Немцы в городе - Алексей Оутерицкий

Мы встретились в холодной космической мгле и весело закружились друг вокруг друга, издавая приветственные возгласы на особых, не улавливаемых земной аппаратурой радиочастотах.

– Давно тебя не видел, Малютин! – радостно кричал Петров, выписывая вокруг меня сложные вензеля.

– Давно тебя не видел, Петров! – радостно кричал я, носясь вокруг своего лучшего друга и боевого соратника.

– Как дела? – поинтересовался Петров, когда мы слегка успокоились и летели бок о бок, параллельным курсом, по произвольно выбранной траектории.

– Как всегда… – ответил я, слегка пожав крыльями. – Стоим на страже…

– Знаешь, наш дивизион там опять замучили комиссиями, – сказал Петров, вильнув носом в направлении Земли, которая виделась нам голубым, покрытым облаками шаром.

– Ладно, поможем командиру, – беззаботно сказал я, опять пожав крыльями. – Надо будет устроить гипнотический радиосеанс, внушить ответственным людям из Министерства обороны, что им все почудилось… – И вспомнив кое-что, сказал деловито попискивающему на секретных радиочастотах Петрову: – Слушай, помнишь Сулейманова…

– А то! – беззаботно подтвердил Петров. – Нормальный парень, хоть и дурак… А что Сулейманов?

– Да страдает он там, – сказал я и мы, совершив стремительный рывок по орбите, зависли над Узбекистаном и стали вглядываться в его поверхность с помощью специальных всепроникающих лучей.

Мы увидели Сулейманова, бледного и осунувшегося; он лежал в глинобитной хижине на старой циновке и читал какую-то книгу в потертой обложке, а в соседней комнате хлопотала возле очага его глуховатая старая мать. В какой-то момент Сулейманов начал звать ее, но мать не услышала. Тогда он встал и с искаженным от боли лицом, прихрамывая, побрел в сторону кухни, и видно было, что каждый шаг доставляет ему сильные мучения. Несмотря на жестокую жару, на его ногах были шерстяные носки, а правая ступня выглядела здорово распухшей.

– У него на пятке вырос член, – сказал я, и Петров слегка клюнул носом, кивнув.

– Вижу.

– Он даже не может носить обувь. Парень уже полгода не выходит из дома, – с намеком сообщил я и Петров ворчливо сказал:

– Ладно, ладно, знаю, к чему ты клонишь… В принципе, он действительно неплохой парень. Да и кто из нас в молодости не делал ошибок.

И Петров, расправив крылья, прокричал в направлении Земли во всю мощь своих усовершенствованных радиопередатчиков:

– Чтобы у тебя хуй отсо-о-о-ох!

Мы увидели, как пронзенный болью Сулейманов резко остановился, схватился за пах, и из его глаз потекли слезы.

– Да не это-о-от! – прокричал Петров и Сулейманова отпустило, – а тот, который на пятке!

Сулейманов недоверчиво опустил голову, попробовал опереться на правую ступню… а потом засмеялся, побежал на кухню и закружил ничего не понимающую мать в танце, а та, глядя в лицо сына, на котором быстро высыхали недавние слезы боли, кивала и тоже радостно смеялась…

– Ну, что еще… – задумчиво сказал Петров, когда мы поделились всеми накопившимися за время разлуки новостями. – С моими все нормально, я постоянно посылаю матери успокаивающие сигналы.

– Я своим тоже, – сказал я. – Иначе они бы там с ума сошли…

Петров вдруг встрепенулся, сверился с координатами и показал мне знаком, что мы значительно отклонились от охраняемых границ. Мы быстро развернулись и легли на обратный курс, две грозные ракеты, добровольно заступившие на вечное боевое дежурство.

– Во, вспомнил! – сказал Петров. – Наши Тополя с американскими Минитменами махаться собрались. Уже время и место стрелки назначили… Слетаем потом, после дежурства, подмогнем нашим?

– Ни хрена себе… – Я опасливо поежился, шевельнув рулевыми приводами. – Куда нам с нашей массой против Минитменов соваться. Размажут по вакууму и даже не заметят.

– Так никто ж не говорит, что надо бросаться на них в лобовую, – оптимистично заявил Петров, – мы же можем просто рядом носиться. Ну, чтобы внимание на себя оттянуть, или еще там чем помочь… К примеру, можно помощь раненым оказывать.

– Ладно, – решился я, – слетаем… А сейчас извини, мне на дежурство заступать.

Петров сверился с часами, кивнул.

– Мне тоже, – сказал он. – Ладно, брат, еще свидимся!

– Свидимся! – подтвердил я, и мы сделали широкий прощальный круг.

– Дава-а-а-ай! – набирая скорость, прокричал Петров, и я запоздало выдал в опустевшее космическое пространство на сверхнизких, неизвестных людям радиочастотах:

– Давай, брат, давай… счастливого тебе дежурства…

Затем я вышел на исходную точку, легким качком крыльев попрощался с отлетавшим свою смену часовым, и заступил на пост, продвигаясь по строго регламентированной орбите и зорко следя за происходящим на Земле, в стане вероятного противника, особое внимание уделяя войскам агрессивных военных блоков НАТО и АНЗЮС.

Внезапно моя приемная антенна поймала сигнал точного московского времени, я сверился со своим хронометром и послал в Центр радиоотчет: «Бортовые системы работают нормально. Дежурство проходит без происшествий».

Затем бодро встряхнул ампульную батарею, настроился на радио «Маяк», поймал передачу «На зарядку становись» и стал разминать рулевые приводы, растягивать преобразователь тока, потряхивать баком горючего и делать прочие полезные для ракетного организма вещи – Отчизне нужны были здоровые бойцы.

А потом заиграл государственный гимн, и я расправил крылья, и гордо выпятил боевую часть, и отрывисто гаркнул в космическую пустоту, во весь голос, зорко вглядываясь в главный охраняемый объект, Красную площадь города-героя Москвы:

– Служу! Советскому! Союзу-у-у-у-у-у-у-у…

Немцы в городе

– В кино? – вяло переспросил я.

Честно говоря, перспектива пялиться на экран около двух часов кряду не слишком меня вдохновляла, к тому же, кино пока еще не показывали бесплатно.

– Да что ты мнешься! – нетерпеливо сказал Леха. – Вот ты всегда так.

– Как?

Я стоял босой на прохладном кафельном полу ванной комнаты и рассматривал зеркальное отражение ярко-красного прыща, выскочившего возле самого моего носа. Предстояло решить, может ли наличие этого прыща стать причиной для отказа лучшему другу. Вопрос был непростым, потому что идти в кино не хотелось, но не хотелось и отказывать Лехе, значит, мне предстояло найти какой-то внутренний компромисс.

И в первую очередь следовало определиться, может ли доброкачественное кожное образование вообще служить достаточным основанием для ограничения активности моей общественной жизни – то есть, способен ли прыщ удержать меня дома, чтобы уберечься от глумливых взглядов любопытных подонков, которые, конечно же, будут жадно исподтишка разглядывать мой прыщ, стараясь ничем не проявить свой интерес внешне.

– Миха, не тупи, короче, – не дождавшись окончания моих поисков золотой середины, все так же нетерпеливо сказал Леха. – Встречаемся через полчаса, на месте.

– Ладно, забились…

Через пятнадцать минут я уже садился в пятый трамвай. Как это обычно бывало по выходным, оба вагона были полупустыми, поэтому можно было садиться в любой. Я выбрал второй, потому что увидел в окне симпатичную длинноволосую девицу.

Я приложил электронную карточку к считывающему устройству, зажегся красный огонек, сопровождаемый противным писком, означающие, что карточка недействительна, и я вспомнил, что и впрямь недавно израсходовал последнюю поездку, а новую карточку не купил. По идее следовало перебраться в первый вагон и купить разовый талон на проезд у водителя, но я принял мужественное решение ехать на халяву.

Во-первых, у меня не было лишних денег. Причем, не то чтобы лишних вообще, но таких лишних, которые можно было бы израсходовать на проездной талон и которые в итоге пойдут на прокорм какого-нибудь чиновника из транспортного министерства. Во-вторых, нужно было переходить в первый вагон, а это все же лишние телодвижения, когда можно было просто сесть и сидеть. В-третьих, у меня здесь уже была девушка, а в первом вагоне таковой могло и не оказаться. И еще было в-четвертых. У противных кретинов в зеленых безрукавках с люминесцентными полосами, осуществляющих отлов безбилетников, были излюбленные места для поимки смельчаков, бросивших вызов трамвайно-троллейбусному беспределу в виде отказа платить дань за проезд, и такое место на маршруте пятого трамвая находилось как раз перед остановкой, на которой мне следовало выйти. Значит, достаточно слезть на одну остановку раньше и пройти ее пешком, только и всего.

Усевшись в кресло на противоположной от девицы стороне и чуть сзади, чтобы можно было всю поездку спокойно рассматривать ее ноги, я извлек из кармана джинсов телефон.