Аптекарь, его сестра и ее любовник - Сандра Браун

— Заткнись к чертовой матери! — Уэс схватил ее за руку и рывком развернул лицом к себе. — Ты что, совсем обалдела? Он в этом не замешан. И наркотиков он не принимает. И вообще, он нормальный восемнадцатилетний парень.

— Отпусти. — Она высвободила руку. — С моим сыном что-то случилось, и я хочу знать, в чем дело, до того, как сюда придет ФБР. Я не желаю узнавать это от них. Что происходит?

— Ничего.

— Что-то есть, Уэс! — прокричала Дора. — Наш сын изменился, он не такой, каким был в прошлом году. И не говори мне, что ничего не случилось! Я не слепа, и я не дура, хотя ты, похоже, в этом уверен. Я имею право знать, что происходит с моим сыном.

Уэс придвинулся к ней вплотную.

— Ты хочешь знать, да?

— Папа, не надо!

— Хочешь знать, Дора?

— Папа!

Уэс сунул руку в карман куртки и вытащил шприцы и ампулы. Дора отшатнулась от его протянутой руки.

— Что это?

— Стероиды.

Она долго смотрела на него с открытым ртом, потом повернулась к Скотту:

— Ты колешься стероидами?

Скотт бросил вороватый взгляд на Уэса, потом опять на нее.

— Не я. Мистер Ритт.

Дора была так ошеломлена, что не нашлась с ответом. Наступавшее молчание нарушил громкий стук в дверь.

— А вот и наши гости. — Уэс невозмутимо спрятал шприцы и ампулы обратно в карман, снял куртку и повесил ее на крючок у задней двери. — Скотт, открой дверь и пригласи их в дом. Не нервничай. С ними придет Датч. Предложи им сесть в гостиной, скажи, что мы сейчас придем.

Скотт не двинулся с места. Он смотрел на мать виноватым, полным стыда взглядом.

— Ты меня слышал, Скотт? — Голос Уэса был тих, но грозен.

Раздался повторный стук. Скотт пошел открывать. Уэс опять подошел вплотную к жене, обдал ее лицо своим горячим дыханием.

— Ты будешь вести себя так, будто в этом доме все тип-топ. Тебе ясно? Это наше личное дело. Это останется в семье.

Дора бросила на него испепеляющий взгляд.

— Как ты мог так поступить со своим родным сыном? Это же отрава!

— Преувеличение, столь типичное для тебя.

— Уэс, ты хоть на минуту задумался о побочных эффектах?

— Недорогая цена за тот перевес, который они могут составить в его…

— Плевать я хотела на его спортивные достижения! — воскликнула Дора шепотом, помня о присутствии посторонних в соседней комнате. — Меня не интересуют его сила и выносливость на проклятом футбольном поле! Мне дорога его жизнь. — Она почувствовала, что теряет самообладание, но сейчас было не время его терять. Ей пришлось несколько раз вздохнуть, чтобы успокоиться, но негодование по-прежнему бушевало в ее груди, когда она продолжила: — Ты что, не видишь, как эта отрава изменила нашего сына?

— Ну, допустим, он стал немного мрачноват. Возможно, это и есть побочный эффект.

— Агрессивность тоже может быть побочным эффектом.

Уэс равнодушно пожал плечами.

— Агрессивность — это не недостаток, она пойдет ему на пользу.

Казалось, Дора выслушала уже более чем достаточно, но этот последний довод своей абсурдностью просто убил ее.

— Ты чудовище.

Он презрительно фыркнул.

— Что? Я думал, ты вздохнешь с облегчением. Я думал, ты обрадуешься, узнав, что перемены, которые ты наблюдаешь у Скотта, вызваны стероидами, а не этой хитрозадой сучкой. А она была именно хитрозадой сучкой, поверь мне. Вертела им, как хотела.

— Была? Почему ты говоришь о Миллисент в прошедшем времени?

Уэс высился над ней, как башня. Он наклонился к самому ее лицу.

— Потому что для семьи Хеймер она в прошлом.

Теперь Дора не просто возмутилась его словами, она по-настоящему испугалась.

— Что ты такое говоришь?

— Хочешь знать, почему Скотт и Миллисент порвали? Что ж, я тебе скажу, но запомни: ты сама напросилась. Она мешала его тренировкам, названивала ему с утра до ночи таскалась за ним повсюду, поджидала его после занятий, давала, сколько он хотел. Он ни о чем другом не думал, только о ней. Я не мог допустить, чтобы эта драная кошка разрушила все мои планы. Я хотел, чтобы он думал об игре, и мне пришлось вмешаться. Хочешь знать, что за великая тайна стоит за их разрывом? Ты смотришь на нее прямо сейчас.

— Что ты сделал?

— Неважно. Главное, я положил конец их страстному роману. — Уэс больно ткнул ее пальцем в грудь. — И это тоже должно остаться в семье.

Потом он повернулся и ушел, оставив ее одну среди знакомых предметов, вдруг ставших чужими. Дора стояла в своем родном доме, не понимая, как она сюда попала.

До нее доносились голоса из соседней комнаты. Уэс, как всегда общительный и оживленный, приветствовал в своем доме агентов ФБР, пришедших поговорить с их сыном об исчезновении Миллисент Ганн.

* * *

Уильям и Мэри-Ли покинули аптеку вместе. Без электричества не было смысла оставаться. Уильям не мог работать ни за кассой, ни за компьютером, в котором хранил все данные о клиентах и их рецептах. Впрочем, это не имело значения, поскольку никто не зашел в аптеку после того, как Уэс забрал бутерброды и отправился в полицейский Участок.

Мэри-Ли забрала домой продукты из холодильника в кафетерии, прекрасно понимая, что они испортятся, прежде чем аптека откроется и Линда вернется.

Они решили оставить ее машину у аптеки и вернуться домой на машине Уильяма.

— Нет смысла нам обоим пробиваться по этим дорогам, — сказал он.

Запирая аптеку, Уильям повесил на двери записку, уведомлявшую покупателей, что в экстренном случае его можно найти дома.

Как только машина тронулась, Мэри-Ли проговорила, стуча зубами:

— Если кто-нибудь узнает, что ты держишь рецептурные лекарства дома, ты потеряешь лицензию.

— Я держу их только на крайний случай и только для клиентов, которые, я это точно знаю, не будут злоупотреблять привилегией. И потом, я отпускаю лекарства, которые можно приобрести в открытой продаже везде, кроме Соединенных Штатов. — Уильям медленно повернул за угол. Вдруг он подался вперед и всмотрелся через ветровое стекло. — Интересно, что бы это значило?

Они ехали по улице, на которой жили Хеймеры. Перед их домом стояли две машины: ничем не примечательный седан и «Бронко» Датча Бертона.

— Разве это не та машина, в которой приехали агенты ФБР? — спросила Мэри-Ли.

— По-моему, та. Этот Бегли — самый большой грубиян из всех, кого я когда-либо видел.

— Не думаю, что он грубил нарочно. Просто он умеет делать свое дело и пользуется авторитетом.

— Я тоже делаю свое дело и пользуюсь авторитетом, но я не матерюсь и не кричу на людей.

Управление аптекой, где работала только одна подчиненная, вряд ли можно было приравнять к руководству отделением ФБР, но Мэри-Ли решила держать свое мнение при себе. Ей не хотелось спорить с Уильямом, хотя он весь день только и делал, что подначивал ее.

Когда они поравнялись с домом Хеймеров, Уильям заметил:

— Ну, Датч еще ладно, это я могу понять, но что у них за дела с ФБР?

— Может быть, им захотелось побеседовать с Уэсом о том, что он спрятал в карман, когда я застала вас вдвоем в провизорской. — Мэри-Ли небрежно обронила это замечание, чтобы посмотреть, как отреагирует брат.

Он дал стандартный ответ:

— Кое-что для Доры. От головных болей.

— Ты лжешь.

— В отличие от тебя, сестрица. Ты у нас никогда не лжешь. Ни словом, ни делом. — Уильям хитро прищурился на нее. — Разве не так? — Ее наигранное безразличие не обмануло его. Он усмехнулся. — Поскреби самую безупречную репутацию, Мэри-Ли, и найдешь двуличие. Это и тебя касается.

Мэри-Ли отвернулась от него к окну.

— Жаль, что ты не прав, Уильям. Хотелось бы мне иметь какую-нибудь темную тайну.

— Возможно, Хеймеры скрывают какую-нибудь темную тайну, а ФБР ее раскопало. Лично я ставлю на Скотта.

— Почему на Скотта?

— Наверняка эти федеральные гении уже докопались до его связи с Миллисент.

— Она когда-то была его возлюбленной. Ну и что?

— «Возлюбленной», — презрительно усмехнулся Уильям. — Какое устаревшее слово. Теперь это называется по-другому. Она принимала противозачаточные пилюли.

— Многие девочки их принимают.

— Мне ли не знать! Мой бизнес на этом процветает. А ты знала, что Миллисент перестала их принимать?

— Когда?

— В начале прошлой весны. Сказала, что они способствуют удержанию жидкости в теле и увеличению веса. Может, у них со Скоттом случилась небольшая неприятность, когда они расстались?

— Ты хочешь сказать — она забеременела?

— Именно это я и хочу сказать.

— Я уверена, что ты ошибаешься, Уильям.

— Мне с моего места многое заметно, и я ничего не забываю. Однажды я видел, как Скотт и Миллисент заняли кабинку в кафетерии. Они лапались как ненормальные. Ее рука была у него между ног. Дальнейшие объяснения нужны?

— Нет.

— Я как раз собирался сказать им, что, если они не в состоянии себя контролировать, им придется уйти, но тут они, видимо, сами сообразили. Их из аптеки как волной смыло. Он даже забыл заплатить по счету.