Отто фон Штиглиц - Андрей Готлибович Шопперт

дошло?

Если честно, Брехт бы не взял, чуждая жизнь, но первая картина …

– Герр …

– Шульц. Пауль Шульц, – чуть поклонился и принялся протирать первого еврея бархатной тряпицей, и краски заиграли.

– Герр Шульц, если я возьму все четыре картины этого художника, то могу рассчитывать на скидку.

Пауль не сразу ответил, продолжил сдувать с еврея пыль веков. И только закончив, повернул голову к полковнику, даже слезинки в глазах Брехту показались. Или всё же показались. Так, игра света. Или жалко ему евреев – подельников.

– Первая стоит три тысячи рейхсмарок, эти три отдам за тысячу каждая. Итого шесть тысяч с вас господин …

– А скидка оптовому покупателю, ну, же Герр Пауль (людям нравится, когда произносят их имя).

– Зря я вам их показал …

– Герр Пауль, пять тысяч марок за все четыре картины, и я расплачусь песетами.

– Песетами!!!??! – чуть не подскочил Шульц, но бархотку всё же выронил, – Доннерветер, (donnerwetter) зачем мне песеты?

Брехт на нериторический вопрос отвечать не стал, просто достал из кармана золотую монету в сто песет и положил на прилавок. Золотые монеты, выпущенные при короле Альфонсо XIII были большие и тяжёлые – 32 грамма. Нет, не большие. Очень большие.

Пауль взял осторожно монетку, вытащил из кармана лупу, рассмотрел, засунул лупу назад в карман чёрного сатинового халата.

– За все картины?

– Ну, вопрос понятен. Ответ – да.

– Вы носите с собой кучу золота? – хозяин пустующего в этот момент магазинчика огляделся, ища подсматривающих. Подглядывающих. Подслушивающих. На выбор.

– Приходится, – Брехт улыбнулся и тоже оглядел магазин. Нет. Никого кроме двоих интербригадовцев, стоящих у входа, на страже чемоданов.

– Сто марок за монету. Пять тысяч делим на сто, получаем пятьдесят монет. Тридцать два грамма в монете, умножаем на пятьдесят. Получаем кило шестьсот. У вас в кармане столько золота? – недоверчивый какой.

– В чемодане. – И это было правдой.

– Я вижу, что монеты настоящие, но всё же вы не будете кричать и ругаться, если я капну на них кислотой? – нерешительный к тому же товарищ.

– Да ради бога. Стоп. Герр Шульц у нас их чуть больше пятидесяти. У вас нет желания поделиться с нами марками в обмен на золото? – Брехт поманил Хуана с чемоданом.

– На сколько больше? – алчного блеска в глазах не было. Не жадный, к тому же.

– В несколько раз.

– Это большие деньги. Мне потребуется несколько дней, чтобы их собрать, при этом часть монет было бы желательно получить авансом, мне придётся их реализовать для того, чтобы с вами расплатиться.

– Да, не вопрос. Я вам доверяю. И я знаю, где находится ваш магазин, – полковник показал ровные белые зубы, – Проверьте монету, а мы пока посчитаемся.

Пауль нахмурился и ушёл за дверь в стене. Железную. Как в бомбоубежищах в будущем будут делать. Брехт, подозвал пацанов, дал команду выгружать из чемоданов золото, а сам сходил на всякий случай закрыл входную дверь, гораздо более хлипкую, чем её железная сестра, на засов. Мало ли, посетители нагрянут, увидят гору золота на прилавке и с криками: «Майн Гот» побегут в полицию. А оттуда полицейские с криками: «Гот мит унс», и ну хватать интербригадовцев.

Герр вернулся минуты через три, может четыре, даже все монеты не успели на прилавок перекочевать из разных всяких мест, включая носки..

Покачал головой Пауль Шульц, но глаза не округлил. Не впечатлительный. Характер твёрдый, нордический.

– А вы знаете, что кроль Альфонсо XIII правил с первых минут рождения?

– Никто не знает столько, сколько не знаю я…

– Забавно, надо будет запомнить. Итак, сколько у вас монет? – счёты достал.

– Двести тридцать девять. Ну, вместе с той, что вы растворили в кислоте, – решил пошутить Иван Яковлевич.

Не понял его герр. Вскинулся и прихлопнул монетой по прилавку.

– Двести тридцать девять. Больше семи с половиной кило золота.

– У меня есть около десяти тысяч рейхсмарок, остальные через три – четыре дня. Так вас устроит? – и опять оглянулся. Недоверчивый.

– Конечно, герр Пауль. Картины можно забрать за ту сумму, что мы договорились?

– Картины? Ах, да, Адольф Райх. Цена очень низкая, но что поделать – расплачиваетесь вы необычно. Такую груду золота я вижу в первый раз в своей богатой на события жизни. Клад нашли? – Никто беседу поддерживать с антикваром не стал. – Пусть будет по-вашему, пять тысяч за четыре картины. Завернуть?

– Заверните. – Брехт закрыл глаза, подсчитывая, а хватит ли теперь ещё и на «Мерседес» зелёный.

Событие пятьдесят четвёртое

Один приятель спрашивает другого:

– Скажи, хоть одна мечта твоего детства сбылась?

– Да. Когда меня драли за волосы, я мечтал стать лысым.

Сидели на конспиративной квартире и дрожали. От холода. И это вместо …

Вместо положенных туристам прогулок по фешенебельной Курфюрстендамм, по каналам Шпрее на прогулочном катере, по обходу по периметру Александрплатц, названную в честь нашего царя. Алекс – как зовут это место берлинцы – раньше был рыночной площадью и местом парадов. Название свое он получил в 1805 г. в честь русского царя Александра I, с которым был очень дружен король Пруссии Фридрих Вильгельм III.

С 1895 г. в центре площади стояла колоссальная медная статуя Беролины, аллегории Берлина. Величавая дева, в римском одеянии, высотой 7,5 м гордо возвышалась на 6,5-метровом постаменте. Во время Второй мировой войны, в 1944 г., она будет расплавлена и пойдёт на металл для оружия. Пока стоит. Наверное. Не были же. Не туристы. Конспираторы. Ленин в Разливе в шалаше.

Статуя Беролины дополняет сейчас другой ансамбль, весело плещется вода