Харьков – проклятое место Красной Армии - Ричард Португальский

23 мая снова сдерживали превосходящие силы противника, несли тяжелые потери и отошли к селу Раздольное.

На рассвете 24 мая стало известно, что войска 6-й армии находятся в окружении, поступил приказ отходить по направлению к селу Бунаково. Напор врага усиливался, боеприпасов становилось все меньше. Артиллерия противника вела интенсивный обстрел, авиация бомбила.

Вечером достигли Бунаково. Здесь была большая скученность наших войск, их также донимала авиация. Все смешалось…Мост через реку Берека был разбит. Командир, разделив роту на две группы, решил двигаться к селу Павловка-вторая. Одну возглавлял он сам, другую – лейтенант Ф.И. Яценко. В селе Павловка-вторая, когда до моста оставалось всего метров 200–300, налетели немецкие бомбардировщики. Рота залегла, редакционную машину укрыли под кронами больших деревьев. Многие были убиты, ранены. Смертельное ранение получил командир роты лейтенант Курочкин, тяжело ранило осколками Олексу Десняка. Ему медсестра оказала первую помощь. Лейтенанта Курочкина и других убитых похоронили, раненых уложили на машину, с ними села медсестра. Десняк был в полном сознании, разговаривал. Свою аппаратуру и сумку с документами вручил Подольскому и попросил его все передать в штаб 6-й армии.

После восстановления моста через реку первой пошла машина с ранеными, которую сопровождали Филипп Яценко, старший сержант Алексей Федоров. Десняка, по его просьбе, оставили в доме местной жительницы Марины Андреевны Демченко, с ним была и медсестра, фамилию не помню. Остальных раненых сдали в полевой госпиталь в Павловке-второй, находившийся в помещении школы. Как выяснилось потом, Десняк через день умер и был похоронен местными жителями.

Вечером 24 мая группа с большими потерями все же переправилась через реку Берека и утром 25 мая подошла к селу Лозовенька. Здесь в обширном и глубоком овраге, расположенном западнее села, уже сосредоточилось много войск, стремившихся к переправам Северского Донца.

В ночь на 26 мая, собрав последние силы, группа, которой теперь командовал я, сделала отчаянную попытку прорвать близ Лозовеньки заслоны внутреннего кольца окружения. С боями прорвались через Гусаровку и за двое суток вышли к Северскому Донцу, переплыв на противоположный берег у села Савинцы.

Немногим удалось выйти к своим… Врезался в память факт, что последние номера дивизионной газеты «За Родину» продолжали выходить и в условиях первых дней окружения, даже после того, как перестал существовать штаб дивизии. Газета писала о героях 41-й стрелковой дивизии, насмерть стоящих в обороне. Какую силу и волю надо было иметь работникам редакции, чтобы выпускать газету в таких условиях!

В населенном пункте Алексеевка Первомайского района находился армейский эвакогоспиталь с четырьмя тысячами раненых, ожидавших отправки в тыл. Захватив село, немецкие автоматчики всех раненых расстреляли. Спасся только кое-кто из медицинского персонала, сумевшие где-то укрыться, а затем уйти из села…»

К утру 27 мая в район западнее Лозовеньки вышла и 266-я стрелковая дивизия под командованием полковника А.Г. Таванцева, в наибольшей мере сохранившая боеспособность. В ночь на 28 мая ее части, составившие ядро ударной группы, прорвали кольцо окружения и к утру 28 мая вышли в район Волковенково, Волобуевка. С ними вместе вышли войска, находившиеся у Лозовеньки. В ночь на 29 мая ударом с тыла при содействии частей 38-й армии они прорвали оборону противника, проходившую по правому берегу Северского Донца, и достигли расположения 38-й армии в районе Чепеля.

В воспоминаниях об этом эпизоде К.С. Москаленко пишет следующее: «Гитлеровское командование приложило большие усилия к тому, чтобы ликвидировать прорыв и не выпустить окруженных из смертельного кольца. Но не добилось успеха. 38-я армия нанесла удар снаружи в условиях, когда окруженные делали то же самое изнутри. Благодаря этому нам удалось вывести из окружения около 22 тысяч красноармейцев, командиров, политработников.

Помню, первыми подошли шесть танков «Т-34». Из одного вышел член Военного совета Юго-Западного фронта дивизионный комиссар К.А. Гуров. За танками волнами шли тысячи советских воинов во главе с генерал-майором А.Г. Батюня. На их лицах сквозь тяжкую боль и усталость светилась непомерная радость возвращения к своим» [160] .

Сохранилась служебная записка, которую 29 мая генерал-майор Батюня направил начальнику штаба Юго-Западного фронта. Она позволяет лучше представить и обстановку в кольце окружения, и то, как осуществлялся прорыв: «1. Я временно был начальником штаба группы Костенко, которая прикрывала с фронта р. Гомольша, Западенька, разъезд Тройчатый и далее на р. Орель. С 10.00 24 мая противник повел наступление с танками до 100 штук на Шебелинка, которую занимал полк 47-й стрелковой дивизии, занял Шебелинка и Кисели. Противник угрожал заходу в тыл группы Костенко (253-я и 41-я сд) к штабу группы в Алексеевка. Были приняты все меры не допустить дальнейшего распространения…

Генерал-лейтенант (Костенко. – Авт .) по моему предложению выехал в штаб 6-й армии и вызвал Подласа для того, чтобы обсудить создавшееся положение и принять решение. После был получен приказ маршала (Тимошенко. – Авт .) на вывод всех частей на восточный берег (Северского Донца. – Авт. ) и что Костенко объединяет все войска в группу…

В 19.00 Бобкин выехал с этим приказом в Ракитно на совещание. Штаб переезжал в Красное. По прибытии штаба Бобкин мне передал, что Костенко приказал мне явиться к нему, и я убыл в Ракитно. По прибытии я явился к генерал-лейтенанту Костенко, и он мне сказал, чтобы я поступал в распоряжение Городнянского… Городнянский ознакомил меня с общим положением и с приказом, который должен был выполняться частями.

2. День 25 мая. Наступление началось с опозданием, так как запоздала 317-я стрелковая дивизия. По приказу было видно, что 411-я сд должна наступать справа на Чепель с юга с задачей прорвать фронт.

150-я и 317-я стрелковые дивизии с 21-м танковым корпусом (остатки), 37-й танковой бригадой на Лозовенька и далее на Чепель и севернее Чепеля прорвать кольцо окружения…

Наступление началось в 10.00, продвижение было исключительно медленным, просто топтание на месте.

Я по поручению Городнянского выехал в 150-ю стрелковую дивизию. Заставил штаб и командование выехать и потребовать от частей ускорения наступления. Немного продвинулись, заняли дорогу западнее Лозовеньки. 317-я стрелковая дивизия совсем не продвигалась.

В 16.00 вернулся в штаб, который был уже в Павловка-вторая. Городнянского я уже не застал – по докладу НШ он с Даниловым убыл в 103-ю, а Костенко и Гуров – в 317-ю стрелковые дивизии. Городнянский, уезжая, передал начальнику штаба: «Приказ писать не будем, остается этот в силе, и если днем не прорвут фронт, то начать с вечера и ночью выйти на берег и в Чепель».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});