Иисус. Картины жизни - Фридрих Цюндель

Честь им и хвала! Благодаря таким людям Он и мог вершить Свои великие дела. Мы же с легкостью рассуждаем о чудесах, но всем нам, похоже, недостает силы духа, чтобы подобно Иисусу, отыскивая пути, энергично, прося и вымаливая, возноситься душой к престолу Всевышнего. Этот человек надеется в Иисусе на помощь от Творца, чтобы избавиться от проказы, порчи, поразившей его плоть и кровь! По-видимому, он тоже «философствует», но срываемые им плоды растут на древе жизни, доступном лишь детскому разуму, а не на древе небожественного познания. Прокаженный, скорее всего, слышал о великих чудесах Иисуса, но решимости на необычный шаг ему придала, наверное, Его проповедь. Из Царства Небесного, открывающегося нищим духом, изливаются отныне силы вечной жизни, и Иисус в его представлении владеет ключами от этого Царства, ключами, открывающими доступ к силам Божьего милосердия. И он недалек от истины. «Он может меня очистить», – понимает прокаженный. И смелый в мыслях, робеет, колеблется: «Способность Иисуса исцелять принадлежит Ему, это Его дар, но вот захочет ли Он помочь – это зависит от меня, от моих нравственных качеств». Да, эта способность Иисуса телесно безгранична, но нравственно, духовно подчинена законам праведности и святости, и это свидетельствует о чистоте Его веры, лишенной всяческого суеверия.

Так часто думаем и мы. Иногда же мыслим совсем противоположное. Его желание, которое означает нашу веру в чистоту Его помыслов в отношении нас, это не что иное, как Его долг, но тогда мы своими сомнениями (порой вполне обоснованными) едва ли не оскорбляем Его. И нам невдомек, что это желание, по сути, лишь вера в нас, стоит только поверить в Его безграничные возможности, как все звенья души тут же перестают нести свою службу.

В итоге своих размышлений прокаженный приближается к Господу. Просить он не решается, просто намеревается в величайшем смирении поведать Ему о своем несчастье, надеясь, что Иисус Сам поймет, чего он от Него хочет. «Если откажешься помочь, значит, не хочешь (и я Тебя пойму), но если захочешь, то сможешь», – с этими словами он подходит к Иисусу.

Что делает Спаситель? Говорит Он этому жалкому созданию (в назидание людям): «Сын Мой, эта болезнь дана тебе, или пусть будет отныне тебе во благо!»? Ему стало жалко этого человека, Он содрогнулся при виде его недуга, и, «умилосердившись над ним», Иисус, крепко взяв его руку, кратко сказал ему: «Хочу, очистись!» (Лютер для большей ясности добавляет «хочу это сделать».)

И прокаженный тотчас же «очистился».

Спаситель не позволил ему объявить людям, что он теперь здоров, и велел вести себя подобающим образом до тех пор, пока, согласно закону, его не освидетельствуют священники и не дадут заключение, что он здоров. Иисус свято соблюдал этот закон, к тому же Ему хотелось, чтобы священники узнали, как высоко Он чтит законную власть.

Перейдем теперь к его товарищу по духу, сотнику из Капернаума. Сотник (Centurio), римский офицер, будучи язычником, состоял, судя по всему, на службе у Ирода Антипы. По современным понятиям сотник может быть приравнен чину капитана. Та услужливость, с которой иудейские старейшины по его просьбе ходатайствуют за него перед Иисусом, почтение и благодарность, звучащие в их словах «он любит народ наш», богатство, позволившее ему построить синагогу, – все это рисует нам образ, так сказать, «большого господина». Такому человеку не откажешь в свободе духа, иначе он не научился бы столь высоко уважать и любить «коренных жителей» страны, в которую его направили на службу. Синагога, как центр сплочения народа в одну семью, была сама по себе явлением уникальным, нигде более не виданным, и то, что ему доводилось в ней слышать, вызывало у него большой интерес. В его решении построить для этих собраний в Капернауме более достойное и, наверное, более просторное здание можно увидеть чуть ли не предчувствие будущих событий – построенная им синагога удостоилась большей чести, нежели храм Соломона, ибо именно она стала центром проповеднической деятельности Иисуса. Сотник и прежде был частым гостем в Его доме, и какая радость, должно быть, охватила его, когда он, придя сюда, увидел, для кого на самом деле построил этот дом.

Сотник намеревался просить Иисуса исцелить его больного слугу. Нельзя не заметить, как уважительно действует сотник, соблюдая нормы приличия, как он чуть ли не «официально» выражает Ему свое почтение. Такое со Спасителем случалось не часто. Старейшины, выражаясь современным языком, «члены муниципалитета», должно быть, сильно удивились и посчитали за честь то, что сотник попросил именно их стать Его посредниками перед Иисусом. И, читая, как они уговаривают Иисуса («Он достоин, чтобы Ты сделал для него это»), нельзя не заметить, какое достоинство для них важнее – светское сотника или духовное — Спасителя.

Отчего у сотника такое почтение к Иисусу? Не оттого ли, что считает Его кем-то высшим, сверхчеловеческим? Ведь он, сравнивая себя с Ним («Ибо я и подвластный человек»), осмеливается даже наставлять Его в том, как должно вести себя высокопоставленному должностному лицу. Это трогательно. Тот, кто быстро поднимается по служебной лестнице, рискует отчасти уронить свое достоинство, лично участвуя в том, что должно быть выполнено по его приказу. Спаситель в Его смиренном рабском облике казался ему одним из тех, кто не знает, как вести себя с людьми такого высокого положения. Намерение Иисуса посетить его дом он мог счесть даже не повинностью, а жертвой, ведь этот дом был языческим, и иудей, вошедший в него, становился нечистым до самого вечера. Но, судя по словам сотника, он так не думал, а только чувствовал себя недостойным Иисуса, обладающего высоким достоинством.

Откуда у сотника такое почтение к Иисусу? Оно было вызвано образом Иисуса, отличающимся такой ясностью и по-детски несгибаемой силой, какой он прежде ни у кого не встречал. Он увидел Иисуса как некое явление, в котором все едино и взаимосвязано, и все, что Он делал и говорил, подсказывало ему: «Иисусу дано задание от Бога, это послание людям, потому-то Ему подвластны силы и воинства Божьи, как мне мои солдаты». Люди охотно объясняли творимые Иисусом чудеса неким неведомым даром, в какой-то мере Божественного, но неизвестного (по утверждению клеветников-фарисеев, «бесовского») происхождения. Страшась сближения с действующим через Него Живым Богом, они предпочитали бездумно верить в некую таинственную силу, подменяя веру суеверием, и, будучи не в состоянии воспринять в целом Его облик, органично соединяющий в себе слово и дело, разъединяли его на составные части, понимая каждую из них по-своему. Они не видели в Его слове силу, удостоверенную Самим Богом. В сотнике же мы видим нечто противоположное. Для него проповедь Иисуса лучилась светом и была «со властью», а «слово о Царстве» преисполнено глубочайшего смысла, и оттого совершаемые «посланником Божьим» чудеса казались ему совершенно естественными. За всеми этими явлениями стоит Его Поручитель, Повелитель. Иисус – «слуга», уполномоченный Бога, вот почему сотник обращается к нему с величайшей просьбой, которая, по его разумению, входит в сферу Его «служебных обязанностей и полномочий».

Сотник понял, что означают слова о близящемся «Царстве Небесном».

Вот она – великая «вера», которую Иисус «не нашел и в Израиле», живые мысли, обращенные к Богу, о Боге, пред Богом, непредвзятость и естественность, с какой в деяниях Иисуса узнают и принимают протянутую Богом руку, Самого Бога Живого, сегодня нам такого близкого. Живая связь Иисуса с Всевышним делает сотника, как и прокаженного, смиренным, и ему страшно уже от одной мысли, что Иисус войдет под его кров.

Это – вера Авраама, Исаака и Иакова. Аврааму пришлось порвать с прошлым, ему было недостаточно того, что усвоил от родителей, и он вынужден был в вере «простираться вперед». Сотник не «христианин», не «иудей», не «израильтянин» и даже не «язычник»[70]. Он просто религиозный человек, но познавший Бога Живого, и уже потому человек необычный. Спаситель мысленным взором видит, как множится число таких «необычных» людей во всех краях земли, и вот подтверждение тому – этот сотник, явление в глазах Спасителя многообещающее: «На таких людях зиждется будущее Моего дела». Именно они вместе с Авраамом, Исааком и Иаковом войдут в Царство Небесное после жарких трудов своей веры. Но что станет с «чадами Царства»?

Для «чад Царства» существовала и поныне существует опасность, веря в Бога Живого, Бога-ревнителя, относить Его к прошлому или к прекрасному и далекому будущему, но никак не к настоящему. То, что Бог сделал и что Он сделает, лежит, по их разумению, за пределами обычной человеческой истории, в неких высоких сферах, обозначаемых словом «религия». Настоящее в их представлении протекает по другим законам. Сотник из Капернаума, скорее всего, мало знал о Священной истории, но после того, как он воочию убедился в помощи Бога, пришедшей к нему через Иисуса, все прежде слышимое им о Божьих делах стало для него удивительно родным и, так сказать, само собой разумеющимся. Нашу веру питают дела Божьи, о которых из глубины веков повествует Священное писание, и уже поэтому исключительно важно верить во все, что сделал Бог, заключая это глубоко в сердце своем. Одно дело – уверовать вместе с Иисусом Навином, что стены Иерихона падут, другое дело – верить сегодня, что они когда-то пали — тут потребуются совершенно разные духовные силы.