Я иду - Сергей Попов

Договорив, он поправил лямки и вырвался вперед. Двигался теперь совсем по-иному, нежели как тогда, на дороге, – шаг пружинистый, будто отскакивал от земли, и все такой же беззвучным, словно шел не он, а крадущийся кот.

Я – за ним. Идти старался тоже тихо, на ветки не наступать, листьями не шелестеть – каждый неосторожный звук может привлечь беду.

Через некоторое время Айс нырнул в худые кровавые кусты и притаился, как разведчик, жестом веля сидеть тихо и не высовываться. Сдвинув капюшон, я все-таки не удержался, тихонько, чтобы не мешать, раздвинул влажные ветви и пригляделся. Двух морфов-воинов, упоминаемых Айсом, заметил сразу: те то дергали забор, то боролись, как петухи, друг с дружкой. С их стороны бесперебойно доносился тяжелый ржавый лязг, хрипы, злобное ворчание. Третьего же заметил лишь спустя минуту – тот пошевелился, сотрясая полумертвое дерево, облепленное какими-то гнойниками, и на секунду высунулся, показывая жуткую бледную трехглазую морду с извивающимися отростками.

«Отсюда в них не попаду, – подумал я, – просто-напросто не долетит дротик – велика дистанция».

И решил поделиться этим с Айсом:

– Мне надо ближе подойти – арбалет не потянет, – взглянул на арбалет, – ты-то как? Сможешь? Расстояние-то солидное.

Тот лишь как-то шумно по-стариковски выдохнул, достал стрелу.

– Смотри сам, – спокойно, без пафоса промолвил он и, медленно, будто специально, стянув лук, выпустил стрелу.

У меня отвисла челюсть.

На моих глазах еще недавно преспокойно сидящий на дереве морф, почти слившийся с ветвями, вдруг повис на них, нелепо перевернулся на живот и с черной стрелой в правом глазе замертво свалился прямо на головы сородичам. Те моментом прекратили потасовку, навострили, словно антенны, отростки, закрутили головами, не понимая, откуда стреляли. Подергав бездыханное тело, они заревели, принялись бестолково метаться, кружиться, рвать мокрую траву.

– Меткач… – пораженный метким попаданием, проговорил я, не веря увиденному. – Ну ты, блин…

– Твой выход! – перебив, ободряюще провозгласил Айс и захватил новую стрелу. – Я тебя прикрою, если что.

Ничего больше не сказав, я добежал до заросшей, словно щетиной, статуи, чью голову проломил упавший фонарь, вжался спиной и осторожно выглянул. Морфы принялись носиться вокруг трупа и разъяренно верещать, будто требуя, чтобы убийца немедленно выходил на справедливый суд.

«Распугал ты их, Айс, – с укором подумал я, – все-таки тихо не получилось…»

Понаблюдав за ними секунду-другую, я подгадал момент, когда кто-нибудь их них угомонится хотя бы ненадолго, положил руку с арбалетом на серое каменное туловище статуи для удобности, выдохнул и мягко нажал на спуск. Дротик клюнул остановившегося всего на мгновение морфа-воина в затылок, опрокинул в грязь. Отростки страшно напряглись, выпрямились и, как макаронины, безжизненно улеглись рядышком. Выстрел получился убойный.

– Есть один… – загнув палец, обронил себе и быстро перезарядил арбалет, невольно ловя себя на мысли, что боеприпас стремительно иссякает – бой с собаками вынудил растратить почти все простые дротики. – Остался последний… – и вновь высунулся, метя обезумевшему от ярости воину точно в раскрытую пасть.

«Все, отбегался, – приговорил его, – сейчас я тебя живо…»

Но едва изготовился стрелять, – из кустов, где я сидел минуту назад, прозвучал короткий хлесткий свист, и из хрипящей без перебоя глотки воина неожиданно вылезло оперение. Будто не почувствовав ее, уже обреченный, морф, качаясь прошел вперед, остановился, еле держась на задних лапах, зачем-то схватил стрелу, дернул… и голова взорвалась, как перезрелый помидор.

– Ни хрена себе… – сумел лишь выдавить я, вешая на крепление опустевший арбалет, – что у него за стрелы-то такие?..

А через секунду из кустов вышел Айс.

Как всегда осторожно пытливо оглядевшись, он наконец опустил лук, сделался каким-то менее напряженным, что ли, заспешил ко мне. Несмотря на то, что на земле немало листьев, приблизился на зависть любому вору – не издав ни единого звука.

– Ну вроде все: путь чист, – сдержанно и, я бы даже добавил, скромно объявил он, глядя на меня через темные стекла респиратора. – Можно идти дальше.

– Взял отобрал у меня морфа, – с наигранной обидчивостью проговорил я, – мы же вроде договаривались, что эти двое – мои. Или нет? Не договаривались?

– Ну извини! – лениво извинился Айс и продолжил: – Он что-то занервничал… И я его решил…

– Эх, ладно… хрен с тобой! Пошли… – отмахнувшись, вздохнул я и, сильнее натянув капюшон, как старый дед, пошел к трупу морфа, убитого мной до вмешательства поспешного напарника.

Подойдя к распластавшемуся переростку с каменной кожей, чей затылок украшал торчащий черный дротик, я уперся ногой в один из отростков и с силой вытащил боеприпас, обмарав весь свитер черной кровью.

– Вот же зараза… – выругался я и мысом пихнул морфа в бок, – такую вещь мне загадил!

Айс никак не отреагировал на возмущения и, ходко направился застреленному им морфу-воину Хладнокровно с чавканьем выдернув из глаза стрелу, он кинул в колчан и позвал:

– Сид, давай сюда! Выход здесь!

Прибежав, я невольно обратил внимание на мелькающие за жуткими деревьями руины и отчего-то облегченно и радостно вздохнул, всем сердцем чувствуя теперь уже скорую встречу с дочерью. О плохом старался не думать – не хотелось омрачать настроение, и так уж очень редко бывающее хорошим. Однако отгоняй – не отгоняй тревожные мысли, мне они все равно докучали. И, пожалуй, самая важная из них на данный момент – это знакомство с Одиноким Городом, а оно – почему-то полностью уверен, – будет отнюдь не самым лучшим…

– Айс, а ту стрелу чего не забрал? Боеприпас лишний? – вдруг укоризненно обратился к нему.

Тот остановился, развернулся, опустил голову, приглядываясь, потом усмехнулся:

– Не-ет, Сид, – покачал головой, – ее обратно уже не заберешь – механизм там такой: если стрела впивается в тело, то выпускает шипы и самоуничтожается. Вот так вот.

– Интересные у тебя стрелы… – пораженно присвистнул я, – каких я еще не видел?

Я уже думал, что Айс опять начнет торопить, но он, на удивление, все-таки решил рассказать:

– Ну разрывную ты уже успел увидеть… – протянул Айс и для примера на автомате вытащил черную стрелу с толстым наконечником, – принцип действия тут прост: ударилась во что-то или кого-то – взорвалась. Все просто. Наконечник, как ты понимаешь, – взрыватель. Результат – большой взрыв, сам видел. Да и баллистические характеристики у нее выше, чем у остальных, собственно, как и вес, – передал мне на осмотр. Действительно увесистая. – Еще есть электрические, простые, с выкидными ножами…

Я вернул разрывную стрелу.

– Интересно…

– Вот, – Айс вытянул следующую стрелу, показал, – это электрическая. Поражать может до нескольких целей одновременно – цепной заряд позволяет. Отличная вещь.

Я присмотрелся – стрела как стрела только черная, как и все, и с продолговатым серебристым наконечником.

– А… с ножами которая? Это какая?

– Так вон! – Айс указал на морфа с развороченной головой. – Ее работа. Она и есть.

Я поморщился. Непроизвольно представилось то, как она впивается в человека, раскрывается, как бутон розы…

«Господи… – мысленно перекрестился я, – кто же до такого додумался?»

– Слушай, Айс, а почему все-таки лук? С твоей-то подготовкой… да если автомат и гранаты… – не выдержал я, – идеальный коммандос получился бы.

Айс некоторое время колебался с ответом, медлил, а потом сказал:

– А по той же причине, почему и ты с арбалетом – надежность и бесшумность. Автомат подведет, подведет… – зачем-то дважды повторил он, убрал стрелу обратно и сразу сменил тему: – Ладно, нам пора, по дороге наговоримся.

И – к развороченному забору, где уже виднелся выход с погоста.

«И то верно», – мысленно согласился я и закурил.

VII

Молчаливо стоя в стороне со сложенными за спиной руками. Марк хмуро поглядывал на бойцов и время от времени недовольно вздыхал, похаживая, как тренер, вдоль забора. Его подопечные, проливая жаркий пот и тяжело пыхтя, оттачивали искусство рукопашного боя, по очереди нанося друг другу то выпады клинками, то ногами, всякий раз озираясь на Марка, словно ища в его глазах одобрение. Но того не радовал их сегодняшний настрой: какие-то вялые, несобранные, поспешные – одним словом, кто угодно, но только не Тенеборцы. Замечая недовольный и зачастую рассерженный взгляд, бойцы втрое усерднее принимались махать руками, ногами, выполнять броски, захваты, однако Марк, глядя на это позорище, лишь опускал голову, сердито вздыхал. С такой отвратительной подготовкой и кучей ошибок нельзя не то что отбиться от морфа, от бродяги-то живым уйти, а это неприемлемо и как минимум стыдно. Особенно для них – теперь уже элитного отряда Тенеборцев, удостоившегося не только неофициально называться «Черные Соколы», но и обратить на себя внимание ученых кругов, обычно мало интересующихся заботами тех, кто отвечает за безопасность Горизонта-26. Однако осознание этого Марка нисколько не радовало, напротив, – казалось, еще больше удручало. Он вдруг четко понял: добиться такой сплоченности и дисциплины от отряда, состоящего в основном из разношерстных добровольцев, без чуткого руководства Айса невозможно. Тут требовался настоящий лидер, умеющий не только понять настроения бойцов, но и грамотно направить их энергию в нужное русло. У Марка это получалось не очень – Тенеборцы вроде бы и слушались, но в то же время делали все наперекосяк, портачили, устраивали клоунаду.