Насмешки судьбы (СИ) - "Arne Lati"

      - Я тебе, придурок, жизнь спас, - рявкнул на него Сет, начиная терять над собой контроль. - Кстати, ответь, зачем я это сделал?

      - Это ты у себя спроси, - в воздухе заискрило от скопившихся и вовремя не выпущенных негативных эмоций. Два перевозбужденных самца источали просто убийственные флюиды гнева, неосознанно стараясь затмить друг друга. Запахло дракой.

      Дальше не было смысла говорить, слишком сильна была обида, слишком сильна была ненависть.

      Когда в разгромленном кабинете воцарились тишина и покой, двое с трудом могли припомнить, как за такой короткий промежуток времени умудрились так разхерачить кабинет! Целым оставалось... ничего. Даже окно, и то разбили.

      - Ты нахера окно разбил, придурок? - поинтересовался Клим, облизывая с губы выступившую из раны кровь.

      - Вообще-то это был ты, и ты туда стул кинул, - ответил ему Сет, совершенно по-кошачьи зализывая разбитые казанки правой руки.

      Им обоим нужна была эта драка, чтобы выровнять эмоциональное состояние и подкрепить расшатанные нервы. Морально в разы стало легче, словно жгут, стягивающий все внутри, немного ослабил хватку. А вот физически... да, тут они друг друга не жалели.

      - С Яном что? - спросил Клим, из последних сил кидая в сидящего напротив и так же, как и он сам, прижимающегося к стене Сета.

      Парень конечно увернулся от летящего в него предмета, но все же нашел силы ответить:

      - Я знаю куда увезли Яна, и вот тут надо думать. Мужик там неуравновешенный, буйный и слишком уж жестокий, чтобы прощать ошибки.

      - В смысле?

      - В смысле если мы сунемся туда и слажаем, нам пиздец, а заодно и Яну. Хотя, на хрена ему пацан, понять не могу, - задумался Сет с трудом поднимаясь на ноги.

      - Заказчик? - уточнил Клим, также поднимаясь в след за ним.

      - А есть еще варианты? В общем, я за информацией, ты тут мелкого отмазывай как хочешь, но если его посадят, ты рядом с его колонией ляжешь... в гробу.

      - Пиздец, испугал, - не без сарказма прокомментировал такую угрозу Клим и вышел из кабинета, напоследок хорошенько толкнув Сета плечом.

      - Как ребенок, - усмехнулся парень, уже сейчас начиная просчитывать, что будет, если что-то вдруг пойдет не так...

  Часть 20

Ян

      До сих пор не могу с губ согнать глупую улыбку. Она появилась, стоило только заметить эту парочку вдвоем на крыльце, не иначе как меня провожать вышли. Глядя на них обоих, вот таких вот взъерошенных, помятых, нервных, очень сложно не умилиться такому идиотизму. Они же совершенно разные! Настолько, что, глядя на эту обнимающуюся композицию, очень сложно не заржать, даже в моем подавленном состоянии. Видеть их вместе настолько дико... так почему же я все еще продолжаю улыбаться?

      Нет, я не ною, и уж тем более прошу меня не жалеть. Все что есть у меня в жизни (усмехаюсь, понимая, что ни хрена то у меня и нет), хорошее или плохое, тем не менее, к этому итогу я пришел сам. Своими поступками, действиями, идеями. Я сам виноват, что оказался на улице, что потерял семью, что стал тем эгоистичным ублюдком, коим в действительности и являюсь. Это. Всё. Я.

      Этот небольшой период самокопания, когда начинаешь задумываться "А если бы...", попытка в голове перестроить свою жизнь, изменить прошлое, он есть и от него никуда не деться. Такое случается временами, когда держать все в себе становится практически невозможно, но приходится, и ты душишь все эмоции, не позволяя вырваться ни единой наружу, не потому что боишься показаться слабым, а потому что никто не разделит твоего горя, не постарается утешить, не будет искренности, лишь натянутые маски заинтересованности, от которых уже тошнит. Именно поэтому сейчас я грызу себя изнутри, заставляя вспоминать, переживать вновь, намеренно давлю на больное, ощущая легкую боль в сердце и бешеный пульс в висках. Так проще пережить потревоженные воспоминания. Через страдания легче понять, что все еще жив, раз что-то по прежнему может болеть, а значит надо бороться. Не кому-то, дабы утешить свою потревоженную неправильными поступками проснувшуюся совесть, а надо в первую очередь тебе, потому что как бы меня не топили, как бы не ломали, один хрен - я не сдамся.

И да, я еще пострадаю немного, пребывая в легком подобии транса, возможно, даже нырну в депрессию... но пройдет время и я вновь гордо расправлю плечи, а сейчас нужно лишь немного подождать, перетерпеть, стиснуть зубы, и ждать, пока этот разрывающий душу ураган стихнет и вновь вернется ясность ума. Я сильный. Я справлюсь. Но сейчас мне немножко нужен отдых.

      В себя прихожу уже в той самой комнате, где пробыл несколько дней в прошлый раз. То ли меня перенесли, то ли сам дошел - хоть убей не вспомню. Голова раскалывается от переизбытка информации, на плечи словно мешок с мукой водрузили - тянет к земле, и нестерпимо хочется пить.

      Оторвав голову от подушки, сразу встречаюсь взглядом с Виктором. Мужчина вольготно сидит в кресле напротив кровати и смотрит на меня... слишком пристально. Изучает, обдумывает что-то, а быть может ищет сходства или различия. Вот только с кем?

      - Что? - смущаюсь от такого пристального внимания и, сев поудобнее, с жадностью сцапываю стоящий на прикроватной тумбочке графин, тут же припадаю к горлышку губами, поглощая так необходимую мне жидкость, чем вызываю улыбку мужчины, ведь стакан так и остался проигнорирован мной.

      - Ты плакал во сне, звал кого-то. Пришлось поставить тебе успокоительное, - в его голосе не слышна издевка или, что еще хуже, жалость, за что я ему безмерно благодарен.

      - Кошмар, наверно, - пожимаю плечами, поднимаясь с кровати и направляясь в ванную.

      - Двое суток подряд? - не унимается он, направляясь вслед за мной.

      - Всякое бывает...

      - И как часто это у тебя бывает? - перекрывает мне путь, надавив на дверь рукой и не позволяя ее открыть.

      Он стоит позади меня, почти прижимаясь к моей спине, я кожей ощущаю его дыхание и это злит. Очень. Мне неприятен такой тесный контакт, вообще, терпеть не могу, когда кто-то вторгается в мое личное пространство.

      - Спокойно, - просит, когда видит как я напрягся. - Я не сделаю тебе ничего плохого.

      - Просто отойди от меня, - прошу почти спокойно, вот только это "почти" очень резануло слух.

      Он убирает руку и, обойдя меня, встает перед дверью, вновь закрывая мне доступ в замкнутое и закрытое от него пространство. Делаю шаг назад, скрещивая руки на груди, и жду, пока у него пройдет это родительское беспокойство, приносящее мне лишь раздражение. Все, вырос мальчик, и мне без надобности опекуны и защитники, я сам порву кого хочешь, если, конечно, сил хватит.