Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945 - Сергей Михеенков

Боевые порядки нашего полка были выстроены в два эшелона: в первом два батальона, в том числе и наш; во втором — третий батальон.

Третье отделение моего взвода шло вместе с артиллеристами. Еще после завтрака они ушли на позиции артиллеристов и во время артподготовки были там, на их огневой. Осваивались. Подносили снаряды.

Во время атаки я всегда поднимался первым. Иначе солдаты перестанут уважать, если тебя, к примеру, опередит кто-нибудь из сержантов. Я повел два отделения к проходу, который для нас подготовили саперы. Проход был узкий, всего несколько метров, и обозначен указателями. Взвод благополучно миновал этот узкий коридор. Третье отделение и расчеты «сорокапяток» продвигались следом. Я оглянулся, чтобы проследить, как они минуют опасный участок, и в это время увидел вспышку возле первого орудия. Сержант, командир отделения, упал на землю. Я подбежал к нему. Он лежал на боку, подняв и придерживая руками правую ногу.

— Сам виноват. Попятился от пушки. Заступил… А там — мина. — Он побледнел, осматривал свою ногу.

Взрывом противопехотной мины ему раздробило пятку. Из разорванного сапога торчали обожженные куски кожи и острые косточки, которые будто раздробили молотком. Я позвал санитара. Сержанта тут же перевязали. Два солдата на плащ-палатке тут же потащили его в тыл, в санбат.

Я остановил взвод. Первое отделение направил на помощь первому орудию.

— Помогите артиллеристам! — крикнул им. — Выкатывайте через проход. Туда, к немецкой траншее! Если возьмем ее, двигайтесь ко второй! Ориентир прежний — колодец с журавлем!

С артиллеристами мы решили выкатывать «сорокапятки» прямо по дороге. Дорога не перекопана траншеей.

Сам со вторым отделением побежал ко второму орудию. Второе орудие все это время вело огонь по ожившим после артподготовки огневым точкам в полосе наступления взвода. Когда мы подбежали к ним, артиллеристы уже снимались с огневой. Солдаты подняли станины, надавили на ствол, уперлись в щит и покатили орудие к проходу в минном поле. Мы катили второе орудие по следу первого. Вскоре вышли на дорогу. Миновали первую траншею. Она была сильно разрушена. Но трупов в ней мы не увидели. Впереди виднелась вторая траншея. Но и оттуда не стреляли. Когда первое орудие выкатили на гребень одной из высот и начали разворачивать его, навстречу нам вышла колонна пленных румын. За нею вторая, третья. В каждой человек по четыреста-пятьсот. Сопровождали их наши автоматчики. Конвоиров было совсем мало, человека по два-три на каждую колонну. Румыны шли быстро, почти бежали. Несли и вели своих раненых. Каждая из колонн подходила к колодцу. У колодца пили воду. Я запомнил лица некоторых пленных. В них все еще стоял ужас. Все они выглядели сильно уставшими, как будто их гнали издалека, за несколько десятков километров, и только здесь, у колодца, разрешили короткий отдых. Пили подолгу, жадно. Они пережили полуторачасовую артподготовку, потом нашу атаку, и, конечно, жажда их мучила довольно сильная…

Румыны шли с высот. А мы, напрягая все свои силы, катили орудия навстречу. Они расступались, уступая нам дорогу. Ругали Гитлера и Антонеску. Это были румынские пехотные части второй линии обороны.

Наш полк в тот день взял в плен около 2500 румынских солдат и офицеров. Вечером мне один мой автоматчик, вспомнив пленных румын, сказал:

— Вот так и наших, в сорок первом… Колоннами…

Он воевал с лета сорок первого года, всего повидал.

«Сорокапятка» орудие хоть и небольшое, но тяжелое. Мы волокли ее вверх, на высотку, как упирающуюся корову. Пристегнули к оси лямки и, поднимая станины, волокли орудие вперед и вперед. Нигде в кино я что-то не видел, чтобы вот так, километрами, солдаты катили свое орудие. Там все — на лошадях да на тягачах. А ведь половину пути, и до Европы, и по Европе, расчеты и мы, пехота, протащили орудия вот так, на лямках.

Вскоре выбрались на высотку. Артиллеристы тут же определили огневые и начали, не мешкая, устанавливать орудия. Все у них получалось быстро, без суеты. Командовал ими лейтенант годами чуть постарше меня.

Наша рота тем временем ушла далеко вперед. Мы с высотки наблюдали ее развернутую цепь метрах в шестистах, уже на подступах к третьей линии немецкой обороны. Автоматчики аккуратно сложили возле орудий ящики с зарядами. Кроме того, каждый из нас, кто тащил орудие, нес по два-три снаряда, в основном это были бронебойные и подкалиберные. Ожидалась танковая контратака немцев. Но в этот день они контратаковать не осмелились.

Завидовали мы артиллеристам, что почти всегда они стреляют с тыловых позиций, через наши головы, издали поражая цели. Но вот повоевали мы, пехота, с ними бок о бок несколько часов… Нет, лучше в своей роте воевать. И — бегом догонять своих. В цепь.

Подошли к первой траншее третьей линии немецкой обороны. И эти позиции сильно разрушила наша артиллерия. Артиллеристы стреляли очень точно. Видимо, хорошо сработала разведка. Батареи точно знали, куда стрелять. Здесь поработали и штурмовики. Все дымилось. Вывороченные бревна землянок и блиндажей, распотрошенные доты… Трупы немцев и румын. Тут уж своих убитых утаскивать им было некогда. Брели небольшие группы пленных. Их было значительно меньше, чем во второй линии. Немцы сдавались неохотно. Оборванные, грязные. Многие ранены. Это, видимо, те, кто не успел уйти. Вылезли из-под обломков блиндажей, когда первые наши цепи уже подошли и заняли траншею.

Вскоре мы, продвигаясь вперед цепью, вышли на позиции 105-мм гаубиц. Все четыре орудия оказались либо разбиты точными попаданиями, либо повреждены. Тягачей не было. Кругом дымились артиллерийские воронки. Кучность и точность огня нашей артиллерии вызывали уважение. Возле каждой гаубицы по нескольку воронок. Всюду валялись трупы немецких артиллеристов. В ровиках лежали снаряды. Не успели они их выпустить по нашей цепи. Спасибо нашим артиллеристам, упредили. Немного поодаль возле ракиты, буквально обрубленной осколками, стояла разбитая легковая машина. Обе дверцы открыты. Лобовое стекло выбито. Возле правой дверцы лежал немецкий капитан. Метрах в десяти-пятнадцати — несколько солдат. Рядом дымилась воронка. Их, видимо, этим снарядом и накрыло.

Я обошел легковую машину, мельком взглянул на немецкого офицера. На левой, откинутой в сторону руке его были явно дорогие часы на браслете. Ни документов, ни часов я брать не стал. Некогда было заниматься трофеями. Надо было идти вперед.

В полосе нашего наступления немцы сидели за спинами румын. Когда же началась артподготовка и затем наша атака, видя, как это подействовало на их союзников и что в одиночку они фронт не удержат, посадили свою пехоту на машины и драпанули в глубину. Но, чтобы приостановить наше наступление, сбить темп, за последней траншеей оставили заслоны из танков и бронетранспортеров. Пятясь, они вели интенсивный огонь. Вскоре остановились. Мы поняли, что будет контратака! И начали спешно окапываться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});