Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

Генерал-квартирмейстер поспешно поднял руку, останавливая разбушевавшегося шефа.

– Спокойно, Пауль, спокойно. Фон Гутьер и тут не смог добиться того, чего хотел, поскольку на складах 8-й армии не оказалось химических снарядов, а отпускать их из складов фронта я не разрешил. Так что Ригу обстреливают простыми обыкновенными снарядами.

Гинденбург тяжело сел в кресло и мрачно спросил:

– А зачем нам обстрел Риги?

Людендорф пожал плечами.

– Войскам надо чем-то заниматься помимо чтения русских листовок. К тому же, как утверждают, где-то там прячется в бункере русский царь. Пусть слышит, что Германия еще жива и что еще ничего не ясно в этой войне. К тому же, если он действительно там сидит в бункере, то значит, его нет в другом месте, а в районе Риги ему уже ничего не сделать. Так что наши снаряды мешают ему выйти и покинуть город.

– Сам-то ты веришь в это, Эрих?

– Почему бы и нет, я так считаю. Хуже не будет. А город мы уже вряд ли возьмем. Нет у нас больше сил прорывать Рижский укрепрайон. Это уже понятно со всей очевидностью.

Помолчали. Наконец Людендорф спросил:

– Пауль, у тебя есть какие-то предположения относительно того, что же произошло вчера на Балтике? Ведь это абсолютно нереальный, невозможный разгром. Должно же быть какое-то объяснение.

Гинденбург ответил не сразу.

– Я, право, теряюсь, Эрих. Да, возможно, сыграла свою роль ранняя гибель вице-адмирала Шмидта и всего командования операции вследствие того тарана русского бомбардировщика с бомбами. Броню рубки, насколько я понял, пробить не удалось, но куски брони с внутренней стороны просто покосили шрапнелью всех, кто был в помещении. Во всяком случае, так докладывали по радио. Опять же, именно об этом писали в своей победной реляции русские, а их царь пожаловал пилоту графское достоинство посмертно. Так что, видимо, для России этот таран действительно был если не решающим, то очень важным. Кроме того, длинная кильватерная колонна германских линкоров была стеснена в маневре, а русские корабли били по нашим, находясь вне зоны поражения немецких орудий.

– Но, Пауль, ты же представляешь себе разлет снарядов на таком расстоянии! Это же не город обстреливать, попасть в корабль можно только случайно. И уж точно нельзя случайно выбить двенадцать линейных кораблей. Может быть такое, что у русских появилась какая-то новая система наведения и управления огнем?

– Во всяком случае, нашей военной разведке это неизвестно.

– С учетом того, что наша военная разведка проспала русские приготовления, трудно считать ее незнание надежным аргументом в этом вопросе.

Начальник Генштаба криво усмехнулся.

– Вот примерно так сказал наш благословенный кайзер, когда отстранил полковника Николаи от должности начальника нашей военной разведки. Так что думаю, что хаоса в ее работе у нас станет еще больше. Что касается новых систем управления огнем, то тут нет однозначного ответа. Вряд ли русские смогли их изобрести и произвести сами. Если у них действительно появились такие системы, то это, вероятно, американская или британская разработка. А это значит, что и корабли Гранд-Флита могут иметь подобное оборудование. Что, как ты понимаешь, ставит наш Флот открытого моря в весьма сложное положение, особенно с учетом изменившегося не в нашу пользу соотношения сил в Северном море. Однако вряд ли эта система была где-то опробована, поскольку будь у русских уверенность в эффективности стрельбы, то они бы не стали в отчаянии сгонять все аэропланы, которые у них только были в наличии. Они своими бомбами только сбивали прицелы комендорам русских линкоров и вносили больше хаоса, чем приносили пользу.

– Однако же, если верить сообщениям, то именно несколько торпед с русских гидропланов доставили некоторые хлопоты и повреждения линейным кораблям.

– Согласен. Этот печальный опыт надо учесть. Возможно, морское командование добавит противоаэропланные орудия и пулеметы, усилив защиту не только от атак дирижаблей, но и от аэропланов. Хотя авиационные бомбы не могут нанести существенные повреждения самому кораблю, но могут вызвать перебои со связью и нарушить нормальную работу систем управления огнем, о чем передавали с некоторых линкоров. Но в целом, судя по цифрам потерь в русской авиации, особой эффективностью такие бомбежки подвижных целей не отличались. Опять же тут была уникальная ситуация, когда колонна шла через минное поле. В обычном же морском сражении из применения авиации ничего хорошего не выйдет. Разве что найдутся желающие стать героями и пойти на таран, подобно тому русскому. Может, кому и повезет, как ему.

– Других версий причин победы русских ты не рассматриваешь?

Гинденбург крякнул.

– Откровенно говоря, Эрих, я готов рассмотреть какие угодно варианты, вплоть до марсиан и откровенной чертовщины. Но это однозначно контрпродуктивные версии. Возможно, в бреднях «Propper News» и есть некоторое рациональное зерно, но я не верю ни в Марс, ни в потусторонние силы, помогающие русским. Так что если у них и есть какое-то чудо-оружие, то, повторюсь, это значит, что кто-то проводит его испытания, предоставив русским.

– И отдав такую громкую победу в руки этих варваров? Верится слабо, уж прости, Пауль.

– Необязательно. Возможно, сами создатели не ожидали такого эффекта и такой эффективности. Но они проанализируют этот успех и его причины, внесут коррективы и установят на свои корабли.

– Ты уверен, что эта установка была на кораблях?

– Да. Или как минимум на одном из них. Острова мы обстреливали, и был риск захвата нашим десантом, а аэропланы прилетали и улетали. К тому же сомнительно, что это такая легкая установка. Опять же нужна постоянная связь и действенная корректировка огня. Так что да, я уверен. К тому же под Ригой и под Двинском русские ведут артобстрел, не показывая особой эффективности попаданий. Так что вряд ли таких установок много. Во всяком случае – пока.

Вновь помолчали. Тут Гинденбург встрепенулся.

– Но мы отвлеклись, Эрих. Есть более важные дела, ради которых я тебя и позвал. Из Вены приходят тревожные сообщения о колебаниях в