Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы - Луиза Перри

не удосуживается перезвонить, действуют на них угнетающе, даже если женщина пытается подавить эти чувства. Эволюция научила женщин придавать сексу большое значение, и ничего хорошего не выйдет из попыток делать вид, будто это не так.

Именно на женщину ложатся физические последствия секса – в частности, боль и риски незапланированной беременности. Ведь несмотря на то что современные методы контрацепции оказались весьма эффективны – и смогли радикально преобразовать сексуальные отношения после 1960-х, – они все еще регулярно дают сбой. И, что бы вы ни думали об этическом статусе плода, вам придется признать, что ни одна женщина не стремится пройти через аборт, связанный с огромными медицинскими рисками для матки, опасностью заражения крови и сложнейшими эмоциональными последствиями.

Короче говоря, вопреки мнению либерального феминизма, женское освобождение заключается вовсе не в подражании мужскому типажу сексуального «подлеца». Ведь многочисленные плейбои не боятся женских «сексуальных свобод» – наоборот, они с радостью полакомятся очередной порцией девушек, не выказывающих недовольства. И именно поэтому приговор, который после знакомства с идеями книги вынесла моя бабушка, звучит настолько точно. «Женщин кинули», – мрачно сказала она.

Поэтому перед нами, феминистками, стоит иная задача – мы должны отучить мужчин от перехода в режим «подлеца». Наша сегодняшняя сексуальная культура этого не делает, но это можно исправить. Чтобы создать нужную мотивацию, нам нужна технология, которая заставит мужчин задумываться о долгосрочных последствиях своего сексуального поведения, защитит экономические интересы матерей и создаст стабильную среду для воспитания нового поколения. И у нас уже есть такая – пусть и неповоротливая, старая и несовершенная – технология. Она называется моногамный брак.

Прежде чем я начну звучать как законченная идеалистка, позвольте мне кое-что прояснить. Я знаю, что пожизненный моногамный брак не является нашим естественным состоянием. Антропологические исследования показывают, что всего лишь 15 % обществ были моногамными[345]. Моногамию должны поддерживать обычаи и законы, и даже в таких обществах многие люди отклоняются от принятых норм. На сегодняшний день моногамия распространена только в двух типах обществ: небольшие группы, живущие в скудной среде, и наиболее развитые цивилизации, такие как наша[346]. Почти все остальные сообщества были полигамными и позволяли высокопоставленным мужчинам иметь несколько жен.

Тем не менее, несмотря на свою относительную необычность, моногамный брак все равно представляет собой удивительно успешную социальную модель. Когда общество становится моногамным, оно, как правило, богатеет. В таких обществах меньше домашнего насилия и жестокого обращения с детьми, так как причиной обоих может выступать конфликт между женами. Падают рождаемость и преступность, что приводит к экономическому росту. Богатые мужчины, лишенные возможности заводить дополнительных жен, ищут новые способы инвестиций – в недвижимость, в бизнес, в своих рабочих и в другие прибыльные проекты.

Именно здесь, судя по всему, лежит ответ на антропологическую «загадку моногамного брака». Как так вышло, что система брачных связей, не служащая интересам наиболее влиятельных членов общества – мужчин высокого статуса, – обрела такой масштаб? Дело в том, что, хотя моногамия менее выгодна этим мужчинам, именно она позволяет выстраивать богатые, стабильные и жизнеспособные общества.

Можно сказать, что моногамная брачная система настолько успешна именно потому, что мешает мужчине вести себя как подлец, особенно когда она запрещает секс до брака. В таких обстоятельствах, если мужчина хочет заниматься социально приемлемым сексом, он должен стать потенциальным мужем – найти хорошую работу, обустроить домохозяйство и создать условия для возможных детей. Иными словами, ему приходится брать себя в руки. Более того, этот эффект только усиливается, когда мужчина становится отцом – даже с точки зрения биохимии, ведь забота о маленьких детях приводит к снижению у мужчин уровня тестостерона и, следовательно, к понижению агрессии и сексуального влечения[347]. В обществе, состоящем из таких кротких мужчин, все чувствуют себя лучше – мужчины, дети и женщины.

Кроме того, система моногамного брака лучше всего, что мы знаем, подходит для воспитания детей. Ведь у традиционной системы брака, где отец зарабатывает деньги, а мать воспитывает детей, был целый ряд преимуществ. Эта система позволяет матерям и детям находиться в физической близости и при этом не бояться за свое финансовое положение. Конечно, посудомоечные машины и газовые котлы позволили нам тратить намного меньше времени на домашние дела, и поэтому большинство из нас, матерей, могут совмещать заботу о детях с работой. Однако полностью совмещать традиционные роли матери и отца, как вынуждены делать матери-одиночки, – это все еще практически невозможно.

Для некоторых женщин оплачиваемая работа вне дома – это хобби и привилегия. Но для многих других – это обязанность, трудоемкая и тяжелая. Даже те женщины, которые с удовольствием хотели бы работать, не имеют такой возможности в первые месяцы жизни своего младенца. Я знаю, о чем говорю. Я начала работу над этой книгой в начале своей беременности и закончила ее, когда моему сыну было полгода. Разумеется, написание книг еще более-менее легко совмещать с ролью матери, но даже так под конец были целые недели, когда я не могла написать ни строчки, потому что была занята ребенком. Ведь хотя мне помогали другие люди, в том числе мой муж, я все равно была незаменима. И не потому, что только я могла кормить грудью, но потому, что с самого момента зачатия между детьми и матерями устанавливаются настолько близкие отношения, что передача ребенка в чужие руки станет огромным стрессом как для матери, так и для ребенка.

Если мы хотим сохранить эту важную связь, то единственным решением будет другой человек, который в это сложное время прокормит нас и поддержит домашний очаг. Можно, например, назвать такого человека «супругом». А саму эту юридическую и эмоциональную связь назвать «брак».

Брак – это институт, который может себя переизобрести. В 2020 году группа американских студентов организовала проект «Явное согласие» и начала онлайн-продажи «набора для согласия» за 2,99$. В этот карманный набор входили презерватив, две мятные конфеты и договор о том, что подписавшиеся стороны согласны на секс. Людей призывали делать селфи с партнером и подписанным документом в руках. (Самые остроумные спрашивали: «Почему бы не пригласить друзей и семью на подписание? Может быть, стоит нанять фотографа? Приодеться? Устроить праздник?»)[348]

А в 2021 году журналистка Юлия Иоффе, как и многие феминистки, отреагировала на введение новых ограничений на аборт в Техасе, предложив заставлять мужчин платить деньги сексуальным партнерам, которые от них забеременели. Иоффе твитнула, кажется, ожидая яростной реакции консерваторов на этот в действительности очень консервативный твит: «Если вы против абортов и принуждаете женщин рожать, то почему бы не заставить человека, который был причиной беременности, внести свой вклад? Почему бы не обязать мужчин платить алименты женщинам,