Избранница теней - Мэри Сэйбл

небольшом возвышении на другом конце зала. Здесь присутствовало около двадцати человек, среди которых были лишь приближенные лорды и главные советники. Рядом с королем Чарльзом стоял отец Фреда. Мужчина не скрывал своего недовольства из-за того, что его сын водится с принцем и во всем ему прислуживает, однако это не мешало ему верой и правдой служить королю.

Эрик знал, что король ждет его. Принца удивило, почему за ним никого не прислали раньше. Он даже не догадывался, сколько в этот день ему окажут внимания. Не успел он зайти в тронный зал, как отец сразу громко начал его обвинять:

– Неужели. Явился. Все хотели узнать, насколько ты обнаглел. И ты превзошел все наши ожидания. Мы надеялись, ты поднимешь свой никчемный зад в крайнем случае до обеда.

Все присутствующие внимательно слушали короля… Редко кто видел Чарльза таким серьезным и обозленным.

– Я встал рано утром, отец, занимался письмами в своих покоях.

– Закрой свой лживый рот! Все мы знаем, чем ты занимался до самого утра. Но сегодня не тот день, когда я буду отчитывать тебя за безрассудство. Сегодня ты снимешь с себя позор, который навлекаешь на наш род каждый день. Мои собственные дети оказались самыми ничтожными созданиями на этой земле, но теперь, когда твоя сестра лишила нас всякой надежды на наследников Фриелей, у тебя есть шанс исправить злодеяния. – Не вставая с трона, он швырнул в сына какую-то ткань. – Подбери. Узнаешь?

Эрик покраснел от слов, которые наговорил ему отец, но наклонился поднять тряпку.

– Это грязное платье ребенка, отец. На нем драгоценные камни, добытые в горах Элрога. Даже лакрины есть. Его Лотта потеряла? Только Фонтегорны носят на себе столь редкие камни.

– Ты уже тогда был слишком самовлюбленным, чтобы запомнить, как преподнес своей невесте подарок от меня и матери.

– Да, вспоминаю, отец. Это подарок для принцессы Джоан. Но ведь она мертва! Ее съел медведь. Зачем мне другая невеста, когда есть моя Розалин?

– Твоя Розалин достанется кому угодно, кто возьмет ее порченное после тебя тело, но ты на ней никогда не женишься, – ответил Чарльз. – Джоан осталась жива и смогла наконец-то вернуться домой. Ты сегодня же соберешь свои вещи и на рассвете отправишься за ней. Там вас поженят, и сюда ты вернешься уже с беременной женой. Понятно?

– И вы с королевой даже не сопроводите меня на это незабываемое торжество?

– Я уже побывал на свадьбе дочери. Ничего в этих торжествах интересного нет, а тратить время на сборы всей нашей королевской семьи – безрассудно. Да и мы с королевой Аелис будем сильно замедлять шествие. Уверен, ты и сам рад, что я останусь здесь. – Король Чарльз излучал презрение, хотя в душе испытывал облегчение, которое старался не показывать сыну. – Но не смей даже думать о похождениях в Медеусе!

– Отец, вы совершаете ошибку, – произнес Эрик. – Мы ничего не знаем об этой девушке, не знаем, в каких поселениях она жила; может, у нее уже несколько детей от разных крестьян! Да и нападение медведя наверняка не прошло бесследно. И разве моя свадьба не должна проходить в моем доме, в Элроге? – Эрик с надеждой посмотрел на отца. – Я не хочу в Медеус.

– Ее мордашка должна беспокоить тебя меньше всего. Ты должен сделать именно то, в чем ты искусный мастер, – ответил отец. – Маргарита написала мне достаточно информативное письмо. Девушку проверили лекари, она сохранила свою невинность и абсолютно пригодна для рождения детей. К тому времени, когда ты доберешься туда, ее обучат манерам и искусствам, музыке и танцам, которые так любит Медеус. А по возращении в Элрог мы отпразднуем вашу свадьбу еще раз – только если она захочет, конечно. Мне плевать на пиры, главное, чтобы все было сделано по закону и она одарила нас наследниками. Да, кстати, девушка очень любит лошадей, а у нас, на счастье, самые прекрасные кони на всем континенте. Ты привезешь ей самого лучшего в качестве дара от меня на свадьбу.

– Про лошадей я уже знаю, – процедил сквозь зубы Эрик.

– Что ты сказал?

– И какого из коней ты хочешь ей подарить?

– Альтаона!

– Альтаона? – воскликнул Эрик. Это было слишком жестоко. – Но этот конь предназначался мне, отец! Он еще молод, его только начнут объезжать.

– Значит, тебе придется подружиться с женой, и тогда она, возможно, позволит прокатиться не только на себе! – Откашлявшись, Чарльз продолжил, в его голосе слышалась угроза: – И не смей дерзить мне, наглец! Ты сделаешь что велено, либо я лишу тебя наследия престола, и ты будешь изгнан как предатель! Думал, всю жизнь будешь покорять сердца своей милой рожей? У тебя одна задача – обзавестись законными детьми от Джоан!

Присутствующие в зале зашептались.

Отец и раньше отчитывал сына при всех своих советниках и лордах, но таким Эрик его никогда раньше не видел. Ему захотелось поскорей умчаться в Медеус и не возвращаться – настолько глубоко было задето самолюбие. Избалованность и всеобщее раболепие не давали Эрику понять, что он делает что-то не так., Его отец был уже не так молод. В прошлом месяце ему исполнилось пятьдесят три года, и терпеть его гнев оставалось недолго.

Эрик решил, что он отправится за девчонкой, а потом, если она будет доставлять хлопоты, избавится от нее, после того как родит детей. И вот тогда все эти надутые советники и лорды перестанут так на него смотреть.

– Хорошо, отец. Я сделаю это ради сохранения мира в наших землях и продолжу род с принцессой Медеуса, – сказал Эрик, опустив глаза, а потом поклонился и развернулся, чтобы уйти.

– Не опозорь свой народ, – напоследок добавил король Чарльз. – Кроме меня, никто не дерзнет так обращаться с тобой, но если не изменишься, люди восстанут против тебя, помни об этом. Это королевство всегда будет принадлежать Фонтегорнам! Соответствуй ожиданиям каждого человека в нашем королевстве.

Не оборачиваясь, принц с багровым от злости лицом вышел из зала. «Да как он посмел сказать такое при всех!» – подумал он.

Когда король заговорил снова, Эрик его уже не слышал:

– Он должен знать свое место – только тогда станет мудрым правителем. Он способный мальчик, господа, но я его слишком избаловал, и теперь мы просто пожинаем плоды моей глупости. Но, я уверен, он обязательно изменится. Корона для него важнее, чем собственное самолюбие, а любовь народа придет к нему после моей смерти. Сейчас на нем нет груза ответственности, но рано или поздно правление обрушится на него. Вот тогда он станет настоящим мужчиной, а не эгоистичным мальчишкой, которого