Удача в подарок, неприятности в комплекте (СИ) - Мусникова Наталья Алексеевна

- Зря Вы её выпустили, барышня, - неодобрительно покачал головой продавший замок купец, - кто теперь будет колесо вращать? Эх, такую игрушку испортили! Это же есть механика, механизм необыкновенный, понимать надо.

Но я и тогда, и сейчас твёрдо понимала одно: нельзя, чтобы из-за твоей сиюминутной прихоти кто-то страдал, это неправильно, даже противно. Вот именно потому я сейчас и старалась разрушить действие любовного артефакта, Алексей Михайлович достоин свободы. А колёсико, приводящее в движение обитателей замка, вращал специально созданный моим наставником артефакт, так-то.

Я приготовила необходимый порошок, последний раз полюбовалась дивным, купленным у Алеси артефактом, вздохнула тоскливо и резко, потому что и сама была не уверена, что хватит сил, и рука не дрогнет в самый последний момент, высыпала перетолчённые камни на магическую брошь. Тихой скороговоркой трижды произнесла: «аррегатум морте», прикусила губу и решительно выплеснула в порошок половину стакана целиодровой влаги. Украшавшая брошь роза зашипела, стала обугливаться, точно была живым цветком, безжалостной рукой брошенным в пламя. Я, стиснув кулачки, смотрела на дело рук своих и упрямо твердила, что всё сделала правильно, так будет лучше для всех, мой интерес к господину Корсарову вызван исключительно любовным артефактом и ничем более, а на самом деле я люблю Петеньку. И мы непременно поженимся и будем счастливы! Артефакт вспыхнул малиновым светом и исчез, оставив после себя крошечную горстку пепла, быстро развеявшуюся от моего неосторожного вздоха. Ну вот и всё, теперь для закрепления эффекта я поцелую Петеньку, и всё будет хорошо, просто восхитительно. Я гордо вскинула голову, расправила плечи и степенно, как и подобает благовоспитанной барышне, выплыла из комнаты, предварительно уточнив у горничной, что Пётр Игнатьевич находится в гостиной вместе с Прохором Милорадовичем, коий пребывал в страшной ажитации и даже грозился вызвать на дуэль Фёдора Витольдовича, а если тот откажется, то пристрелить его, словно бешеного волка. Услышав сии угрозы, я недоверчиво хмыкнула, прекрасно зная, что стрелок из Прохора Милорадовича аховый, на прошлой охоте чудом дядюшку Василия не застрелил, приняв его за лося, а стреляя в утку сбил шапку с головы Олега Петровича. Настасья, правда, заверила меня, что настроен был несчастный поклонник Олюшки весьма решительно, потому Софья Витольдовна и приказала послать за Петром Игнатьевичем, дабы он в чувство Прохора Милорадовича привёл. Я искренне удивилась, что о столь важном деле не попросили господина Корсарова, но оказалось, что Алексей Михайлович сразу после завтрака отбыл по служебным делам, а потому устроенной Прохором Милорадовичем сцены не видел и слава богу, а то ещё не хватало опозориться перед столичным следователем. И так он о нас, поди, не самого лучшего мнения и впечатления. Хотя, право слово, жаль, что Алексей Михайлович не увидит нашего с Петенькой поцелуя, он бы тогда сразу понял, что я к нему совершенно равнодушна, и поцелуи его для меня ровным счётом ничего не значат. Да, именно так, ничего не значат.

До гостиной я дошла полная самых благих намерений, гордая тем, что смогла разрушить сильный страсть распаляющий приворот и досадуя, что человек, с коим я с удовольствием разделила бы свою победу, отбыл по делам служебным. Нет, право слово, до чего же непоседливы следователи, вечно дела служебные их призывают в тот самый миг, когда они так нужны дома! То ли дело мой Петенька, он всегда рядом, правда, у него несколько архаические представления, он не такой пронимающий, как Алексей Михайлович… Я споткнулась, уличив себя в столь крамольном сравнении, и досадливо принахмурилась, прикусив губку. Что это на меня нашло, я же разрушила артефакт! Нет, нужно срочно поцеловать Петеньку, чтобы окончательно развеять чары, тем более что мой жених, я уверена, возражать не будет.

Что особенно неприятно, моя решимость подарить Петечке вполне законный, а с магической точки зрения даже совершенно необходимый поцелуй стала стремительно таять при первом же взгляде на избранника. Я решительно тряхнула головой, уверенно списав происходящее на остаточные действия любовного артефакта, и так уверенно направилась к Петеньке, что он даже побледнел и несколько нервно отпрянул за спину Прохору Милорадовичу, воскликнув:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

- Что с Вами, Лизонька, Вы здоровы?

Да уж, романтичнее встречи жениха с невестой и быть не может, он бы ещё новости политические мне сообщать начал или погоду обсуждать. Я сердито поджала губки, но вовремя спохватилась и расплылась в сладкой улыбке:

- Всё в порядке, я просто соскучилась.

Прохор Милорадович издал невнятный возглас, не то смешок, не то стон, а Петенька отчего-то побледнел, рванул шейный платок и промямлил, старательно отводя взгляд:

- Право слово, я не понимаю Вас, Елизавета Андреевна.

Господи, да что же тут непонятного-то, а?! В романах герои после таких слов заключают героиню в объятия и признаются ей в своих пылких чувствах, да что там книги, Алексей Михайлович тоже не стал бы миндальничать и обнял бы меня, а то и поцеловал, Петенька же… Я чуть в голос не взвыла, опять поймав себя на том, что сравниваю двух мужчин, и сравнение, в который уже раз, получается не в пользу моего жениха. Нет, это просто издевательство какое-то!

- Водички? – Петенька протянул мне стакан, глядя на меня как на снедаемую лихорадкой тяжело больную.

Боже, ну почему, почему Петенька такой недогадливый, ну не могу же я прямо попросить, чтобы он меня поцеловал, это же неприлично, право слово!

Я прикусила губку, вспоминая, как себя вели героини моих любимых книг в схожей ситуации. Так, нужно собраться, как известно, безвыходных ситуаций не бывает, я упорная и непременно добьюсь своего. Итак, начнём, пожалуй, с намёков тонких и деликатных, дабы Прохор Милорадович, коему уже давно следовало бы оставить нас с Петенькой наедине, ничего не понял. Я чуть надула губки, затрепетала ресничками и прощебетала, стараясь быть милой кокеткой, а не пустоголовой дурочкой:

- Сегодня такой день чудесный, он просто создан для прогулок!

Прохор Милорадович закашлялся, словно внезапно чахотку прихватил, а Петенька недоумённо перевёл взгляд за окно и растерянно пожал плечами:

- Никогда ранее не замечал за Вами, Лизонька, любви к прогулкам под дождём. Осмелюсь заметить, для барышни сие увлечение чрезвычайно небезопасно, ведь Вы можете промокнуть и простудиться!

- Никакая непогода не страшна, если делишь её с… - я хотела сказать любимым, но такое простое и короткое слово почему-то не пожелало слетать с моих губ, уж слишком оно интимно и сокровенно, его не бросают просто так, из прихоти или от скуки, - с достойным молодым человеком.

Прохор Милорадович опять закашлялся, всколыхнув копящееся во мне, словно грязная вода в канаве, раздражение. Право слово, если ему так сильно недужится, мог бы в свою комнату уйти, врача вызвать и лежать в кровати, обложенный грелками и припарками, да принимать по часам настои травяные!

- Пожалуй, я пойду к себе, что-то мне недужится, - Прохор, словно услышав мои гневные мысли, благовоспитанной девице в отношении мужчины, паче того, родственника, совершенно непозволительные, поднялся и склонился в преувеличенно вежливом поклоне. – Не смею боле препятствовать вашей беседе. Пётр Игнатьевич, могу я просить Вас уделить мне пару минут Вашего бесценного внимания тет-а-тет?

Пётр хоть и удивился, но, тем не менее, согласно кивнул и вышел следом за Прохором, несколько высокопарно испросив у меня прощения за свою отлучку. Я хоть и была раздосадована, но постаралась сохранить полную беззаботность и невозмутимость, позволив себе лишь чуть капризно попросить не задерживаться слишком сильно. Едва за мужчинами закрылась дверь, как меня с пылом роя лесных ос атаковали подозрения и страхи. О чём это Прохор Милорадович с Петенькой секретничать намерен, а вдруг попросит стать секундантом на дуэли с дядюшкой Фёдором Витольдовичем? Господи, Петя же не сможет отказать, а дуэли запрещены, всех участников поединка, независимо от его исхода, пусть даже трагического, ждёт суровая кара: аресты, позор и осуждение, лишение всех званий и наград, да ещё и ссылка. За благо считается, если отправят в какой-нибудь провинциальный захудалый городишко, ещё глуше нашего, а могут ведь и в Сибирь сослать! Боже, так чего же я стою, мне их остановить надо!