Оружие разрушения - Уоррен Мерфи

К немалому изумлению японца, ворвавшиеся держали в руках электронные катана производства «Нишицу».

В эту страшную минуту Фурио понял, что его раскусили. Теперь он должен либо нажать на кнопку, либо привести в действие доспехи, но сделать и то и другое – Бацука отчетливо это осознал – он уже не успеет.

Они напали на него с двух сторон. Верная стратегия! Японец тотчас поднял оно. Оно куда тяжелее катана, и они не справятся с ним, пусть даже их двое.

Фурио Бацука потянулся к плечу, где находился встроенный реостат.

Далее все произошло так быстро, что он даже не успел сообразить, в чем дело.

Кореец со всего маху нанес ему страшный удар катана. Боевой топор Фурио со звоном упал на пол.

Бацука глянул под ноги.

Оно лежал на ковре в луже крови. А рядом валялись какие-то очень знакомые штучки, чем-то похожие на сосиски. Боже! Это же его пальцы. Сомневаться не приходилось, тем более что из раненой правой руки японца вовсю хлестала кровь.

Фурио Бацука умел сражаться – он ведь самурай. И победить его может только другой самурай. Но других самураев в мире нет.

Ронин включил доспехи и сразу почувствовал легкость во всем теле. Не теряя времени, он бросился к телефону.

Те двое плясали вокруг него, раздавая яростные удары. Во всяком случае, корейский колдун был в ярости. Он рубил Фурио по шее, по голове, по ногам... Как ни странно, старик прекрасно владел «ударом колеса».

Второй дрался похуже. Но, по всей видимости, использовал «шейный взмах». Бацука почти осязал, как лезвие катана проходит горизонтально сквозь его шею.

Положение казалось безвыходным. В спектральном состоянии он не сможет нажать на кнопку, с другой стороны, он теперь неуязвим.

Он скрестил руки на груди и, не выказывая страха, уставился на врагов.

Удивительно, кровь, капающая из раны, больше не оставляет следов на ковре. Очень интересно!

Нападающие снова окружили Фурио.

– Кончен бал, Бацука, – сказал белый. – Мы тебя взяли.

– Ронин, потерявший пальцы, – проговорил скрипучим голосом второй, – ты заплатишь за свое безрассудство, ибо я – мастер Синанджу.

Фурио Бацука услышал слово «Синанджу». Синанджу, Синанджу... Слово как будто японское, хотя старик произнес его на корейский манер. Может, что-то корейское? Но Бацука не мог припомнить, что учитель рассказывал ему о Синанджу. Наверное, одно из низших боевых искусств. Их ведь много. Таким недостойным вещам, как кунг-фу или карате, может научиться кто угодно.

А вот настоящий самурай в современном мире только один. И зовут его Фурио Бацука.

Наконец старый кореец как будто устал зря рубить воздух. Белый зашел за спину японца. Не стоит обращать на него внимания. Фурио невозможно причинить вред. Ему угрожает только смерть от потери крови.

– Твоя тайна раскрыта, безликий ронин. Ты опозорен. И унижен.

Нагнувшись, кореец подобрал с пола отрубленные пальцы и принялся швырять их в лицо Бацуки. Таков был древний ритуал победителя.

Фурио напрягся. Не существует оскорбления страшнее! За такое положено мстить. А самое главное, недопустимо так осквернять пальцы самурая. Пока еще не поздно пришить их на место.

И тут его осенило: в других номерах тоже есть телефоны! Можно удалиться туда.

Ронин, невероятно обрадовавшись, повернулся спиной к назойливым гостям и прошел сквозь капитальную стену, словно она была сделана из мокрой промокашки.

Японец мгновенно очутился в соседнем помещении.

Логично было бы предположить, что эти двое последуют за ним. Тогда он вернется к себе в номер, подберет пальцы и отправит себя факсом в Алабаму.

Вот только что-то не сработало: они за ним не последовали. Фурио недоумевал. Неужели их так поразили чудеса электроники «Нишицу»? Нет, они уже имели случай наблюдать их в действии. Значит, дело не в том.

Бацука повернулся к стене, любопытствуя, просунул сквозь нее голову, как сквозь водяную завесу.

Противники молча ждали его появления. Точнее говоря, ждал кореец.

В руках он держал пять пальцев Фурио. Когда из стены показалась голова самурая в шлеме, старик принялся прямо на глазах у врага разламывать их, как хрустящие хлебные палочки.

Фурио, похолодев от ужаса, рванулся вперед. И тут же словно бы почувствовал удар. Но, конечно же, ему лишь показалось – ведь он остался в дематериализованном состоянии.

Тем не менее японец взглянул вниз.

Взгляд его упал на покрытую панцирем грудь, а боль он чувствовал где-то ниже. Пришлось наклониться вперед. Бацука увидел, что одна его нога выступает из стены; из шва же в доспехах торчит лезвие катана.

Самурай недоуменно моргнул.

«Как же так?» – удивился он и тотчас сообразил, что катана тоже был в дематериализованном состоянии.

Меня поразили моим же клинком, подумал он. Причем классическим выпадом «удар грома». Но кто?..

На корточках у стены притаился белый, и на его жестоком лице отражалось торжество.

Инстинктивно Фурио подался назад, в соседний номер. Уж там-то он без помех воспользуется телефоном!

Смотреть вниз он не решался. Лезвие меча, само собой, торчало в боку, но рана, вероятно, несмертельна. Клан не даст умереть своему единственному самураю. Его спасут в награду за безупречную службу.

Подбежав к телефону, Фурио выключил костюм и сразу же ощутил тяжесть на плечах. Острая боль внезапно пронзила все тело. Превозмогая боль, японец набрал по памяти номер. Из глаз его вовсю текли слезы – катана-то ведь все еще торчал у него в боку.

Послышался гудок, и на другом конце сняли трубку. Вот она, связь! И если его предки не забыли о нем, значит, он будет жить.

Бацука включил реостат и перевел все молекулы тела в спектральное состояние. Теперь путь открыт.

И тут он услышал:

– Линия испорчена!

Японец повернул голову. У входа в номер стоял белый. Рука его только что завершила мощный взмах, ладонь была раскрыта.

К Фурио с огромной скоростью приближался второй катана, приближался беззвучно, не рассекая воздух, неопасный для любых предметов, за исключением Бацуки, находившегося в особом молекулярном состоянии.

Но в это мгновение телефонная линия стала засасывать его атомы, и японец торжествующе воскликнул:

– Теперь вы мне не страшны!

* * *

Катана сделался твердым, отскочил от противоположной стены и упал на то самое место, где секунду назад стоял самурай. Тело его уже втягивалось в телефонную трубку наподобие черной струи.

Вбежав в комнату, Чиун увидел, как его ученик подбирает с пола катана. А у ног его, на ковре, вертится черный шлем вместе с головой Фурио Бацуки.

– Где все остальное? – крикнул кореец и наступил на шлем. Коврик вокруг сразу же начал краснеть.

Римо указал на лежащую на столе телефонную трубку.

– Ушел в телефон. А мы его-таки достали, а?!

– У тебя только его голова.

Римо ухмыльнулся.

– Полронина все же лучше, чем ничего.

Мастер Синанджу наклонился, поднял с пола шлем, извлек отттуда голову и схватил ее за волосы.

– Что ты делаешь? – удивленно спросил ученик.

– Случается, что голова умирает не сразу.

Похоже, на сей раз так и получилось. Веки еще дергались, глаза в глазницах вращались. Губы ритмично открывались и закрывались. Жизнь постепенно покидала отрубленную голову.

– По-моему, он пытается что-то сказать, – хмыкнул Римо.

– Ты слышишь меня, лакей дома Ниши? – спросил голову Чиун. – Я плюю на тебя.

Взгляд головы вдруг сделался осмысленным. Глаза уставились прямо на злое лицо мастера Синанджу.

Рот дернулся и раскрылся, словно от изумления.

И мастер Синанджу плюнул прямо в открытый рот.

* * *

Фурио Бацука вдруг увидел, что на него смотрит старый кореец. И в первую секунду подумал: Как: он сумел догнать меня в Мобиле?

А потом мелькнула еще одна мысль: Я выше его. Почему же мы смотрим прямо в глаза друг другу?

Затем все завертелось у него перед глазами, оконное стекло стремительно приблизилось, разбилось вдребезги, и прежде чем отрубленная голова упала в открытый мусорный бак, он еще успел насладиться живописным видом Денвера с высоты птичьего полета.

Очень скоро в мусорном баке начали копошиться черви.

* * *

Тем временем Римо в гостиничном номере, взяв телефонную трубку, услышал характерный треск сказал: «Моши-моши». Но, не получив ответа, поло жил трубку на рычаг.

– Попробую связаться со Смитом, – кивнул он Чиуну.

В голосе Харолда У. Смита явственно прозвучал страх.

– Полагаю, вы справились? – прохрипел он.

– Интересно, почему? – полюбопытствовал Римо.

– Я переадресовал все звонки из отеля «Хилтон» в Денвере к себе в кабинет, и сейчас у меня на столе лежит обезглавленный самурай.

Римо по голосу почувствовал, как Смит содрогнулся. Мастер Синанджу, расхаживая вокруг столика, огорченно взмахнул боевым топором.

– Он ронин! Почему вы оба никак не запомните?

Придя в себя, глава КЮРЕ спросил:

– Вы узнали истинные цели «Нишицу»?