Союз будет жить - Виктор Сергеевич Мишин

реакция бурная. Переживает всерьёз, лицо как мел.

– Сашка, господи, ты как? – он наклонился ко мне.

– Шешно? – я разглядел глаза председателя КГБ, в них слёзы стояли. Представляю, на что я сейчас похож. Что-то комсомолец Ефимыч стал Бога часто вспоминать. – Хенофо.

– Я этих бл**ей из-под земли достану! Суки, свободы им не хватает, демократии? Тридцать седьмой год вам будет, а не свобода! – разразился Семичастный такой тирадой, что мне как-то даже жутко стало. – Распоясались, это уже ни в какие ворота! Центр столицы, убивают сотрудника КГБ и едва не убивают гражданского…

– Володя, остынь, не время, – Шелепин тоже тут, надо же, друзья вместе прибежали, как будто нет более важных дел. Представляю реакцию врачей, глава Союза и председатель КГБ разом в их больнице.

– Нет, Саша, это, прости, уже перебор. Что это такое? Откуда вылезли эти гниды? Я всегда говорил, излишняя либеральность нас погубит. Только жёсткость, я все больше понимаю Сталина с его репрессиями. Как тут иначе? Не хотят люди жить спокойно и дружно, не хотят! Я изменю это, слышишь, Саша, изменю! Попробуй только не поддержи на пленуме!

– Та хфатит фам, моим шоопшили? – прервал я ругань моих благодетелей.

– Ещё не успели… Саш, даже не знаю, как это сделать, если честно, – ответил Шелепин. Семичастный молчал.

– Я не шфонил нешколко тней, Катя ш ума шхотит. Шкашите, што шанят, пошфоню пошше.

– Да она сюда сразу помчится, если мы такое скажем, всех на уши поставит! – отозвался председатель.

– Нет, у нее Фанька, нелшя, – тьфу, блин, язык сломаешь так говорить.

– Может, подождать несколько дней, все равно уже давно не выходил на связь, а позже сам позвонишь? – предложил председатель.

– Нет, – чуть качнул я головой, – ишпукаеся, нелшя.

– Ладно, я позвоню, скажу, что срочно улетел в командировку, просил сообщить, а я не смог сразу, – на этот раз, своё предложение по выходу из сложившегося положения озвучил Шелепин.

– Латно, – понял я, что все это не то, Катя уже, наверное, там бесится, и ещё пара дней ничего не решит, – яшык шашифет и шам пошфоню.

– Саша-Саша, ну как тебя тянет ко всяким неприятностям, а? – покачал головой Семичастный.

– Да уж, сейчас такие события в мире, нам бы пригодились твои соображения. Война началась, у евреев, как ты и говорил. Нефть просто в космос улетела, а мы… – Шелепин даже улыбнулся, – а мы все сделали так, как ты предлагал. Американцы в шоке, у них вся промышленность летит, стратегические запасы нефти тратятся с ужасной скоростью. Наши люди сообщают о бешеной панике на бирже, там у них, как в начале века, люди из окон выходят.

– Шкупайте, шкупайте фсе! – я расширил глаза несколько мог, чтобы придать словам больше эмоций.

– Да все работают, поверь, результаты будут, закачаешься.

– Клафное, не упуштить, – закрыл и снова открыл я глаза. Да уж, вот он, шанс буквально для целой страны. Америка вылезет из своей ямы, обязательно, деньги-то свои они просто печатают, но мы должны воспользоваться моментом и хапнуть буквально все, что плохо лежит. А это пипец как много.

– Мы найдём их, Саша, обещаю, – Семичастный положил руку на мою. – Всех под вышку!

– Удачши! – я вновь хлопнул глазами.

– Выздоравливай, если что нужно, сразу обращайся к сёстрам, принесут все, что только надо, понял меня? – Генсек, видимо, дал приказ. – Мы будем навещать и держать в курсе. На днях пленум, я сложу полномочия в пользу Романова, все уже готово.

– А ешли?

– Мы подстраховались, нас он не тронет, не сможет. Да и все же зря ты волнуешься, мы в одной упряжке.

– Хоошо.

Лежать, словно овощ, ещё та затея. Устроили мне отпуск, охренеть просто. Через неделю только наладилась речь, но говорю пока очень медленно, боясь по новой язык ободрать. Блин, я все это время ем одну кашу, ужас как надоела, а что делать?!

– Катя… – взяв паузу, внимательно слушал я, надеясь понять ее настроение и успокоить жену.

– Ты…

– Прости, – быстро не смогу, вновь буду шепелявить, – только не кричи, я все объясню.

– Ты…

Ужас какая злая, наверное, никогда такой ее не видел. И не слышал тоже.

– Где Олег? Дай ему трубку! – твёрдо потребовал я и, кажется, сбил Катин настрой.

– Что? Олег? А я, а дочь?

– Катя, дай… трубку… Олегу! – настоял я.

Послышался легкий стук, трубкой по столу, наверное, грохнула. Через пару минут раздался шелест, а затем осторожный голос Олега:

– Здесь Олег.

– Слушай меня и без эмоций. Я в больнице, Лёха погиб. Успокой ее, скажи, что я в Африке, не говорю с ней, потому как не поверит. Ответь простыми словами, как у вас, проблем нет?

– Порядок. Это…

– По всем вопросам напрямую звони председателю, правда, у них сейчас пленум, но думаю, он отвлечётся. Я не знаю, сколько буду лежать, замотали всего как мумию. Первый раз так, даже после ранения легче было. Со мной будут твои друзья, Серёга с Женькой вернулись в строй, им предложили ко мне, и они согласились, правда, ещё поговорю с ними, вдруг не хотят больше. Олег, я бы хотел, чтобы ты был со мной рядом, но на тебе мои, это важнее. Береги их и объясни, как сможешь. Как приду в порядок, сразу позвоню. Все, конец связи.

Я не стал ничего объяснять жене, это бесполезно, обиженная женщина ничего слушать не захочет. Если бы это была встреча глаза в глаза, убедить было бы легко, но не по телефону. Пустая трата времени и нервов, а так Олег сейчас ей доведёт, как надо, скажет, что я получил приказ и не выполнить не могу, может, и успокоит немного. Эх, ноябрь уже, похоже, это будет первый Новый год в семье без меня, хреново как-то.

Пленум преподнёс сюрприз. В связи со сложившейся международной обстановкой делегаты отказались принять отставку Шелепина и голосовать за назначение Романова. Самое смешное, что выдвинул это предложение сам Григорий Васильевич. Если честно, то я был даже рад случившемуся, мне почему-то больше импонирует именно Александр Николаевич, ну, вот такая у меня к нему симпатия. Но важные вопросы на пленуме все же подняты были. Семичастный ратовал за ужесточение наказаний по всем преступлениям против личности, против государства они и так были серьёзные. Реформа милиции продолжалась, в придачу Владимир Ефимович свои кадры и так постоянно трясёт, чтобы не засиживались, но за милицию взялись всерьёз. Они на переднем краю, и работа их совершенно противоположна песне, в которой, как известно, поётся о том, что служба их на первый взгляд не видна. Ещё как видна! Милиция наравне со «скорой помощью» всегда видна и должна соответствовать.

Парней, что так лихо отмутузили меня и моего охранника, который и вовсе не пережил эти побои, конечно же нашли. Какая-то местная банда оказалась, постоянно терроризировавшая приезжих возле Павелецкого, только те если и подавали заявления, то реакция милиции была отвратительной. Проще