Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945 - Сергей Михеенков

Сколько-нибудь серьезных боев у нас до самой реки Прут не было. Вышли мы за кольцо окруженной немецкой группировки. Ликвидацией ее занимались другие части. Мы шли вперед. Отступая, немцы оставляли заслоны: по нескольку танков и пехоту. Мы обходили их с флангов, окружали. Немцы пытались вырваться, и тут завязывался бой. Как правило, заканчивался он быстро и с заранее предрешенным исходом. После окружения очередного заслона тут же прибывали вызванные по беспроводной связи артиллеристы, отцепляли от передков орудия, отгоняли «Студебеккеры» в безопасное место. Несколько пристрелочных, фугасных, чтобы видеть взрывы и степень погрешности, и — подкалиберными. Танки горели как снопы. Были у нас тогда уже сильные противотанковые орудия, 57-мм длинноствольная пушка ЗИС-2. Стреляла точно, как снайперская винтовка.

Так и продвигались к Пруту. Днем жара. Пыль. Горло пересыхает. На гимнастерках соль. Ночью холодно.

К переходам на большое расстояние мы привыкли. Иногда, когда не случалось стычек с немецкими заслонами, в день проходили километров по пятьдесят пять-шестьдесят. Шли с полной выкладкой, с оружием и запасом боекомплекта. К концу дневного марша валились на землю. Кто где стоял, тот там и ложился. Ноги гудели. Чаще всего на ночевку располагались прямо в степи. На юге Молдавии лесов почти не встречали. Укрывались плащ-палатками и тут же засыпали. Спали все, кроме часовых и дежурных офицеров. Даже к походным кухням редко кто подходил, разве кто из охраны, кому спать не положено, а время коротать как-то надо. Повара тоже спали. Пищу мы принимали на марше. Ели прямо на ходу. Вперед, вперед…

Пока мы шли к Пруту, не было ни одного дождя. Небо над нами голубое, чистое. Солнце палит. Но немецкой авиации все же не видать. Параллельно нам, километрах в двух, шел 3-й гвардейский стрелковый полк нашей дивизии. На его колонны однажды налетели «Мессершмитты». Зашли на атаку. Ведущий истребитель спикировал на головную колонну и в пике был сбит снайперским одиночным выстрелом кого-то из солдат полка. Остальные сразу взмыли ввысь и ушли за горизонт. Сбитый истребитель врезался в землю недалеко от идущей колонны и взорвался. Взрыв мы слышали. Потому-то командование и поинтересовалось, что там, на параллельной дороге, произошло.

27–28 августа 1944 года перед выходом на государственную границу СССР и реку Прут нашу роту усилили батареей 122-мм гаубиц и с этим основательным усилением выдвинули вперед. Гаубицы были не самоходные, их тянули тягачи. Взводы разместились на тягачах. Солдаты были рады — хоть и в передовом отряде, в постоянном ожидании обстрела, но все же не пешком… Натрудили мы за те дни свои ноги так, что подошвы на сапогах стали тоньше газетной бумаги, а у некоторых бойцов и вовсе стерлись до дыр.

Передовой отряд возглавил начальник штаба нашего полка майор Морозов.

Замечу пусть не в упрек майору Морозову, но все же… Мы наступали. Успешно. Результаты операции были ошеломляющими. Впереди явно просматривались щедрые наградные реляции. И в эти списки конечно же хотели попасть штабные офицеры. Тем более что все было в их руках и они знали пути и способы, как в эти списки попасть совершенно на законном основании. Вот и возглавляли решающие атаки и броски. Для нас-то, окопников, тот марш в головном боевом охранении был делом обыденным, а если учесть, что мы не шли, а ехали, то и льготным. А майор наш крутил головой и посматривал на нас, как фельдмаршал Суворов. Суворова в те дни мы поминали добрым словом часто. Потому что продвигались по тем самым дорогам, где когда-то водил русскую армию и он.

А я все ждал своего обещанного ордена Красной Звезды за Днестровский плацдарм…

Подъехали к селу Готешты. Село окружено кукурузными полями. Поля подходят прямо к крайним домам. И вот оттуда, от крайних домов, вдруг раздались выстрелы. Тягачи сразу остановились. Майор Морозов приказал мне развернуть автоматчиков в цепь. Гаубичные расчеты тоже стали спешно готовиться к бою.

Выполняя приказ майора Морозова, я развернул свой взвод в цепь и повел на Готешты. Мы охватывали село полукольцом с восточной и юго-восточной стороны.

Немцы засели в придорожных кюветах и за деревьями. Мы не сразу обнаружили их. Когда обнаружили, открыли огонь. Те тоже. Но вначале события развивались вот как.

Левее меня и моего связного продвигался расчет ручного пулемета Ивана Захаровича Иванова. Еще левее шел командир первого отделения и его автоматчики. Отделение остановилось. А пулеметчик успел незаметно перебежать улицу. Немного погодя подал нам знак: залечь. Оказывается, перебежав впереди нас улицу и немного пройдя вперед вдоль зарослей кустарника, он оказался за спинами немцев, засевших в тополях и вдоль дороги. Знака его мы сперва не поняли и какое-то время продолжали продвигаться к тополям. Иван Захарович начал жестикулировать еще выразительнее. Стрелять-то ему нельзя: на линии огня не только немцы, но и мы. И позицию такую оставлять тоже не хочется. Впереди, кроме нашего пулеметчика Ивана Захаровича, мы по-прежнему никого не видели. Но в какое-то мгновение я почувствовал, что что-то там, у дороги, неладное. Снял с пояса гранату Ф-1. И в это мгновение за одним из тополей увидел немца. Тот стоял в позе для стрельбы с колена и целился в меня.

— Ложись! — крикнул я, выдернул чеку и бросил гранату в кювет.

Немец все-таки успел выстрелить в меня. Но промахнулся. Я видел вспышку выстрела. Ждал удара пули. Но пуля вжикнула выше, над головой. Автоматчики мои тоже прижались к земле, и я подумал: хорошо, никого не заденет осколками моей гранаты.

Граната упала удачно — между двумя немцами, лежавшими в кювете. Потом я вернулся посмотреть на них. Осколками их убило наповал. Где лежали, там и остались лежать.

Когда граната разорвалась, я приподнял голову. Сразу увидел Ивана Захаровича. Он уже открыл огонь из своего пулемета. Упали еще два немца, которые стояли за деревьями. Автоматчики пошли вперед и открыли огонь вдоль кювета. Оттуда, из кювета, уже не отвечали — все, кто там залег, были изрешечены пулями.

Мы вошли в дом. В доме, как видно, размещалось что-то вроде местной управы. На стенах висели портреты Гитлера и Антонеску. Стояли канцелярские столы и стулья. И — никакого беспорядка. Следов поспешного бегства не было. Все лежало и стояло на своих местах. Здесь нас не ждали. Вот почему и охрана не успела окопаться.

Пока мы прочесывали юго-восточную окраину села, третий стрелковый взвод развернулся правее и надежно прикрыл от села огневые позиции гаубичной батареи. Гаубицы вскоре открыли огонь по правому берегу Прута.

Во время боя в Готештах к нам подбежала молодая женщина и сказала, что немцы ушли. Она тут же скрылась в одном из домов. Местные жители боялись артиллерийского обстрела. Ведь тогда в селе неминуемо начался бы пожар. Многие семьи остались бы без крова и имущества.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});