Мир проклятий и демонов - Микки Хост

же уточнила:

– Что?

– Не знаю. Все так размыто. Я видел песок… целое море песка.

– Море песка, – повторил Третий. – Что еще?

– Звездный свет. Очень много звездного света. Он просачивался сквозь раны на руках.

– Это были твои руки?

– Нет, какие-то другие, светлые. А еще там был ветер… Шквальный, кажется.

– Шквальный ветер, значит.

Клаудии показалось, будто Джинн хотел исправить Третьего. Он на секунду открыл рот, посмотрев на него, но потом отступил назад и нахмурился, как если бы неожиданно посетившая его мысль вдруг исчезла.

– Возможно, ты слышала мертвых за спиной Джинна? – предположил Третий, повернувшись к Клаудии. – Кого-то, кто раньше молчал.

– На нем нет ни одного проклятия, которое ограничивало бы голоса мертвых за его спиной, – напомнила Клаудия.

– Ни на ком нет, но ведь иногда ты слышишь тех, кто раньше молчал.

Клаудии не понравился взгляд Третьего: она видела в нем надежду, словно тот просил ее постараться и услышать наконец и за его спиной голоса Гилберта или Розалии, чтобы он узнал, мертвы ли они на самом деле. Да, она действительно порой слышала мертвых, которые раньше почему-то молчали, но была уверена, что сегодня это говорили не те мертвые, которых она изредка слышала за спиной Джинна. Те шептались на незнакомом языке и пронзительно кричали. Ей не нужно было знание их языка, чтобы понять, что они кричат от боли.

– Это что-то другое, – настояла Клаудия, сведя брови.

– Но тебе придется проверить его.

Джинн опустил плечи.

Проклятия – это ужасно, но у некоторых оно было не таким пугающим, как у Клаудии. Стелла перевоплощалась в волчицу, по поведению больше похожую на домашнюю собачку, а Эйкен умел общаться с тенями и подчинять их себе. Черные губы Клаудии, окрашенные проклятием, и голоса, что она слышала, никогда не казались ей более страшными, чем у ее товарищей, но окружающие, не знавшие ее достаточно хорошо, думали иначе.

– И когда начнем? – смиренно спросил Джинн, посмотрев на нее исподлобья.

Как будто он не знал, что она могла уже сейчас изучать голоса за его спиной. Проклятие Клаудии не требовало подготовки.

– Когда будешь готов.

Девушка могла бы выложить все как на духу, ничуть не смущаясь из-за грязных секретов, которые растрепали мертвые, но с Джинном она никогда не позволила бы себе быть настолько грубой. К встрече с голосами прошлого, которые, возможно, кроются за его спиной, – или же к отсутствию этих самых голосов – маг был не готов, и Клаудия это знала.

– Ко мне вот-вот придет Пайпер, – задумчиво произнес Джинн.

– Тогда какого ракса ты здесь? – мгновенно оживился Третий.

– Да она же от голода с ног валилась! – всплеснул руками маг. – Я отправил ее на кухню, чтобы она поела. Если бы она завтракала, а потом шла к Магнусу, она бы мне все книги заляпала!

– Часть из них мои, – сведя брови, заметил Третий.

– А еще ты просто хочешь, чтобы Пайпер принесла тебе что-нибудь. Сальватор на побегушках – это что-то новое, – произнесла Клаудия.

– Уж простите, что я никогда не обучал юных девиц.

– Кажется, она говорила, что ей восемнадцать.

Замечание Третьего было неуместным, особенно с его точки зрения, потому что у великанов восемнадцать лет – это только самое начало жизни, время, когда они впервые задумываются о том, чего могут хотеть.

– Она же еще совсем маленькая, – возмущенно продолжил Джинн, сложив руки на груди. – Наверное. Мне так кажется. Клаудия, солнышко, тебе сколько?

– Двести двадцать.

– Убери свои жалкие двести, они тут у каждого второго есть. Ты тоже еще слишком маленькая. Наверное…

– Не подкрадывайся со спины, – не поднимая глаз от пергамента, произнесла Клаудия.

Арне гулко расхохотался, обошел стол и беззастенчиво запрыгнул на него.

– Ты вообще в курсе, что творишь? – зашипела она, пытаясь выдернуть из-под него стопку писем. – Я должна написать все ответы к утру!

– Им не нужны ответы, – ответил сакри, склонив голову набок. – Когда на празднестве аж два сальватора, ответы – это лишняя морока.

– Хочешь сказать, даже Рафт отправят представителя?

– Предполагаю.

Клаудия выругалась и прислонилась к спинке стула. Она не желала видеть представителей семьи Рафт, потому что знала, как Магнусу будет тяжело. Но обычно Арне не ошибался в своих предположениях, и это тревожило. Клаудия перевела взгляд на темноту за окном и на секунду прикрыла глаза.

Омага была самым северным городом Диких Земель, который им удалось превратить во что-то стоящее и приличное. Элва тоже могла считаться северным городом, но там особая атмосфера. Там не темнело так рано, как в Омаге, и изредка выпадавший снег таял намного быстрее. Сейчас стояла глубокая ночь, и за окнами горели только дворовые фонари да некоторые сигилы на каменных стенах, слышались шаги стражников, стоявших на посту, и слуг. В этой части дворца почти все спали, кроме Клаудии и Третьего.

Вообще-то заниматься ответами должен был Третий, но, видя его беспокойство, не исчезавшее с тех пор, как Джинн решил поприсутствовать на его занятии с Пайпер, Клаудия решила немного облегчить сальватору задачу. Но никак не ожидала, что Арне решит составить ей компанию.

– Почему ты здесь?

Сакри любил болтать всякую чушь, цитировать поэтов, писателей и ученых, очень часто говорил загадками и не волновался, если его не понимали. Он был живым воплощением Времени, изменчивого и застывшего, одностороннего и многогранного, ушедшего и только приближающегося. Арне всегда был там, где считал свое присутствие необходимым, и обычно это место было рядом с Третьим.

– Ты взялась за написание ответов, потому что решила, что Третий сможет уснуть.

Это было утверждение. Клаудия настороженно подняла глаза.

– Я ценю твою веру, моя прекрасная, но я не думаю, что в этом случае есть точка невозврата.

Клаудия понимала, о чем он. Не о неспособности Третьего уснуть, потому что тот видел кошмары, терзавшие его долгие месяцы и даже годы, а о неспособности Третьего поверить, будто он вообще может лечь и заснуть.

Арне думал, что если бы Третий хоть раз смог почувствовать себя в безопасности, если бы не терзался кошмарами, сон стал бы первым шагом к исцелению.

– Так помоги ему.

– Я не могу, – прикрыв глаза, пробормотал Арне. – Я помогаю ему двести лет, но этого недостаточно. Даже если я раньше был человеком, теперь я навсегда сакри, сущность выше смертных и ниже богов. Я не тот, кто может ему помочь.

– Я не буду читать ему сказки на ночь и поить молоком с медом.

– И правильно, ведь в пять лет он вдруг стал таким упрямым и взрослым, что отказался от этого, когда перед сном к нему пришла мама.

Клаудия прыснула от смеха. Каждый