Атланты и кариатиды (Сборник) - Шамякин Иван Петрович

Раньше Вера часто подтрунивала над затянувшимся ухаживанием брата за молодой докторицей, девушкой красивой, но капризной (это огорчало Полю). Последние месяц-полтора Вера избегала разговоров на эту тему.

И вот она снова шутливо спросила, обрадовав этим мать:

— Гарик, что-то медички твоей я давно не вижу. Уж не поссорились ли вы?

Игорь легонько щелкнул сестру по носу, насмешив младших.

— Во-первых, я тебе, кнопка, не Гарик, а Игорь Викторович. Дипломированный архитектор. Заруби себе на курносом носу. А во-вторых, если родители считают, что тебе не рано знать о таких вещах, то разъясняю: такой собачий холод остужает все чувства.

— Раньше было наоборот, — улыбнулась мать, раскладывая по тарелкам душистые и румяные, поджаренные с луком шкварки.

— Когда это было наоборот, мама? — засмеялся Игорь. — И что было наоборот?

— Зимой собирались на вечерки.

— Хе, вспомнила доисторические времена! А где нам собираться? Чем больше мы строим, тем теснее нам жить. Парадокс. Верно, отец?

Виктор не откликнулся. Ему не хотелось затевать бесплодный спор с сыном. Довольно уже было таких споров. А Игорю сегодня охота было порассуждать. Он цыкнул на Катьку, которой вдруг захотелось поменяться с Таней вилками; но школьница придерживалась педагогического принципа: не уступать баловнице, все, мол, уступают ей, и она скоро сядет им на голову.

— Катерина Великая! Не шуми. Слушай мудрые речи, а то посажу под стол.

— Ты, Игорь Викторович! — девчушка произнесла имя брата, как кличку. — Сам полезешь под стол.

— Пробовали мы, мама, наладить вечеринки. Но, во-первых, больше двух-трех пар ни одна семья не выдерживает. Музыку наши высокоинтеллектуальные любимые заводят такую, что даже у меня, закаленного по части шума, начинает болеть живот. И сразу же со всех сторон — сверху, снизу — аккомпанемент. В виде угрожающего стука. Так мы с тобой, отец, строим.

— Не мы строим, — возразила Вера.

— Милая моя! На втором курсе пора уже знать роль архитектора в строительстве. Хотя я готов согласиться с тобой, сестра. Не мы строим, — и посмотрел на отца, явно желая втянуть его в спор; знал, что с таким утверждением старший Шугачев не может согласиться. Но тот снова промолчал. И сын продолжал свои рассуждения о том, где и как проводит время молодежь.

— Было одно приличное место — кафе «Космос». Там можно было согреть нутро кое-чем и разогреть душу танцами. Но теперь и там запретили даже сухое вино. Воюем с пьянством! Что ж осталось делать? Пить целый вечер дрянной кофе? Нэ можем. Нэ приучены к такому деликатному напитку.

Катька засмеялась над его «нэ».

— Ты часто начал согревать нутро, — недовольно бросил Виктор.

— Отец! Неточную имеешь информацию, а потому неправильный делаешь вывод. На мой заработок не очень-то разгонишься, если б и хотел. Половину я отдаю матери.

Поля сказала:

— Женился бы ты, Гарик.

— На ком? На Жанне? Куда же нам деться? Жить где?

— Нашлось бы место. В тесноте...

— О нет, мама! Зная Жанну, никогда не приведу ее сюда. Тебя жалею. Испортит она тебе жизнь.

— Зачем же любить такую цацу? — сурово, осуждая брата, спросила десятилетняя Таня.

Поля грустно улыбнулась — ей давно не нравился излишний, действительно недетский рационализм девочки.

Игорь весело похвалил сестру:

— Ты мудрец, Танюша! Философ! Но, дражайшая моя сестрица, в жизни не все так просто, как тебе кажется. И Жанна не только «цаца», как ты говоришь. Жанна — загадочное создание не менее загадочной природы. А все загадочное нас притягивает. Как магнит гвозди. Видела?

Виктору не нравилось, что этот разговор ведется при младших детях. Даже Катька и та навострила уши. Довольно того, что телевизор открывает детям больше, чем им следовало бы знать в их возрасте. Да и Вера, поначалу веселая, когда заговорили о женитьбе брата, насторожилась и словно замкнулась, не поддержала ни мать, ни Игоря. Вера, пожалуй, лучше, чем все, знает эту Жанну, и для нее было бы почти трагедией появление в доме невестки, да еще такой «форсистой», по определению Максима. Максим, между прочим, познакомившись с Жанной, сказал Виктору: «Не стремись, чтоб сын женился на этой принцессе. Она — копия моей Даши».

Странно, что Поля не подумала о Вере, советуя сыну жениться.

Чтоб перевести разговор на другую тему, Виктор сказал сыну:

— Был в вашей мастерской. Смотрел проекты застройки Московской. Что вы делаете? Ни одного оригинального решения. Все типовое в худшем смысле этого слова.

— Отец! Осторожно! Типовое стало словом положительным. Живем в век стандартов. А еще великий Корбюзье сказал: архитектура оперирует стандартами.

— Ты нахватался цитат, а до смысла их не доходишь. Архитектура оперирует стандартными материалами, этого потребовало индустриальное строительство, но сама архитектура не может... она никогда не должна быть стандартной.

— Это иллюзии, отец. Она давно уже стала такой, твоя дорогая архитектура. Скажу больше, типовое строительство уменьшило потребность общества в архитекторах... Они не нужны.

— Ну, загнул! — засмеялась Вера. — Нас везде не хватает.

— Кого не хватает? — удивился Игорь. — Я говорю об архитекторах-художниках, каким воображает себя наш отец...

— Игорь! — Матери давно не нравилось ироническое отношение сына к отцу. Но Виктор снисходительно улыбнулся: мол, пускай болтает, я не обижаюсь.

Игорь наступал на сестру:

— Ты заглядываешь в специальные журналы?

— Читаю их больше, чем ты.

— Читаешь, но не думаешь. Слышала про ЦНИИЭП?

— В нашем доме о нем Катька знает.

— Слава богу. Я там был. Это грандиозное учреждение. Там все на уровне сегодняшней проектной техники. ЭВМ, АСУ и так далее. Иначе нельзя. Отстанем. По проектам этого института строятся почти все театры, кинотеатры, клубы, административные здания, спортивные комплексы. Все, что формирует эстетический облик городов. Зачем же при такой системе десять... двадцать тысяч зодчих? Их достаточно сотни.

— Вы с Макоедом самый гениальный проект посадите так, что вырастет конюшня, — как бы между прочим обронил Шугачев-старший, все еще не желая ввязываться в гущу спора, потому что не раз выходил из него с занозами в душе.

— Отец, не переходи на личности! Недозволенный прием! Но я ловлю тебя на слове. Ты согласился... почти согласился, что зодчий в классическом понимании в наше время не главная фигура. Во всяком случае, в таком городе, как наш. Архитектор-планировщик. Архитектор-организатор... Вот кого не хватает, дорогая сестра! Их нужна армия при наших масштабах. Планировщика просит каждый колхоз. А проекты домов им пришлют, какие они захотят. Московские. Минские. Чешские. Польские. Индустриализация строительства ведет к интернационализации архитектуры. Национальная архитектура в прошлом. В памятниках.

— Это же неправда! — горячо возразила Вера. — Неужели ты не видишь разницы в проектах наших и армянских архитекторов? Литовских и узбекских?

— Это последние потуги. Провинциализм. Централизация проектирования покончит с этим анахронизмом, который вы, традиционалисты, поднимаете как знамя.

— Сын мой, — с торжественной иронией и с глубокой грустью в душе, потому что чувствовал в словах Игоря долю правды, сказал Шугачев-старший, — мы с тобой провинциальные архитекторы. Что же останется на нашу долю?

— Я сказал что — планировка и организация. Это, между прочим, давно понял твой друг Карнач...

— Опять неправда! — весело и победоносно крикнула Вера, — По проектам дяди Максима возведены самые интересные здания. Лучший Дворец культуры...

— Ну, не все его считают лучшим. Многие наши коллеги ни в грош не ставят этот дворец.

— А ты как считаешь? — спросил отец настойчиво и сурово.

— Я? — Игорь на миг смешался.

— И он за ними, — сказала Вера с обидой и горечью из-за того, что член их семьи, ее брат так пренебрежительно относится к своему учителю. В том, что Игорь и она пошли в архитектуру, заслуга дяди Максима, может быть, не меньше, чем отца.