Чаша с ядом - Бернард НАЙТ

– Они повесят его конечно? – спросила она, когда они остановились полюбоваться закатом.

– Скорее всего – а может быть, предложат ему, судебный поединок либо испытание огнем или водой. Кто-то все равно лишится жизни, так или иначе, – согласился Джон, обнимая ее за талию. – Но ситуация сама по себе странная, и все зависит от того, что случится с Фитцосберном.

Несколько мгновений они стояли молча, глядя вниз на огороды, принадлежавшие обитателям Роклейна. Справа от них высилась громада собора, а внутри городских стен дома всех форм и размеров, сбившиеся в кучи, выбрасывали струйки дыма в вечернее небо, пронзенное шпилями четырнадцати церквей.

– Не понимаю я всего этого, Джон, – наконец произнесла Неста.

Он принялся объяснять ей все сложности происшедшего:

– Предположительно серебряных дел мастер собирался подать иск против Эдгара за покушение на убийство, как заявил де Ревелль, хотя я не знаю, можно ли ему верить. Потом, когда Эдгар уже готов был под угрозой пытки раскаленным железом сделать ложное признание, Николас не выдержал и признался.

Неста сжала его руку.

– Должно быть, он был очень привязан к юноше, раз отдал за него жизнь.

– Мне кажется, многие ученики пробуждают отцовские чувства в своих учителях. Как бы то ни было, чертов шериф оказался в выигрыше – он заявил, что был уверен: Николас признается до того, как Эдгара начнут пытать, но я опять ему не верю. Я считаю, что Ричарду просто повезло: ведь если бы он заклеймил Эдгара каленым железом, Джозеф вышел бы из себя и причинил массу неприятностей де Ревеллю. – Он умолк и крепче прижал Несту к себе. – Если бы аптекарь промолчал, Эдгар признался бы в том, чего не делал, и был бы осужден. Теперь вместо него у шерифа есть Николас, но, думаю, шерифу все равно, кто виноват на самом деле, лишь бы только обвиняемый был у него в руках.

Они повернулись и посмотрели поверх зубчатых крепостных стен на юг и на восток, за пределы города. Стоя на высоте почти тридцати футов, они могли видеть на несколько миль окрест, и взгляд их устремился к дорожной развилке на Топшем и Хонитон. Прямо под ними обнесенные изгородями поля спускались в небольшую долину Шитбрук,[6] названную так еще во времена древних саксов из-за сточных вод, вытекающих из-под стены и впадающих в ручей.

– В чем именно признался Николас, Джон? – спросила Неста.

– Он сказал, что всыпал экстракт аконита в вино, которое отдал Фитцосберну. Оно должно было убить его, но, вероятно, тот выпил недостаточно.

Возлюбленная Джона слегка вздрогнула, то ли от холода, то ли при мысли о том, каково это – быть отравленным.

– Получается, его так называемый тест на яд оказался фальшивым?

Джон криво улыбнулся.

– Это камешек в мой огород, любовь моя. Только такой идиот, как я, мог отнести предполагаемый яд на анализ к отравителю!

– Значит, он не давал его ни кошке, ни крысе, – сказала она.

– Нет, и его драматический жест, когда он выпил подозрительное вино, тоже был чистой воды притворством. Естественно, он заменил отравленное вино в кубке нормальным.

– Но ведь он же не мог знать, что серебряных дел мастер придет к нему в лавку в тот день, – возразила она.

– Должно быть, он просто воспользовался представившейся возможностью. Аптекарь ненавидел мастера, и тут ему подвернулся случай избавиться от него. Смерть могли приписать последствиям раны на шее, и в этом случае вся вина легла бы на Хью Феррарса. Я уверен, что Николасу и в голову не могло прийти, что во всем обвинят его ученика.

Они прошли еще немного в сторону Южных ворот, под ними лежали поля Саутернхэй.

– И ты говоришь, он сделал это потому, что Фитцосберн шантажировал его?

С востока налетел внезапный порыв ветра, и Джон поглубже натянул на голову кожаный капюшон своего плаща. Остроконечный капюшон уравновешивал его большой крючковатый нос, и от этого коронер еще сильнее напоминал хищную птицу.

– Все было так. Николас утверждает, что Фитцосберн – отец ребенка Адели. Он соблазнил ее, когда она пришла заказывать украшения на свадьбу. Николас говорит, что он хвастался, будто Адель вовсе не была влюблена в Хью Феррарса, что это был брак по расчету, который навязал ей ее отец.

– Если Фитцосберн соблазнил одну из своих клиенток, наверняка можно предполагать, что то же самое случилось с Кристиной? – обеспокоенно спросила Неста.

Коронер пожал плечами.

– Это совсем другое дело. Господь свидетель, нас ждут крупные неприятности, когда первая часть признания Николаса станет известна семейству Феррарсов и де Курси – и неважно, правда это или ложь!

Они дошли до массивной башни, сложенной из красного кирпича, – боковой части Южных ворот, под которой разместилась городская тюрьма. Вместо того чтобы спуститься по ступенькам на землю, Джон и Неста повернули и медленно двинулись в обратный путь.

– Я все равно не могу взять в толк, почему Николас хотел убить Фитцосберна? Он кажется таким слабым, беззащитным человечком, совсем как его ученик.

– Когда Адель по совету Бородатой Люси пришла к Николасу, тот отказался делать ей аборт. Аптекарь сказал ей, что в прошлом у него были из-за этого жуткие неприятности и что он поклялся больше никогда не помогать женщинам в таком положении.

– И что же случилось дальше?

– Адель в отчаянии отправилась к Фитцосберну и сказала ему, что, если у нее родится ребенок – или что если ее беременность станет заметна, а это должно было вскоре произойти, – разразится шумный скандал, который наверняка погубит не только ее, но и его. Скорее всего, он лишится жизни, если она хоть немного разбирается в характере Феррарсов, заявила Адель. Поэтому Годфри наведался к Николасу и пригрозил аптекарю, что расскажет о его прошлом и разорит, если тот не сделает Адели аборт.

Неста остановилась и повернулась к Джону, просунув руки под его накидку и спрятав лицо у него на груди.

– Как он мог разорить его? – спросила она приглушенным голосом, по-прежнему тесно прижимаясь к нему.

– В течение долгого времени Николас пытался выдвинуться на первые роли в гильдии аптекарей, но Фитцосберн, будучи старшим гильдейским мастером в Девоне, противился этому. Он даже хотел вообще добиться его исключения из гильдии, а это означало бы, что Николас больше не смог бы заниматься своим ремеслом.

Она оторвала от его груди свое милое круглое личико, все еще прижимаясь к нему. Как приятно было ей вырваться из таверны и целиком заполучить Джона в свое распоряжение! Нынешний флирт с мужчиной живо напомнил ей беззаботные дни молодости, хотя это было не так давно – каких-нибудь десять лет назад. Неста попросту тянула время, заставляя его рассказывать всю историю: будучи от природы весьма любопытной особой, она очень хотела услышать ее.

Джон крепче обнял ее и продолжил свое повествование:

– Решая, достоин ли Николас быть членом гильдии, Фитцосберн обратился за советом ко всем остальным мастерам в западной части Англии. Он обнаружил, что лекаря вынудили покинуть Бристоль несколько лет назад, потому что на него пало подозрение в совершении абортов.

– И Николас во всем этом признался? – Неста не могла поверить своим ушам.

– У него не оставалось выбора. Он понимает, что обречен, так что ему даже хочется излить душу. Фитцосберн обнаружил, что аптекарь сбежал из Бристоля, чтобы не отвечать за вред, который он причинил некоторым женщинам и их семьям – а также от недовольства и гнева своих собратьев по профессии. Год или два он где-то отсиживался, а потом появился здесь, в Эксетере.

Его спутница вздрогнула снова, и они зашагали к лестнице возле Водных ворот.

– Получается, что если бы Николас отказался помочь Адели, Годфри угрожал сделать достоянием гласности его прошлые грешки в Бристоле? – заметила она.

– Да, у него не было выбора. Хотя, если учесть, что я видел в его аптеке эти палочки вяза, я склонен полагать, что Николас не так уж невинен, как хочет казаться. Может быть, он помогал и другим женщинам в Эксетере. Ну, как бы то ни было, попытка оказалась неудачной, и Адель умерла, что дало Фитцосберну еще большую власть над ним.

– Что же на самом деле случилось с бедной Аделью?

– Николас не слишком-то охотно распространялся на эту тему, но, похоже, у нее почти сразу же началось сильное кровотечение. Она пришла к нему в аптеку после того, как он отослал Эдгара домой на ночь. Аптекарь подчеркнул этот, факт, чтобы снять с парня любые и всяческие подозрения, и я ему верю.

– А как тело попало во двор церкви Святого Варфоломея?

Они начали спускаться по ступенькам, Джон шел впереди, чтобы поддержать ее, если она поскользнется на неровных камнях. Он ответил:

– По словам аптекаря, женщина умерла от кровотечения в течение примерно часа. Он подождал до полуночи, потом вывел из конюшни в саду своего пони и погрузил на него тело, завернутое в одеяло. Он проехал по маленьким улочкам Бретэйна, где люди не склонны задавать лишние вопросы, а потом свалил тело под стену церкви Святого Варфоломея.