Африка. История и историки - Коллектив авторов

Такая ситуация и сложилась в Руанде в начале 1990-х годов. Вторжение на территорию страны отрядов Руандийского патриотического фронта (РПФ), военной организации эмигрантов-тутси, хотя и оказавшееся на первых порах неудачным, спровоцировало рост напряженности в отношениях между общинами тутси и хуту. Режим Хабьяриманы, потерявший из-за социально-экономических трудностей конца 1980 – начала 1990-х годов значительную часть былой популярности и оказавшийся под сильным давлением усилившихся оппозиционных группировок внутри общины хуту[509], поспешил использовать образ исторического врага для консолидации хуту вокруг правящей верхушки. В таких условиях хамитская интерпретация истории оказалась как никогда востребованной. В своем выступлении в парламенте вскоре после вторжения РПФ Хабьяримана заявил, что оно явилось следствием «абсурдной мечты незначительного монархического и феодального меньшинства захватить власть»[510], напомнив тем самым о колониальном стереотипе тутси как чужеземцев, установивших в Руанде феодальный строй. Полковник Деогратиас Нсабимана, начальник Главного штаба армии, в письме командующим оперативными секторами от 21 сентября 1992 г. определил в качестве главного врага «тутси внутри и вне страны, экстремистски настроенных и сохраняющих ностальгию по власти, которые никогда не признавали и до сих пор не признают реальности Социальной революции 1959 г. и которые хотят вновь захватить власть в Руанде любыми средствами, в том числе силой оружия»[511], и назвал среди их потенциальных союзников «нильско-хамитские народы региона» (les peuplades nilo-hamitiques de la region)[512], имея в виду «факт» завоевания Центральной Африки хамитскими племенами несколько столетий тому назад.

В демонизации тутси в начале 1990-х годов огромную роль сыграли экстремистские СМИ, тайно контролировавшиеся и финансировавшиеся правящим режимом. Одним из них был журнал «Kangura». В декабре 1990 г. он опубликовал «Десять заповедей хуту»[513] – своеобразный «символ веры» экстремистов хуту, основной идеей которого оказывается тезис о тутси как главных врагах хуту. Проблему взаимоотношений между двумя этими группами авторы «Заповедей» рассматривают с расовой точки зрения: одним из ключевых мотивов является идея о недопустимости расового смешения хуту и тутси. В тексте нет прямых ссылок на историю Руанды, но показательно, что в 9-й заповеди говорится о «братьях банту», поддержки которых хуту должны искать за пределами Руанды, – очевидный намек, по мнению Твагилиманы, на будто бы существующий план «хамитов»-тутси восстановить свое господство во всем Центральноафриканском регионе[514].

Постепенно от номера к номеру обращение к хамитской версии истории занимало все большее место в экстремистской пропаганде «Kangura». В майском номере за 1991 г. была опубликована статья «Суверенная Руанда нуждается в единстве и солидарности хуту», где вновь были воспроизведены старые идеи о тутси как чужеземных завоевателях, которые силой покорили аборигенов хуту и превратили их в рабов, навязав эксплуататорский феодальный строй: «Тутси <некогда> нашли нас в Руанде, они подчинили нас, и мы это вытерпели. Но теперь, когда мы вырвались из рабства и когда они хотят вернуть плеть по утрам, я думаю, что никакой хуту не сможет этого вынести. Война, которую ведут гахуту, справедлива. Это сражение за республику. Пусть это знают все хуту: когда феодалы придут в Руанду, они не будут делать различия между хуту Севера и хуту Юга, пусть они знают, что это будет конец для них всех»[515].

В январско-февральском номере за 1992 г. Бонапарт Ндекези в статье, название которой является переделкой знаменитого марксистского призыва-лозунга – «Народы банту всего мира, объединяйтесь!», четко формулирует концепцию масштабного международного заговора «кровожадных “хамитов”», стремящихся физически искоренить народы банту. Чтобы усилить впечатление, он активно использует исторические аллюзии, включая в свой текст термины «крестовый поход», «варварские завоевания» и даже воскрешая образ одного из самых одиозных римских императоров: «Есть действительно дьявольский план, подготовленный этносом тутси и его родичами, имеющий целью систематическое уничтожение народов банту, а также распространение Нильско-Эфиопской империи с северо-запада и от Дуалы[516] до притоков Нила и устья Джубы[517], от Габона до Лесото, включая обширные котловины Конго, тектонические впадины Танзании, высокие горы Кении, побережье Мыса[518] и хребет Дракенсберга[519]. Этот крестовый поход уже идет в провинции Киву, в Уганде хима Мусевени и особенно в Бурунди… Чего народы банту ждут, чтобы защитить себя от геноцида, который столь умело и тщательно оркестрируется хамитами, жаждущими крови и варварских завоеваний, чьи лидеры оспаривают золотую медаль за жестокость у римского императора Нерона?»[520]

Апогеем историко-расистской пропаганды «Kangura» стала статья «Иньензи не может родить бабочку»[521], опубликованная в феврале 1993 г., в которой, в частности, говорилось:

«История Руанды говорит нам, что тутси всегда оставались теми, кем были, и никогда не менялись. История нашей страны пронизана их коварством и порочностью. В политическом отношении тутси доминировали, используя два инструмента: женщин и коров[522]. Эти два инструмента держали хуту в рабстве четыреста лет. После того как тутси были свергнуты народной революцией 1959 г., они никогда не сдавались. Они делали все, что могли, чтобы восстановить монархию, используя своих женщин и деньги, которые, кажется, заменили коров. В прошлом коровы были символом богатства.

Не будет ошибкой сказать, что иньензи рождает только другого иньензи. Кто может найти различие между иньензи, которые напали в октябре 1990 г., и теми, кто делал это в 1960-х годах? Они – одни и те же, потому что первые – внуки вторых. Их порочность – та же самая. Все их нападения преследуют цель восстановить монархию и убухаке[523]. Гнусные преступления, совершаемые нынешними иньензи против гражданского населения, подобны тем, которые они совершали в прошлом: убийства, грабежи, изнасилование женщин и девушек и т. д.»[524].

Пропагандистская дискредитация тутси, изображение их в качестве исторических врагов Руанды, врагов полноправных ее обитателей, прежде всего хуту, довольно быстро стала оформляться в идеологию геноцида, убеждение в необходимости физической ликвидации враждебной «расы» и «этноса». Первым, кто связал хамитскую интерпретацию истории с идеей истребления тутси, оказался руандийский политик Леон Мугесера, один из деятелей правящей партии Национально-республиканское движение за демократию и развитие (НРДДР). В своем выступлении 22 ноября 1992 г. в Кабайе в префектуре Рухенгери он заявил: «Вчера я сказал одному человеку, который пришел, чтобы расхваливать передо мной Либеральную партию[525]. Я сказал ему: “Ошибка, которую мы совершили в 1959 г., заключается в том, что… мы позволили вам [тутси] уйти”. Я спросил его, не слышал ли он историю фалаша[526], которые вернулись к себе в Израиль из Эфиопии? Он ответил мне, что ничего не знает. Я сказал ему: “Ты что, не умеешь ни читать, ни писать? Я тебе говорю, что ваш дом находится в Эфиопии, что мы вас отправим по Ньябаронго[527], чтобы вы быстро добрались туда”»[528]. В контексте призыва Мугесеры не давать сообщникам врага возможности скрыться («пусть больше они не смогут уйти»[529]) и уничтожать их, обещание отправить тутси в Эфиопию по Ньябаронго означало «бросать в ее воды их трупы» – практика, широко использовавшаяся в ходе геноцида 1994 г. Таким образом, теория чужеземного происхождения тутси была использована для обоснования «окончательного решения» руандийского «национального вопроса».

«Чтобы произошел геноцид, – пишут авторы статьи “Христианские церкви и конструирование геноцидного менталитета в Руанде”, – в первую очередь необходимо, чтобы у элиты общества и у тоталитарных групп, стремящихся к власти, развилось геноцидное сознание, построенное на мифах и идеологиях, трактующих прошлое»[530]. В геноцидах, движимых идеологией, его участники «воспринимают себя как “нравственных людей”: они исполняют некую миссию»[531]. Постепенное формирование такого «геноцидного менталитета» мы ясно видим в годы, непосредственно предшествовавшие трагедии 1994 г. И его идейным базисом оказалась именно хамитская теория.

Исследование событий геноцида 1994 г. показывает, что его организаторы и его участники активно использовали «хамитскую» трактовку руандийской истории для легитимизации своих действий и для эскалации массовой ненависти хуту к тутси. Термин «хамиты» и призывы к их физическому уничтожению постоянно звучали в апреле – июле 1994 г. в руандийских городах и селах. Многие убийцы были движимы стремлением или избавиться от «хамитского ига», или помешать попыткам его восстановления. Один из свидетелей геноцида воспроизводит ту картину истории, которая существовала тогда в головах хуту: «Сначала были пастухи тва и хуту… затем вторглись тутси. Такова история. Тутси сделали хуту своими рабами и захватили власть. <Позже> вожди тутси были отправлены в ссылку в Уганду, после чего власть получили хуту. Затем тутси начали из Уганды нападать на хуту, принося много насилия и вреда»[532]. «В 1990 г. нападения усилились, – продолжает он, – и снова всплыла идея, что тутси опять вторглись, чтобы поставить своего правителя и сделать хуту своими рабами. Многие люди верили в эту идею и считали, что такое больше никогда не должно повториться»[533]. «Хамитская гипотеза, – пишет Кори Вьеленга, – сформировала сильный сегмент геноцидной идеологии, и было трудно с ней справиться»[534].