Чаша с ядом - Бернард НАЙТ

– Сэр Ричард лично отдал приказ привести их сюда, коронер, менее часа назад, – извиняющимся тоном произнес он.

Только один из четверых задержанных, Эдгар из Топшема, осмелился протестовать, и Гвин узнал его голос, он слышал его еще из окна. Эдгар безуспешно пытался освободиться от хватки державшего его солдата, и его растрепанные волосы лезли ему в глаза больше обычного.

– Он пообещал моему отцу, что все закончено! – закричал он Джону. – Вот уже второй раз шериф распорядился приволочь меня сюда. Чего он надеется этим добиться?

Позади них раздался голос – это вошел незамеченным Ричард де Ревелль, в сопровождении Ральфа Морина, констебля замка.

– Я надеюсь добиться правды, потому что терпение мое иссякло, и уговоры ни к чему не привели. – Он повернулся к коронеру. – Тот факт, что госпожа Риффорд не смогла подтвердить несправедливые обвинения, выдвинутые против Годфри Фитцосберна, а также сведения, которые вы сообщили мне о находящемся здесь аптекаре, укрепили мою решимость прибегнуть к более действенным методам.

Его слова зловещим эхом раскатились по сырому подземелью.

– Не понимаю, чего вы надеетесь добиться, когда нет никаких явных доказательств, – бросил Джон, который, похоже, уже слишком хорошо представлял себе, что задумал шериф.

– Я надеюсь добиться признания, коронер! Ваши методы расследования преступлений, которые захлестнули Эксетер на прошлой неделе, не дали никаких результатов. Так что теперь позвольте мне попытаться сделать по-своему.

Он высокомерно обернулся к двум рабочим из мастерской Фитцосберна, которые старались спрятаться за спинами аптекаря и его ученика. Дурные предчувствия, посетившие их нынешним утром, когда в мастерскую приходили представители закона, похоже сбывались с ужасающей быстротой.

– Альфред и Гарт, так, мне помнится, вас зовут, – угрожающе начал шериф, – я подозреваю вас, каждого по отдельности и обоих вместе, в надругательстве над Кристиной Риффорд. Вы признаетесь в совершении этого преступления?

Оба разразились негодующими восклицаниями, все отрицая. Альфред даже упал на колени на холодный, скользкий пол, умоляющи воздев руки над головой. Шериф нетерпеливо махнул стражникам, и те заставили двоих мужчин замолчать, рывком подняв старшего из них на ноги, а грубияна Гарта огрели по голове дубинкой, чтобы тот закрыл рот.

– Отлично, посмотрим, может, мы сумеем немножко развязать вам языки. Но сначала я займусь тобой, Эдгар из Топшема.

По знаку Морина Габриэль подтолкнул вперед ученика аптекаря, так что тот очутился прямо перед де Ревеллем. Он уже начал было, как всегда, громко протестовать, но шериф рукой в перчатке ударил его по лицу.

– Молчать, мальчишка, когда я с тобой разговариваю. Твоего отца здесь нет сейчас, чтобы угрожать мне.

Джон, молча наблюдавший за поведением своего шурина, почувствовал, что тот сам создает себе проблемы, разве что он знал нечто, неизвестное Джону, в чем тот сомневался.

– Я уверен, что наш серебряных дел мастер был отравлен, чтобы там ни говорил лекарь, и очень скоро я еще вернусь к этому. Он не умер только благодаря нашим добрым братьям из больницы монастыря Святого Джона, но попытка убийства влечет за собой такое же наказание, как и удавшееся покушение. – Де Ревелль подался вперед, чтобы лицо его оказалось ближе к лицу Эдгара – молодой человек был почти такого же роста, как шериф, так что они буквально стояли вплотную друг к другу. – Я думаю, что это ты дал яд Фитцосберну, ты, который неоднократно угрожал ему, публично заявлял о том, что желаешь ему смерти, и набросился на него на пороге его собственного дома. – Голос его поднялся до громового крещендо, эхом отражаясь от холодных каменных стен. – Кто еще лучше тебя подходит на роль убийцы, а?

Эдгар вновь принялся все отрицать, но на этот раз в голосе его зазвучала истерическая нотка – он понял, к чему все идет. Но солдат, стоявший позади него, ударил его под колени, и юноша распростерся на полу перед шерифом.

Ричард отступил на шаг и посмотрел вниз на молодого человека.

– Если ты откажешься признаться, закон дозволяет мне применить реinе forte et dure – пытку тяжелым грузом, чтобы освежить твою память, и не надо быть большим грамотеем, чтобы понять, что это значит.

Эдгар, стоя на четвереньках в грязи, поднял голову, и на лице его отразился ужас, он не верил своим ушам.

– Вы не можете пытать меня – мой отец подаст петицию королю, он сам вам так сказал.

– Король далеко, за морем. Твоему отцу потребуется не один месяц, чтобы добраться туда и найти его – если он вообще вернется, поскольку, похоже, его корабли имеют тенденцию тонуть. А мы с тобой находимся здесь и сейчас. У меня нет нескольких лишних месяцев.

Джон почувствовал, что пришло время вмешаться.

– Попытка убийства является уголовным преступлением, как и изнасилование. Вы не можете взять на себя ответственность решать этот вопрос методом упрощенного судопроизводства.

Ричард только злобно оскалился в ответ:

– Неправильно, сэр коронер! Фитцосберн подал иск на Эдгара за попытку лишить его жизни, и это дело будет завтра рассмотрено в суде графства. Никакие присяжные с функциями расследования и предания суду не обратились к королевским судьям с просьбой рассмотреть это дело, так что оно не касается короны. И сегодня я не пытаюсь решить дело испытанием, я просто стараюсь получить показания и улики с помощью общепризнанного метода пытки тяжелым грузом. Так что это не твое дело, Джон, разве только ты решишь вызвать его на судебный поединок или объявишь его вне закона, если он попытается сбежать. – Шериф с победным видом отступил на шаг.

Джон отчаянно старался придумать что-нибудь, но не мог найти законного возражения, даже несмотря на то, что королевские чиновники с большим неудовольствием относились к тому, что их полномочия нарушаются с помощью местных древних законов.

Де Ревелль махнул рукой в сторону Стиганда и его костра.

– Отведите его туда. Эта отвратительная старая свинья уже должен скоро раскалить свои железки, чтобы добиться желаемого.

Солдаты поволокли уже не протестующего, а просто вопящего от ужаса Эдгара под арку, туда, где жирный тюремщик, пыхтя он натуги, совал тяжелые железные прутья в самый огонь.

Шериф принялся расхаживать по комнате, оставив двух подмастерьев серебряных дел мастера дрожать в ожидании собственной ужасной участи, стоя между своими стражами. Николас из Бристоля, который не произнес ни слова с того самого момента, как его привели в замок, побледнел, но, тем не менее, равнодушно взирал на происходящее, и из уголка его перекошенного рта безостановочно струилась слюна.

У костра Ральф Морин что-то тихо втолковывал своему сержанту, потом оба подошли и негромко заговорили с шерифом, который нетерпеливо качнул головой. Подобно де Вулфу, Морин считал сегодняшнюю затею бессмысленной и вредной – не потому, что он имел что-либо против пытки как таковой, поскольку это был освященный веками метод поддержания закона, а потому, что считал ошибкой применять ее к сыну такого влиятельного человека, как Джозеф из Топшема.

Габриэль, повинуясь команде своего начальника, подошел вплотную к Эдгару и одним движением разорвал его тунику от шеи до пояса, спустив лохмотья с плеч юноши.

Эдгара, теперь уже истерически визжащего и вырывающегося из рук двух солдат, которые равнодушно удерживали его за локти, подтолкнули ближе к огню, Стиганд вытащил из костра прут и с профессиональным интересом принялся изучать раскаленную докрасна крестовину. Он плюнул на нее и с явным одобрением выслушал резкое шипение.

– Я спрашиваю тебя снова и в последний раз, Эдгар из Топшема, – нараспев протянул шериф, – ты признаешься в отравлении Годфри Фитцосберна?

– Да поможет мне Господь! Как я могу признаться в том, чего не совершал? – пронзительно выкрикнул молодой человек, видя, как внушающий омерзение тюремщик, удовлетворенный накалом своего прута, приближается к нему, нацелившись в грудь раскаленной крестовиной.

– У нас много железа – и костер горит хорошо, – небрежно заметил Ричард.

Клеймо оказалось уже так близко к телу молодого человека, что волоски у него на груди завернулись от жара, когда позади раздался крик:

– Стойте! Это не он. Он ничего не знает об этом!

Стиганд заколебался, и шериф сделал ему знак отойти. Все дружно обернулись и посмотрели в сторону входа, где между двумя стражниками стоял Николас из Бристоля.

– Отпустите Эдгара. Я признаюсь в отравлении – и во многом другом.

* * *

В сгущающихся сумерках Джон вышагивал рядом с Нестой по верху городской стены, протянувшейся между башнями Южных и Водных ворот. После трудного дня на постоялом дворе ей захотелось подышать свежим воздухом, и они прогуливались по бастиону за зубчатой стеной, подобно юным влюбленным, держась за руки. Погода улучшилась, и, хотя по-прежнему было холодно, в облаках на западе появились разрывы, сквозь которые заходящее солнце окрашивало горизонт в розовые тона. Неста намотала на голову зеленый шарф и надела толстую тускло-коричневую шерстяную накидку до пят.