Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне - Джордж Бейли

Самой обычной ошибкой в изложении истории туннеля является приписывание идеи туннеля и постоянной помощи в его создании генералу Рейнхарду Гелену, основателю разведывательной службы в послевоенной Западной Германии. Недавно это повторил в своей статье Томас Хантингтон. Его мнение резко оспорил Уильям Худ, отставной сотрудник ЦРУ; он был в Вене во время проведения операции «Серебро» (схожая операция по внедрению в советские коммуникации с помощью туннеля), а потом назначен начальником сектора операций восточноевропейского Управления ЦРУ. Ни один из доступных архивных источников, ни один из участников операции, задействованных с самого ее начала, не говорят об участии в операции ЦРУ организации Гелена[507].

Еще один миф появился в книге Бертона Херша («The Old Boys: The American Elite and the Origins of the CIA»). Автор ее считает, что проект был инициирован командующим армейской разведкой G-2 США, а уж потом перешел в ведение ЦРУ. Эта версия похожа на ту, другую, с участием Билла Харви, прибывшего в 1954 году в Берлин проконтролировать строительство «пакгаузов новой конструкции». На самом деле, Харви прибыл в декабре 1952 года как новый директор Берлинской базы и уже держал в голове идею туннеля. Западноберлинский подрядчик, отвечавший за строительство, естественно, думал, будто сверхглубокий подвал необходим для усовершенствованного армейского пакгауза. Эта легенда составляла часть плана Харви, и американская армия прикрывала ЦРУ, когда дело доходило до подрядов. Проект был согласован с начальником G-2 армии США, генералом Артуром Трюдо, а Аллен Даллес поставил в известность о нем высшее руководство в Европе. Отличное взаимодействие с армией продолжалось во время всей операции[508].

Еще одна ошибка заключается в утверждении Дэвида Мартина, будто ЦРУ совершило технический «прорыв» и получило эффект эха, помогающий, например, восстанавливать открытый текст из закодированных телетайпных посланий. Эффект эха был, как сказано, успешно использован в Вене и Берлине. Несомненно, источником является интервью покойного Карла Нельсона, работавшего в отделе коммуникаций ЦРУ[509]. Однако его неправильно поняли, потому что этот эффект не играл никакой роли в обработке телеграфных посланий, проводившейся в штаб-квартире ЦРУ в Вашингтоне[510].

Что касается эффекта эха и его тайны, то таинственность была создана голословным утверждением, будто Британская служба тайной разведки, с которой ЦРУ сотрудничало в операции «Берлинский туннель», не получала никаких сведений об эффекте эха, из-за чего офицер британской разведки Джордж Блейк, выдавший туннель Советам, не имел о нем ни малейшего понятия. Мы прочитали протоколы совещаний СТР-ЦРУ за декабрь 1953 года, переданные КГБ Блейком, и обнаружили, что британская разведка была полностью в курсе проблем, связанных с обработкой телеграфных материалов, и их изучение проводилось совместно двумя разведками. Те же самые протоколы свидетельствуют, что «зашифрованные материалы должны поступать в Штаб управления связи (General Communications Headquarters) и Национальное агентство безопасности. Эффект эха при этом не играл никакой роли[511].

Блейк стал работать на КГБ еще до того, как строительство туннеля было завершено, и многие писали, что Советы знали о туннеле, следовательно, добытая с его помощью информация была несущественной или ложной. Начал эту кампанию бывший офицер ЦРУ Виктор Марчетги в 1972 году, заявив, что «туннель поставлял тонны макулатуры»[512]. Мартин в своей книге « Wilderness of Mirrors» тоже намекает на возможность дезинформации, а Пинчер в 1984 году уже констатировал, что «туннель не дал ничего, кроме большого количества тщательно подготовленной дезинформации»[513].

В 1989 году три автора еще одной книги о шпионаже (Widows) во время «холодной войны» заявили, что «материалы, полученные с помощью туннеля, с самого начала были фальсифицированными»[514]. Однако КГБ как будто не был готов хвастаться своими достижениями. В книге Джорджа Блейка («No Other Choice»), например, которая вышла в свет в 1990 году и, как можно полагать, была выверена КГБ, ничего не говорится о дезинформации. В марте 1991 года Кондрашев, работавший с Блейком, написал статью для ежемесячного журнала «Пограничник» о роли Блейка в обнаружении туннеля, и в ней не было ни слова о дезинформации.

Тем не менее три публикации 1992 года, по-видимому, укрепили мнение, что Советы провели американскую разведку. Тони Ле Тисье в книге «Берлин тогда и теперь» утверждает, будто «Советы смогли создать свою специальную команду, направлявшую западные разведки по ложному следу»[515]. Марк Перри в своей книге («Eclipse: The Last Days of the CIA») пишет о том, что поскольку «Советы знали о туннеле... то американской разведке пришлось отсеять много информации как бесполезную»[516]. И Дэвид Уайз («Molehunt») тоже высказал мнение, что туннель «принес немного ценной информации»[517].

В 1993 году КГБ, по-видимому, решило подыграть тем, кто писал о дезинформации. В том же году появилась книга Олега Нечипоренко о Ли Харви Освальде. Автор ее — ветеран контрразведки КГБ, служивший в Мехико, когда Освальд явился там в Советское посольство. Неожиданно в своем предисловии Нечипоренко касается туннеля и донесения о нем Блейка, утверждая, что «с его помощью советской разведке удалось внедрить много дезинформации». Так как Нечипоренко никогда никакого отношения к туннелю и вообще к германским операциям КГБ не имел, то эта его вставка воспринималась как инициированная самим КГБ.

Самый необычный взгляд на вопрос дезинформации в свете отчетов о туннеле высказал Питер Гроз («Gentleman Spy»). Обобщив все мифы о туннеле, включая и тот, по которому англичане (и Блейк) никогда не слышали об «американской технологии дешифровки», Гроз пишет, что получаемая с помощью туннеля информация была правдивой и что Советам приходилось передавать ее, дабы убедить Запад в своих мирных намерениях.

ИСТИННАЯ ИСТОРИЯ ТУННЕЛЯ

На самом деле ни один из западных авторов не имел достаточной информации, чтобы так или иначе судить об операции[518]. Карикатурный портрет Билла Харви, распространенный в последнее время, ни в коей степени не отражает деятельность этого человека в его бытность главой самой большой и активной оперативной организации в Европе и одновременно главной движущей силой, стоявшей за проектом туннеля. История его началась в 1951 году, когда Фрэнк Роулетт сказал Биллу Харви о своем разочаровании из-за потерь американской разведки, связанных с переходом советских служб от использования радиоканалов на кабельную связь, начавшимся в конце 1940-х годов[519]. Разведка установила, что Советы пользуются двумя видами кабельной связи в своих оккупационных зонах в Австрии и Германии. Одна предполагала проведение воздушных телефонных линий на столбах и использовалась с новой системой засекречивания переговоров. Эта система привлекала внимание западных разведок, но была практически недоступна. Ею ведало Управление правительственной связи, и, предназначенная для использования руководством МГБ, армии, Коммунистической партии, она тщательно охранялась специальными патрулями, выявлявшими возникавшие проблемы и попытки подключения. БОБ пыталась подключиться к этим линиям, но эффект был незначительным.

Тогда разведки США и Великобритании обратили свое внимание на подземный кабель, уложенный почти там же, где были кабели довоенных Австрии и Германии, которые были частично использованы советскими оккупационными войсками, хотя ни ЦРУ, ни англичане не знали, в какой степени и какую информацию из них можно извлечь. Основываясь на предварительных данных, отдел D Управления специальных операций, отвечавший за тайные операции против иностранных средств связи за рубежом, отправил своих сотрудников в Австрию и Германию за информацией. В Вене повезло британской разведке, и ближе к 1952 году ЦРУ приняло решение во избежание ненужных затрат действовать вместе с англичанами.

ГЛАВНЫЕ УЧАСТНИКИ

К этому времени стал оформляться туннель Харви, по крайней мере как концепция. Представитель отдела D во Франкфурте-на-Майне, известный под фамилией Флитвуд (это была кличка Харви), быстро понял, что его главной целью должен стать Берлин. Партнером Харви был Уолтер О`Брайен, чикагский адвокат и бывший бейсболист, служивший во время Второй мировой войны офицером в пехоте. Под именем Ландсман — так назвал его Харви — в сентябре 1951 года он приехал в Карлсруэ в Управление специальных операций и сотрудничал с Гордоном Стюартом, занимаясь юридическими вопросами. Однако не для этого он пришел на работу в ЦРУ, и вскоре его горячий характер и богатое воображение привлекли к нему внимание представителя отдела D. О’Брайен быстро добился допуска для участия в операциях отдела D. Поскольку он неплохо говорил по-немецки, его назначили в Берлин под прикрытием должности начальника сектора контрразведки. Его настоящая работа состояла в том, чтобы искать контакты с теми служащими берлинской почты, кто занимались дальними телефонными связями. Они могли помочь ему завербовать агентов в Восточном Берлине, которые располагали информацией о том, как советская сторона использует эти телефонные линии.