Еврейская сага - Пётр Азарэль

России. Там нет дефицита, всё дёшево и отличного качества. Между прочим, ребёнок, рождённый в Соединённых Штатах, сразу же получает гражданство.

— Саня, я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Он лёг и прижался к Вике, пытаясь ощутить зарождающуюся в ней новую жизнь. Он опять чувствовал невидимое, разумное движение жизни, которая будто сама вела его вперёд, подсказывая верные шаги и поступки.

Новый год отмечали дома у Ромки. Маша проявила завидную активность и сумела, правда, не без помощи отца, достать продукты и накрыть стол. Илья и Санька должны были позаботиться только о выпивке, салатах и торте. Праздник получился невесёлым, дух нарастающей эмиграции витал в воздухе и уже не мог не влиять на настроение людей. Ребята переживали приближение разлуки, но старались не говорить об этом. Они включили телевизор и, уже в который раз, смотрели «Иронию судьбы». Говорили об уходе Горбачёва с поста президента неделю назад, о развале Советского Союза и Беловежском соглашении, подписанном президентами России, Украины и Белоруссии. Открыли бутылку шампанского и проводили старый год, а после поздравления Ельцина выпили за новый.

В день вылета подъехал на машине Ромка и взял Вику с девочкой. Санька заказал такси, куда погрузили баулы и чемоданы. Они решили добраться в аэропорт пораньше, так как должны были ещё пройти таможенный досмотр. Илюша отправился в гастрольную поездку по стране и попрощался ещё две недели назад. Он сказал, что они с Мирой, наконец, получили ответ из министерства и эмиграция им разрешена. Родители с сестрой, так Санька с ними договорился, приедут прямо в Шереметьево. С дедушкой Марком и бабушкой Соней он попрощался несколько дней назад. Ещё крепкие и разумные старики перед уходом расплакались, обнимая правнучку и Вику и подбадривая себя словами, что обязательно приедут в Штаты и увидятся с ними снова.

В условленном месте у входа в зал «Departures» они остановились, поставили багаж и стали ждать, присев на жёсткие холодные кресла. Вскоре появились Наум Маркович и Инна Сергеевна с Эллочкой, потом родители Вики Давид Сергеевич и Мина Яковлевна. Отец Вики до последних дней отказывался обращаться в посольство, чтобы последовать за дочерью. Вчера во время их разговора по телефону он вначале сказал, что теперь, когда открыты границы, можно летать в гости друг к другу и видеться, но потом согласился попробовать, надеясь, что за это его с работы не выгонят. С родителями Саня условился, что они приедут по программе воссоединения семей тогда, когда будут готовы к эмиграции. Они стояли, говоря о вещах, о которых обычно и говорят во время прощания. Санька отлучился, чтобы узнать, когда начинается регистрация и вернулся озабоченный.

— Нам нужно срочно пройти таможню, почти все пассажиры уже прошли.

— Так мы поможем, — успокоил его Рома. — До вылета ещё два с половиной часа, а места в самолёте уже указаны в билетах.

— Спасибо, Рома. Без тебя бы мы не справились, — поблагодарил друга Санька и они крепко обнялись. — Как прилечу, позвоню. Целуй Машу и Светочку.

Он попрощался с родителями и сестрой, с родителями Вики, а потом занёс вещи в дверь комнаты со стеклянными окнами в стене. Его попросили открыть чемоданы, и таможенники несколько минут рылись в вещах, но вскоре поняли, что поиски бессмысленны — интеллигентной семье нечего было прятать и скрывать: она везла с собой не доллары, не золото и драгоценности, а хорошее образование и молодые еврейской мозги. Капитан дал отбой, и Санька принялся закрывать чемоданы и застёгивать баулы. Потом погрузил их на тележку и пошёл к стойке приёма багажа и получения посадочных талонов, где ждала его Вика с дочкой на руках.

Когда они двинулись по длинному коридору, Санька оглянулся и увидел мать с заплаканными глазами и всех остальных, стоящих за барьером. Те махали руками и что-то кричали им вслед, пока они не скрылись за поворотом.

9

Леонид Вайсман с некоторым волнением переступил порог отдела кадров. Заведующий с любопытством взглянул на него и сразу всё понял.

— Что случилось, Леонид Семёнович? — не раскрывая своей догадки, спросил он.

— Да вот и не знаю, как сказать, Владимир Николаевич. Младший сын мой, пианист, совсем с ума сошёл. Хочет уехать в Израиль с женой и ребёнком. А мне что, одному остаться здесь? Старший сын уже три года там живёт. Если я сейчас не поеду с ним, так и буду доживать свой век в одиночестве, не видя детей и внуков.

— А зачем разрешение давал?

— Так они всё равно бы уехали, их невозможно удержать.

— Ну ладно, давай твоё заявление. Покажу его Дмитрию Кирилловичу.

— Спасибо, Владимир Николаевич. Поверьте, я Вас глубоко уважаю.

— Ну ладно, возвращайся к своим обязанностям.

Леонид Семёнович с облегчением поднялся со стула и вышел из комнаты.

Слух о его увольнении через несколько минут разлетелся по заводу. Это и понятно: работницы отдела кадров видели его и, наверное, слышали разговор с заведующим и не могли не позвонить своим подругам в заводоуправлении. Когда он собрал совещание, его сослуживцы с каким-то необычным интересом смотрели на него, и он понял, что они уже всё знают. Он дал распоряжения по поводу ремонта в котельной и плановых проверок заземлений в электрической сети, и инженеры друг за другом покинули его кабинет.

Вскоре зазвонил телефон, и он поднял трубку.

— Леонид Семёнович, зайди ко мне, — услышал он голос директора.

— Когда, Дмитрий Кириллович?

— Сейчас и зайди.

— Хорошо, я и сам хотел поговорить с Вами.

— Вот и поговорим, — сказал он и в трубке раздались прерывистые гудки.

«Кажется, начинаются разборки, — подумал он. — Ничего не поделаешь — назвался груздем, полезай в кузов. Неужели уволят? Ну, будь, что будет».

Когда он вошёл в кабинет директора, тот привычным жестом пригласил его сесть.

— Леонид Семёнович, я понимаю, что ты получил разрешение на выезд. Очень жаль, конечно, ты прекрасный инженер. Но ты же не завтра едешь?

— Нет, похоже, сборы займут несколько месяцев.

— Вот у меня твоё заявление. Ты действительно хочешь уволиться?

— Вы же знаете, Дмитрий Кириллович, как я люблю свою работу. Коллектив подобрался хороший, толковый. Но я боюсь, что у Вас из-за меня могут быть проблемы.

— Дорогой мой, никаких проблем сейчас нет и быть не может. Это в семидесятых годах от меня требовали принять меры. Приходилось созывать партийное собрание и клеймить отщепенцев. И интересно, что среди евреев всегда находились хулители, осуждающие эмигрантов. Они боялись, и я их понимаю. Но год назад произошла антикоммунистическая революция. Партию лишили власти в стране и закрыли. Сегодня многие коммунисты положили партбилеты в райкоме на