемы. Латы или кольчуги имелись в то время у немногих воинов, преимущественно у вождей. Остальные шли в бой обнаженными по пояс и одетыми в штаны различной (но чаще красной) окраски. Щиты были овальными и высокими — в рост мечника. Шлемы в V–IV вв. до н.э. имели коническую форму, их украшали фигурки с изображениями различных тотемных существ, и они были снабжены обязательными нащечниками.

Самым знаменитым подразделением карфагенской конницы во время войн с Римом станут нумидийцы — легкие всадники, набранные на территории современного Алжира, где находилось вассальное Карфагену Нумидийское царство. Возможно, уже Пирру довелось столкнуться с ними.

Эти кавалеристы, прирожденные кочевники, на своих небольших быстрых конях могли покрывать огромные расстояния, пробираться по пересеченной местности. Они были лучшей иррегулярной конницей античности. Вооружение их составлял стандартный круглый кавалерийский щит и дротики, которыми они владели в совершенстве.

Испанская (иберийская) и кельтская конница была экипирована подобно пешим воинам этих племен. Единственным отличием у иберийцев являлись использовавшиеся кавалеристами маленькие круглые щиты, подобные щитам горских народностей Кавказа. Всадник держал такой щит не на предплечье, а зажав рукоятку в ладони. Чтобы пользоваться подобным щитом, требовалась немалая ловкость и навыки фехтовальщика.

Что касается слонов, которых пуны в массовом порядке включали в армии во время своих знаменитых войн с Римом, то мысль одомашнить североафриканский подвид этого животного пришла им только после встречи с Пирром.

* * *

Пирру в первую очередь нужно было решить проблему с переправой на Сицилию. Когда его флотилия перешла от Тарента к Локрам, стало известно, что между Регием и Мессаной ее ждет карфагенская эскадра Возможно, это были корабли все того же Магона, патрулировавшего италийское побережье еще два года назад. Другая эскадра сторожила Сиракузы.

Хотя тарентинские суда считались хорошими, флотилия Пирра, в которой было лишь двадцать боевых кораблей, не могла соперничать с карфагенянами. Нужно было выбирать другой пункт назначения, желательно такой, где пуны не успели бы перехватить транспорты.

Пирр приказал плыть на Тавромений. Этот город находился примерно в 50 км южнее Мессаны, и, приближаясь к нему, можно было надеяться, что пуны не подоспеют сюда из пролива со своей армадой (см карту № 9). Правда, Тиндарион не присылал к Пирру послов с предложениями явиться на остров, однако ни мамертинцев, ни пунов к его друзьям причислить было нельзя. Да и Тимолеонт когда-то, обходя карфагенскую засаду у Регия, высадился именно здесь.

В эпоху, когда блокада могла осуществляться только на расстоянии прямой видимости берега, да еще при наличии удобной бухты, в которой можно было укрыться в случае непогоды, карфагеняне, сосредоточив флот в двух пунктах побережья восточной Сицилии, могли рассчитывать только на везение или на глупость противника.

Им не повезло. Пирр без всяких приключений добрался до Тавромения. Местный правитель принял его как друга и заключил с царем союзный договор. Во время всего пребывания Пирра на острове обе стороны соблюдали его: Тицдарион помогал эпирскому царю вооруженными силами, а тот не пытался присоединить город к намечавшемуся всесицилийскому государству.

Из Тавромения Пирр двинулся на юг. Он вновь посадил свои войска на суда и перебросил их в Катану. Поход был скорее похож на праздничное шествие, чем на военную операцию. Катана и Леонтины открыли перед ним ворота. Гераклид Леонтинский по решению граждан передал город в распоряжение царя и поступил к нему на службу с 4500 своих наемников. От Катаны царь шел уже по суше, флот же двигался вдоль побережья, находясь в состоянии боевой готовности. Однако известие о приближении эпирского царя побудило карфагенян снять осаду Сиракуз. Их сухопутные войска отошли вначале к Энне, а затем еще далее, на запад острова, в старинные владения пунов. Флот также ушел в Лилибей.