Иисус. Картины жизни - Фридрих Цюндель

Поступит ли так когда-нибудь сын? Во всех жалобах той эпохи (названных в одном христианском докладе «величественной музыкой!») слышится эта надежда. Отец не вмешивается и со слезами взирает на гибель Своих чад, Своего творения, надеясь, что однажды все это разобьется о собственные внутренние противоречия и детское сердце сына пробудится.

В том, как описывает Спаситель поведение отца, увидевшего приближающегося сына, нам приоткрывается истинный смысл Его слов: «Разве ты не веришь, что Я в Отце и Отец во Мне?» Это и есть Сам Отец, чья тоска по сыну здесь и проявляется. Безмерная любовь, величественное забвение прошлого, больше ничем не омрачаемая радость при виде нашедшегося, ожившего чада, – это голос Отца, проникающий сквозь кору очерствелости глубоко в сердце каждого чада. В ликовании отца, который обрел своего сына, нам слышится высокий небесный призыв и к нам, тоска гневающегося Отца, жаждущего встречи с нами.

Читая в Деяниях апостолов, как потоки благодати Божьей изливаются на молодые общины – Иерусалимскую, Коринфскую, Эфесскую или на кого-то из обратившихся – Корнилия, Савла (Павла), кто не увидит в этом исполнение содержащегося в притче предсказания и одновременно известное предсказание, что то исполнение еще не закончилось и продолжится в будущем![65]

Вдумаемся, как Спаситель осознавал, являл Себя женихом людей (также пастырем, который по собственной доброй воле, но и по поручению Отца ищет заблудшую овцу), и мы увидим, что Он считает Своей задачей помочь заблудшему сыну вернуться домой, вступиться за него и вместе с ним покаянно предстать перед Отцом, что Он искренне рад возможности поведать сыну о помыслах Отца, тогда как Отцу еще не подобает Самому рассказывать о них Своему чаду.

Больные

Большую часть Своего времени и сил Спаситель посвящал больным. Он был воплощением любви к ближнему, а мы особенно восприимчивы именно к любви, сострадающей нашим телесным немощам, скорбям и недугам. Какое блаженство было для этих несчастных – прокаженных, слепых, парализованных, глухих – ощущать на себе любовь Бога живого, нисходящую на них через Иисуса! Как чувствовали они красоту и великолепие того времени, когда наступит Царство Божие, – они видели его лучи в помощи, которую получали! Великое изменение порядка вещей, приступающая к ним в Иисусе благодать Божья, прежде обходившая их стороной, ни в чем не проявлялась так красноречиво, как в этих чудесах. Сияющим светом благодати было наполнено каждое Его слово, но сейчас они обрели ее в реальной жизни – суровой и безжалостной к ним.

«Как отец милует сынов» (Пс 102:13), так и Спаситель радел за Свой народ – Его великую семью. Какая мать не сделает для своего ребенка все, что в ее силах? И Спаситель просто и ласково, словно мать, сопереживал несчастным больным, словно старший брат, на которого возложена забота о благе семьи. Люди чувствовали семейное родство с Небесным Отцом, Который пришел им на помощь в этой их беде.

Но первейшей задачей Иисуса было вовсе не избавление мира от всех болезней уже сейчас. Что проку, если мир будет телесно здоровым, но останется таким же грешным, как прежде? Что поможет, если вина не отнята и наказание за нее всего лишь отложено и последует после смерти? Ведь болезнь связана со смертью, а именно со смертью, этим последним врагом, и нужно покончить. Поэтому Он не намеревался как бы насильственно, ничего, по сути, людям не давая, предварять то избавление, которое в конце Его борьбы само спелым плодом упадет им под ноги. Но Он хотел именно в этой области, где вопрос о власти был наиболее очевиден, предстать победителем уже сейчас, ее властелином, хотя сражение еще только в разгаре. В нравственной области Его власть ограничена свободой воли людей, и тут нужно терпеливо ждать, когда мощь Его слова, Его благодати, Его духа победит. Но в исцелении от болезней Он властелин, именно здесь откроется всем, что Он Сын Божий и что Бог хочет в Нем принести людям нечто совершенно новое – Свое Царство.

Поэтому каждый больной, каким бы ни к чему не способным или недостойным он ни был, уходил от Него совершенно исцеленным. Конечно, все они были недостойными, но все они пришли к Иисусу с верой в Него. Хотя иногда, как в случае с девятью прокаженными, с расслабленным (Ин 5) и др., вера больных была сомнительна. Тут для Иисуса важно было действовать так, чтобы никто не усомнился в данной Ему власти помогать людям.

Принято считать, что Иисус творил чудеса, дабы засвидетельствовать Свое мессианство – как Сына Божьего. В высоком смысле это так, о чем уже было сказано. Он хотел заявить о себе как о помощнике, обладающем властью на все времена. «Для вас, люди, Я – Спаситель и искупитель, помощник вам в ваших делах». Он явил Себя людям тем, Кто Он есть и Кем для них останется; Его дела суть обетования: оказав помощь однажды, Он будет помогать вновь и вновь. Иисус видел, что «приходит ночь, когда никто не может делать» (Ин 9:4), но именно ради них Он и хотел, пока еще день, показать в этой жизни Свой образ Спасителя во всем совершенстве, дабы мы знали, чего можем в Нем для себя ожидать, на что надеяться. Он хотел как бы дать ключи к дверям всех темниц человека – его скорбей и бед. И эта ночь пришла, когда наступил вечер времени апостолов. Все почитали Спасителя как победителя, наделенного всей полнотой власти как на Земле, так и на Небесах, чтобы привести людей к Царству Божьему. Однако таковым Властителем Он был лишь для общины, которую и возглавлял.

Неточный перевод Лютером слова «ночь» с определенным артиклем создает ложное впечатление, будто эта ночь непременно наступит как нечто естественное, неизбежное – чуть ли не как итог всего – и потому бесконечное. На самом же деле она лишь совпадает с той ночью, мрак которой начал прояснять Спаситель, и уйдет вместе с нею. «Звезда утренняя», которую Он обещает (Откр 2:28) тому, «кто побеждает», – не аллегория ли это, означающая, что та ночь однажды закончится?

То же читаем и во Втором Соборном послании святого апостола Петра (1:19), где слова «в сердцах ваших» следует отнести к стиху 20: «зная прежде всего то, что никакого пророчества в Писании нельзя разрешить самому собою». Пророчество, утвердившееся в трех апостолах – Петре, Иоанне и Иакове, – когда они сами услышали голос, «принесшийся с Небес», есть свет для нынешнего времени ночи, «доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда».

Мы вправе и даже обязаны всегда считать, что то близящееся к своему концу время не вполне законное. Во всяком случае, если мы хотим воздать должное делам и поступкам Иисуса, нам следует остерегаться переносить на Него воззрения, сложившиеся именно в то время, когда наши отношения с Богом были иными, нежели те, о которых повествует Библия.

Бог, по крайней мере, в великие моменты истории приходил на помощь Израилю как единому народу, совершая, казалось бы, невозможное, и через своих избранников общался с ним, изливая на него свет откровений и творя чудеса. Вот почему Израиль ощущал постоянную живую связь с Богом. «Бог был с ним» – так говорили в Вифлееме об отроке Давиде. «Ныне оставил нас Господь», – сказал Гидеон. Подобные выражения для нынешнего времени весьма необычны или малопонятны, но Израиль же во всех внешних событиях видел участие Бога, слышал Его голос или некие суждения о тех, кого оно касалось, считая помощь свидетельством Его благорасположения, а испытания и несчастья – Его гнева. Именно так воспринимались великие бедствия, постигающие всю страну, и скорби, например, болезни. Как отдельный человек, так и весь народ испокон веков, оказавшись в бедственном положении, искали у Бога помощи и прощения, и находили их.

Благодаря Иисусу отношения Бога со Своим народом достигли такой глубины, ясности, сердечности, что воспринимались как единственно правильные, даже естественные, и людям казалось, что в конце концов из них и возникнет во всей полноте Царство Божие. И не только потому, что власть Иисуса была абсолютной. Сам образ Его действий был совершенно иным, чем у Божьих слуг Ветхого Завета. Эти как раз своей манерой охлаждали их рвение, склоняли к формализму, и люди становились замкнутыми, степенными, сторонились других, считая, что если они приобщились к Богу, то должны так хранить Его достоинство. Спаситель в этом не нуждался. Величие Единородного, «полное благодати и истины», лучилось из Него. Он уверенно, как обычный человек, идет по Земле, по-человечески, по-дружески, по-братски заботясь о каждом. От такого единения с Иисусом у просящего возникало светлое, детское чувство отцовской близости Бога. Будто через Иисуса Небесный Отец постепенно овладевает сердцами людей и всей их судьбой. «Вы – Мои» – вот что им возвещал Бог в чудесах, совершаемых Его Сыном.

Эти живые, искренние, открывающиеся именно в делах отношения между Богом и Его народом, о которых прообразовательно повествуется в Ветхом Завете, которые во всей полноте воплотились в жизнь в Иисусе и существовали во времена апостолов, – они-то и есть правильные, такие, какими им и должно быть. Мы называем Библию собранием книг, созданных в те времена, когда Бог был совсем рядом, и под прямым Его руководством, созданных для того, чтобы мы знали, как могло бы и должно было быть сейчас.