Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

хлынул вскоре после совместного молебна. Солнце, показавшееся буквально на несколько минут, вновь скрылось за облаками, которые очень быстро сменились тучами. И на объятый пожарами Псков хлынул с неба настоящий водопад, заливающий пожары и смывающий всю гарь из воздуха.

Благословенный ливень.

Так шептались в лагере.

Маша знала это из четких донесений Натали, из трезвых докладов Суворина, из циничного восторга Ханжонкова, из шепота, который постоянно сопровождал ее, хоть и звучал чаще всего у нее за спиной.

Ливень тушил пожары. И пусть сам склад продолжал гореть и рваться снарядами, но сам факт благословенного дождя впечатлил очень многих.

Им все ясно.

Но ясно ли самой Маше?

Нет.

Она так и сидела, прикусив губу, глядя в ливень за окном…

Рига. Рижский укрепрайон.

Штаб операции «Квартет».

15 (28) августа 1917 года

Моим планам покинуть сегодня Ригу не суждено было осуществиться. На поверхности творилось светопреставление, и высовывать туда мою монаршую морду лица крайне не рекомендовалось.

Немцы словно взбесились, открыв ураганный огонь не только и не столько по позициям Рижского УРа, но и по самому городу, превращая старинные здания и улицы в груды битых кирпичей.

Разумеется, в бункере мне ничего не грозило, кроме риска выпить кофе, полный бетонной пыли, которая обильно сыпалась с потолка. Пол и столы то и дело вздрагивали от особенно близких и мощных разрывов, но и городу доставалось очень сильно. У меня даже складывалось впечатление, что германское командование, убедившись в отсутствии перспектив взятия Риги, решило сровнять его с землей, уготовив ему судьбу второго Парижа.

Понятно, что в бункере лично мне ничего особо не грозило, но подняться на поверхность я не мог. Это во-первых. А во-вторых, нужно было проконтролировать процесс эвакуации остатков населения города и вывоз их на безопасное расстояние в лагеря спасения, которые срочно пришлось организовывать Минспасу, но уже не в семи верстах, как в случае с Псковом, а в двадцати, что, в свою очередь, загружало структуры принца Ольденбургского, равно как и транспортные артерии района по самое не балуйся.

Хорошо хотя бы то, что немцы так и не решились вновь использовать химическое оружие, ибо противогазов и прочего на все население у нас не было.

Нет, понятно, что я не скучал и мне было чем заняться, но заниматься этим я планировал уже из своего поезда, который на всех парах шел бы к Пскову. Но я был вынужден торчать в подземелье и делать умное лицо отсюда.

Дела на фронтах потихоньку шли. Шли наши операции в районе Двинска, на Балканах и в Малой Азии. Балтфлот обстреливал порты Либавы, Мемеля и само германское побережье севернее Кенигсберга. Причем порт Виндавы под угрозой открытия огня из орудий главного калибра был принужден принять один из захваченных нами германских транспортов, на который собрали раненых немцев из числа их горе-десанта. Правда, там не было ни одного моряка, не было никого, кто видел что-то, кроме налета на транспорты, как и никого, имеющего унтер-офицерский или офицерский чин, поэтому рассказать что-то больше того, что и так было передано по радио с линкоров, они никак не могли.

Зато они могли загрузить как следует немецкие госпитали, а заодно добавить паники своими рассказами. А это не какие-то там листовки, это очевидцы! Вот пусть и сеют неразумное, недоброе и… панику.

Кстати, и наши славные итальянцы рапортовали о своей громкой победе на море. Правда, не такой громкой, как наша, но флот принца Савойского сумел потопить два австро-венгерских линкора («Сент-Иштван» и «Принц Ойген»), два броненосца («Радецкий» и «Зриньи»), один броненосный крейсер «Санкт-Георг» и кучу всякой мелочи, включая какие-то транспорты.

Впрочем, австрияки также рапортовали о славной победе, поскольку это сражение самым принципиальным образом отличалось от известной мне истории потопления линкора «Сент-Иштван», ведь перед австро-венгерским флотом стояла совсем иная задача, чем в моей реальности. Собственно, задачей был прорыв боевых кораблей из осажденной Полы в Спалато и обеспечение прикрытия транспортов с эвакуируемыми солдатами и населением города в порт Фиуме на хорватском побережье.

Так что свою задачу контр-адмирал Хорти в целом выполнил, поскольку основная масса транспортов дошла до Фиуме, да и часть эскадры все же смогла вырваться из кольца блокады. Как бы то ни было, но два линкора, четыре броненосца и прочая легкая мелочь типа эсминцев с миноносцами выскользнула из мертвой хватки принца Савойского.

Не говоря уж о том, что Италия умудрилась потерять линкор «Дуилио», бронепалубный крейсер «Пиза» и еще три крейсера.

В общем, и Италия, и Австро-Венгрия празднуют свои громкие победы, а мне приходится сидеть в бункере и слушать беспорядочный грохот взрывов снарядов над моей головой и отмечать, что правы, в общем-то обе стороны, а значит, обеим сторонам можно присудить боевую ничью.

Флот Австро-Венгрии вырвался из Полы, но тем самым практически официально объявил о сдаче Италии этого важнейшего порта и военно-морской базы. А если добавить к этому мятеж, охвативший военно-морскую базу в Катарро, то на данный момент у АВИ флота почти не осталось. И очень сомневаюсь, что в этой истории австриякам так просто удастся подавить этот мятеж, поскольку сил у них нет, а войска Антанты уже на подходе.

Впрочем, все это мелочи.

– Ваше величество! Шифрограмма от князя Волконского.

Беру из рук Винекена папку и, увидев код на обложке, киваю генералу:

– Благодарю. Передайте полковнику Абакановичу, никого ко мне не пускать без чрезвычайной необходимости.

– Слушаюсь, государь!

Да, тут уж шифрограмма так шифрограмма. Ключ есть только у меня и у самого князя Волконского. Есть такие вещи, которые необязательно знать даже самым доверенным людям в Ситуационном центре.

Покорпев некоторое время над шифром, я аккуратно расписал ведомость. Смахнув насыпавшуюся с