В лучах эксцентрики - Иван Дмитриевич Фролов

развлечение?!!

Максималист. Но развлечение ведь тоже социальный фактор и в разное время оценивается по-разному. Может быть смех — осуждение и даже смех — издевательство над дельцами и бюрократами, занимающими теплые места. Прикрываясь вчерашними инструкциями, они противятся перестройке, ставят палки в колеса начавшемуся поступательному движению. Думаю, что сейчас, например, уже нельзя смеяться над пустяками, над безобидными явлениями жизни. Это прозвучит диссонансом с временем, если не воспримется как издевательство.

Минималист. Выходит, сейчас дорога открыта только для злобной сатиры. Между тем смех нужен человеку во все времена и во всех, даже трагических, ситуациях. Человечество, смеясь, расстается со своим прошлым. Смех не только как отдых, инъекция бодрости и здоровья, но и как неожиданный эксцентрический взгляд на привычное, благодаря чему явление откроется нам с новой, незнакомой стороны и как бы в новом качестве.

Максималист. За такой эксцентрический взгляд, за такой смех я голосую обеими руками. Но что мы видим в комедиях последнего времени? Критику выдерживает единственная комедия— это «Гараж» Рязанова и Брагинского. Все остальное мелко, уже не в жилу. Возьмите фильмы того же Гайдая «Спортлото-82» или «Опасно для жизни». Сделано на уровне, согласен. Смотрится. Но говорить надо было о другом и по-иному.

Минималист. Не все зависело от Гайдая. Разве вы не знаете, сколько у него было принимающих и направляющих? Поэтому при анализе надо учитывать эти жесткие условия и делать на них скидку.

Максималист. Критерии у искусства твердые: гамбургский счет! И никакой скидки! Иначе можно прийти к оправданию полной деградации искусства. Однако последние комедии Гайдая не выдерживают такого принципиального подхода…

Минималист. Но ведь они вышли задолго до перестройки.

Максималист. Это как посмотреть. Передовые писатели и драматурги начали загодя работать на перестройку, ускорять ее приход… Вскрывали острые проблемы и противоречия… Ведь новые веяния и тенденции не возникли вдруг, из ничего. Они накапливались постепенно…

Минималист. В повестке дня они возникли вдруг, с приходом нового генсека.

Максималист. Горбачев выдвинул их в качестве первоочередной задачи для практической реализации. Необходимость же в этих переменах, в решительной перестройке нашей экономики возникла давно, даже не в последние годы. Прозорливые и честные люди видели это и по мере сил…

Минималист. Это видели все, кроме разве нашего правительства. Но при максимальной централизации власти и отсутствии гласности простому смертному о такой перестройке нельзя было даже заикаться. Решение о кардинальных изменениях в нашем хозяйственном механизме, в нашем образе жизни могло прийти только с самого верха, от генерального секретаря партии, от ЦК. В свое время Андропов хотел было навести порядок в стране, да не успел.

Максималист. Правильно. Все это доказывает, что необходимость перемен, невозможность жить и работать по старинке видели все, в том числе и в правительстве. Но нужно, чтобы генсеком стал умный, смелый и решительный человек. Андропову не удалось добиться кардинальных перемен не потому, что он не успел, а потому, что действовал неправильно. Во-первых, никто из нас, смертных, не знал, какую конкретную программу он преследует, какую цель ставит, начав так решительно наводить порядок, искоренять коррупцию. Во-вторых, он действовал в одиночку, хотел все изменить сам. Но не учел, что такая громада дел одному человеку, даже гениальному, не под силу. Поэтому Андропов быстро надорвался. А посмотрите, как начал действовать Горбачев! Во-первых, он изложил народу законченную комплексную программу действий и конечную цель. И начал вершить эти грандиозные дела не в одиночку, не сам даже, а призвал на это дело народные массы, для чего предоставил им максимум прав.

Минималист. А я о чем говорю? Нужно, чтобы идея исходила с самого верха. Если бы фильм о необходимости перестройки был поставлен раньше, он не только не увидел бы света, но еще до его постановки, прочитав сценарий, авторов упрятали бы в отдаленные места.

Максималист. За это могли упрятать в бериевские времена. После разоблачения культа личности и реабилитации осужденных при Сталине «врагов народам за это уже не сажали.

Минималист. Это как сказать… Да, 60-е годы можно считать временем надежд и ожиданий. Наметилась некоторая демократизация. Но тогда не проанализировали всех сторон, связанных с культом личности, и не сделали всеобъемлющих выводов. А главное, через некоторое время власти явно испугались развернувшегося стихийно расширения гласности, начали тормозить процесс и даже повернули вспять… А через некоторое время лишили наград и выслали в Горький трижды Героя Социалистического Труда академика Сахарова. Выслали за то, чего добивался Сахаров и что сейчас претворяется в жизнь…

Максималист. А ты знаешь, чего он добивался?

Минималист. Я читал письмо Сахарова к Косыгину с предложениями, которое ходило по рукам, но, конечно, не могло быть напечатано. Так же не увидело бы света никакое произведение искусства, если бы стало говорить о какой-то перестройке.

Максималист. Относительно искусства это неверно. О необходимости перестройки произведения говорят не в лоб, не в виде призывов, а всем образным строем подводят к этой мысли. В этом специфика искусства — оперировать образами, а не лозунгами. И в последнее время все чаще появлялись произведения, предупреждающие о серьезном неблагополучии в нашем доме, в нашей экономике, в нашем обществе…

Минималист. Какие конкретно произведения? Нельзя ограничиваться общими словами…

Максималист. Например, проза Федора Абрамова, если вы читали, Валентина Распутина, Чингиза Айтматова, Сергея Залыгина, Григория Бакланова… Пьесы Гельмана и другие. Кстати, вы не знакомы с пьесой «Тринадцатый председатель» Абдуллина? Спектакль с успехом шел во многих театрах и остро критиковал аномалии в колхозном хозяйстве. Критиковал и осуждал все то, от чего мы сейчас начали решительно избавляться. Или вспомните рассказ Александра Яшина «Рычаги», опубликованный еще в период хрущевской оттепели. Эту маленькую вещицу можно назвать анатомией всей нашей системы, которую сейчас приходится перестраивать. В рассказе предельно точно выражено все: обстановка той поры, проблемы и недостатки, причины всего этого… И даже намечено оздоровление, своего рода программа перестройки, если хотите знать.

Минималист. А что стало с этим рассказом? Его стерли в порошок. Автора заклеймили чуть ли не как врага…

Максималист. Но сейчас этот рассказ перепечатан в «Неделе» — № 20 за 1987 год. Он борется и сегодня. Или возьмите роман Дудинцева «Не хлебом единым»…

Минималист. В литературе действительно кое-что просачивалось. Но вот в кино таких острых произведений не было.

Максималист. Да, кино как самое массовое и самое важное из искусств опекалось особенно тщательно. Тут таких острых фильмов старались не пропускать. И все-таки лед начал медленно таять и в кино. Начали появляться фильмы, приближающиеся по злободневности к театральной драматургии.

Минималист. Только приближающиеся?

Максималист. К сожалению, так. Например, экранизация пьес