И сердце на куски - Марина Князева

А так просто стояла и не могла ничего сделать. Хотя идея наплевать на документы и просто взять и поехать была соблазнительной. Но не исполнимой. Я даже не знала где ключи от этой тачки.

Пока я размышляла, двор ярко осветило фарами и ко мне подъехала машина с узнаваемыми шашечками. Я облегченно выдохнула и резво запрыгнула в салон.

Назвав адрес больницы, я попыталась немного успокоиться, только сейчас заметив, что мое сердце уже на протяжении длительного времени колотится как бешеное, гулом отдаваясь в ушах.

Я тысячи раз видела, как в фильмах людям сообщают новости об авариях, в которые попадают их родные и близкие, а иногда и умирают, и как эти люди кричат, плачут, теряют сознание, и удивлялась тому, что я слишком спокойна. Ни одной мысли в голове. Просто страх. В каждой клеточке моего тела. В каждом нервном окончании. Такой сильный, что я не могла думать, и все, что всплывало в моей голове – это было на автопилоте.

От страха у меня даже были провалы в памяти. Я смутно помнила поездку в такси и как проходила охрану в больнице, а очнулась только в регистратуре.

- У вас мой муж… Иван Смоленцев…, – из горла вырывались какие-то хрипы, – скажите, что с ним… Скажите, что это ошибка…

Медсестра, молодая женщина со строгим взглядом, смотрела на меня, как на безумную. Но, наверное, так и было.

Меня трясло и видок был тот еще. Но мне было все равно. Я в это место пришла не от счастья, чтобы выглядеть как суперзвезда.

- Кто вы ему? – спросила она хладнокровно.

- Жена…

Видимо мой ответ ее не устроил. Он продолжала смотреть и молчать. Неужели не поверила? Я лихорадочным движением кинула папку с документами на стойку, и стала вытряхивать оттуда бумаги, пытаясь найти среди них наше свидетельство о браке. Женщина, поняв мой порыв, положила свои теплые ладони на мои холодные руки, останавливая мои поиски.

- Он в реанимации. Его готовят к срочной операции.

Я не хотела верить, что это говорят про моего Ваньку.

- Я хочу его увидеть…

- Это невозможно.

- Мне нужно… Мне нужно сказать ему… А вдруг там не мой муж…

Я не плакала. Но почему-то с моего лица падали крупные капли воды прямо на разложенные на стойке документы. Я смотрела на медсестру и не могла произнести ни слова из-за неожиданно появившегося огромного кома в горле.

- Пройдите по коридору, первый поворот налево, третья дверь тоже слева. Там ординаторская. Павлов Дмитрий Иванович, врач, который принял вашего мужа и который будет его оперировать, – сжалилась надо мной медсестра.

Я даже не помню поблагодарила я ее или нет, но мне нужно было хоть что-то узнать о Ваньке. Неважно какой ценой и какими путями. Я бы не выдержала ожидания.

Не соображая, где право, а где лево, на автомате я все-таки добралась довольно быстро до ординаторской, радуясь, что она так близко от регистратуры.

С врачом я столкнулась в дверях. Он как раз вышел в коридор и, убедившись, что это именно тот врач, прочитав имя на бейджике, я перегородила ему путь.

- Я жена Ивана Смоленцева. Он недавно поступил к вам после аварии. Скажите мне, что с ним? Если не скажете, – я перешла в наступление, потому что Павлов смотрел на меня холодным взглядом, явно намереваясь избежать разговора с сумасшедшей, – то я умру! Я не смогу ждать! Прямо у вас в коридоре умру!

Не знаю почему, но Павлов сжалился надо мной и больше не пытался сбежать. Он долго смотрел на меня, подбирая слова, а потом заговорил:

- Я не знаю, какие у него внутренние повреждения. Внешний осмотр ничего хорошего не показал. Его практически привезли по частям. И я не знаю, почему он еще дышит.

Я закрыла рот рукой. Чтобы не закричать. Затем кивнула головой, давая понять доктору, чтобы он продолжал.

- Я не могу дать никаких прогнозов или гарантий. Вообще ничего. Могу только попросить вас не задерживать меня и молиться. За него и за нас. Может быть тогда и случится чудо.

Павлов обошел меня и быстро направился в сторону операционного блока, куда мне вход был запрещен. Да я и не стремилась. Не был сил. Они разом покинули мое тело. Все, что я смогла сделать, так это дойти до дверей операционного блока, сесть на кушетку и просто ждать.

Я смотрела, как мимо сновали медсестры и врачи, гремя ведрами прошла санитарка, а я ничего не чувствовала, кроме своего сердца, которое теперь едва билось. Тишина и больничный запах давили на меня, и я хотела только одного, чтобы все происходящее оказалось сном. Страшным, жутким сном.

В чувство привела меня все та же санитарка, которая вышла из операционного блока. Она катила перед собой огромную тележку, наполненную какими-то тряпками. И я бы не обратила на нее внимание, но на самом верху кучи лежала Ванькина спецэкипировка для мотоцикла. Вернее то, что от нее осталось. Лоскуты, а сверху весь поцарапанный и немного искореженный шлем. Она свернула в грузовой лифт недалеко от меня, но мне хватило времени понять, что я не ошиблась.

Сказать, что меня трясло – ничего не сказать. Меня просто разрывало на части от боли и страха. Я закусила губу, чтобы не заскулить на весь коридор. Качая головой в разные стороны, я отказывалась верить в реальность происходящего, но уже точно понимала, что за закрытыми дверями находился мой муж.

Дальше все было как в бреду. Я не помнила, как звонила маме и что говорила. Как сидела, искусывая губы в кровь в немом ожидании. Помню только, что просила бога вернуть мне мужа, а взамен я была согласна на все. Даже отдать свою жизнь. Помню, что молилась. Не знала, как правильно, но просила и просила, не останавливаясь.

Я меряла шагами коридор, пытаясь унять дрожь во всем теле, когда услышал знакомый до боли голос:

- Яна!

Это был мой отец. В одно мгновение я сорвалась и