Современная испанская новелла - Хосе Альдекоа

Сента прижимает голову сына к груди, гладит по взъерошенным волосам. Вдруг резко отталкивает ог себя.

— Ну вот что, иди домой… Все это выдумки, понимаешь?.. Выдумки. И зависть. Я зарабатываю двадцать дуро в день и никому ничего не должна. Зависть… А вам, собственно говоря, чего не хватает? Ну. скажи, чего вам не хватает? Зависть, подлая людская зависть… Ну!

Андрес смотрит матери в лицо и спрашивает:

— Что ты здесь делаешь?

— Я?

Сента не знает, что ответить. Колеблется… Подталкивает вперед мальчика.

— Что я здесь делаю? Что я здесь делаю?.. Что за странный вопрос! То же, что и все… Будто я не могу прогуляться по площади… А ну‑ка, отправляйся домой и помоги Тине накормить отца ужином и уложить спать. Я скоро вернусь.

Андрес снова вцепляется в руку матери. Сента доходит до угла улицы Месон де Падрес, подталкивая сына перед собой.

— Отправляйся домой… Передай Тине…

Андрес стоит на краю тротуара перед матерью. Сжимает кулаки. Плачет от ярости и говорит:

— Я их убью! Убью каждого, кто к тебе подойдет.

Сента теряет терпение.

— Ну что мне делать с этим сопляком! Убью… убью… Ты что, идиот? А кто тебя содержит? Кто кормит вас всех? Господь бог? Если бы я каждый вечер не приносила домой двадцать дуро…

Но это уже смахивает на признание, и Сента обрывает себя на полуслове, раскаиваясь в том, что проговорилась.

— Ты же видишь… Я с семи утра мою полы и протираю стекла, а что за это получаю? Гроши! Попробуй‑ка содержать на них парализованного мужа и троих детей. Что я, ради удовольствия… Кому это надо… Послушай, Андрес, ты еще ребенок… Когда ты станешь мужчиной… Жизнь… Что ты смыслишь в жизни! Тебе там вбивают в голову всякую ерунду… В этой школе… Вот к чему приводит учеба. Забивают голову всякой ерундой. А потом все видится в розовом свете.

Андрес по опыту знает, что мир совсем не розовый. Во всяком случае, тот мир, в котором он живет. Но он также смутно сознает, что можно жить и без… этого… Живут же другие. Ужасно, что в школе и везде говорят, будто его мать шлюха. И очень горько, что ей приходится так поступать ради того, чтобы прокормить их и чтобы он мог учиться в школе.

Андрес почти кричит:

— Тогда я не буду больше учиться! Я пойду работать!

— Работать… а тебе не надоест? Интересно, какую работу можешь ты получить в одиннадцать лет… Хотя да, ты же у нас силач! Достаточно посмотреть на тебя! Ты будешь зарабатывать много денег… И возить нас в машине.

Сента пытается шутить, но слезы комом подступают к горлу, ноги дрожат.

«Вот шалопай… Сказать мне такое в лицо… Он хочет работать, чтобы я не… Вот что значит сын!.. Уже совсем взрослый мужчина…»

Вслух она говорит:

— Понимаешь, мальчик, у тебя еще нет опыта… Ты ничего не смыслишь в жизни… Я…

Андрес не слушает ее. Он уже устал говорить: «Пойдем домой». Она не собирается идти. Издевается над ним, называет его силачом. Ничего не поделаешь.

И вдруг он кричит.

— Я убью себя, убью себя!

И вцепившись руками в фонарный столб, начинает колотить по нему кулаками. Затем бросается бежать. Отбежав довольно далеко, он прислоняется к углу дома. Стоит некоторое время в нерешительности и наконец медленно идет, все еще охваченный сомнением.

Сенте приходится почти бежать, чтобы догнать его.

— Андрес!.. Послушай, мальчик, иди домой.

Андрес идет медленно, засунув руки в карманы брюк. Время от времени он оглядывается, чтобы удостовериться в том, что мать следует за ним. Сента озабочена. Андрес идет не к дому.

«Куда отправился эт°т сопляк? Как бы он чего не натворил…»

У Андреса, без сомнения, одно на уме. Эт0 было видно по тому, с каким упорством он хватал ее за руку и хотел во что бы то ни стало увести с площади.

Теперь она просит его:

— Андрес, с тобой же мать разговаривает… Ну что за ребенок!

Сента боится, что он ответит: «Ну что за лгать!» Но Андрес ничего не отвечает. Он продолжает идти, как слепой, на тыкаясь на прохожих, подшибая ногой камешки и бумагу, попадающиеся ему на пути.

— Андрес!.. Ты слышишь, Андрес? Ну что за упрямец! Неужели ты думаешь, что я…

Сеита подходит к сыну, берет его под руку.

— И что тебе взбрело в голову… Есть же надо, понимаешь, мальчик? Когда в доме паралитик… Ну что ты смыслишь в жизни!

Андрес сбрасывает руку, которую Сента кладет ему на плечо, и продолжает идти. Сенте приходится время от времени бежать, чтобы не отстать от сына.

— Послушай, Андрес… Ты должен выслушать меня… Ну что мне делать с этим парнем! Когда ты станешь мужчиной… Андрес… Слышишь, Андрес? Ну что ты смыслишь в жизни, чтобы… упрекать меня…

Сента снова догоняет его.

— Ты что, думаешь, мне это нравится? Как бы не так! Но я не хочу, чтобы тебя втоптали в грязь… Зачем? Столько унижений из‑за какого‑то пустяка… Десять добросердечных дам покупают кресло паралитику, а мне одной приходится их благодарить, выслушивать их проповеди и разрешать им во все совать свой нос. И то не так, и это не так. Конечно, им‑то что… Андрес, слышишь, что я тебе говорю?..

Андрес сворачивает за угол, оставляя без внимания ее слова. Теперь он, кажется, идет к дому.

Сента колеблется. Ей следовало бы вернуться на площадь и попытаться заработать свои двадцать дуро. Или сорок. Иногда даже шестьдесят, если посчастливится. Однажды вечером она заработала пятьсот песет. Как профессиональная проститутка. Из самых шикарных. С Гран — Виа или Бальесты. Мужчинам что‑то нравится в ней. Она сама не знает что.

«Неужели я потеряю сегодняшний вечер и ничего не заработаю из‑за этого шалопая?»

Но Андрес ее сын. И, конечно, он ей дорог… Мальчик, кажется, обо всем знает, и ему стыдно за нее.

Сента думает с гордостью: «Это надо же! Уже мужчина… Учится, у него свои дела. Не то, что другие мальчишки… Совсем взрослый… И вдруг ведет себя так глупо. Горе мне с ним! Отец терпит. А этот… Выходит, что мальчик… Как же мне быть? Ребенок остается ребенком… Я‑то могу… могу быть и такой и сякой, но сын… По — моему, он слишком все преувеличивает».

Сента снова бежит, догоняя мальчика.

— Видишь ли, Андрес… Послушай, Андрес… Я не хочу… Ты слышишь меня? Да не беги же так! Что ты знаешь о людях?.. Работать!.. Я тебе очень благодарна, сынок, за твое намерение… Но прежде чем работать, ты должен еще съесть много супа.

Она берет его за руку.

— Ты хочешь работать… Думаешь, это легко. Работать! Это не так просто. Сейчас ты схватишься за любое дело. А я хочу, чтобы ты учился. Работать… Вот когда вырастешь… А сейчас дай мне помочь тебе, пока… ты не станешь взрослым… Пока все… Ну, ладно… Почему ты не отвечаешь мне, Андрес? Не будь дурачком! Ты же видишь, твой отец…

— Я не дармоед.

— Что ты говоришь, сынок! Зачем обижать отца! Ведь он не может двигаться.

— Потому‑то он и терпит, а у меня две руки, две ноги и завтра… Вот увидишь, завтра…

Андрес вырывается из рук матери и бежит к дому. В дверях он оборачивается и смотрит, идет ли она за ним.

Да, идет. Тогда он входит в дом.

Сента не знает, как ей быть. Делает несколько шагов. Останавливается.

«Вот шалопай!.. Словно я…»

Медленно идет вслед за ним и тоже входит в дом.

Тина играет пустыми катушками, строит из них башню. Сента говорит:

— Ты еще не уложила отца? А ну‑ка, помоги мне…

ВО ВТОРОЙ РАЗ

(Перевод с испанского С. Вафа)

Хоакин одной рукой упирается в бедро, чтобы сохранить равновесие, другой поднимает вверх лоток с вафлями.

Выкрикивает:

— Вафли!.. Вкусные вафли!..

Он останавливается перед компанией молодых людей, пьющих кофе, но, так и не предложив им вафель, продолжает идти между столиками. Поэты его не интересуют. Они никогда ничего не покупают. Только пьют кофе. А иногда и кофе не берут. Официанты ругают их, потому что они ничего не заказывают.

Он продолжает ходить между столиками, останавливаясь перед влюбленными парочками и сеньорами с детьми. Кричит нараспев, в нос — по его мнению, так должны кричать торговцы:

— Ва — а-афли! Вкусные ва — а-афли!..

Он ставит лоток и «ред самым носом женщин с детьми. Дети просят вафель, и матери покупают каждому по одной. Мужчины предлагают их своим дамам. Некоторые из дам слишком застенчивы, они отказываются, хотя явно не прочь полакомиться. Хоакин злится на них за то, что они так глупы…

Какая‑то девушка берет сразу Две вафли и заставляет своего кавалера съесть одну. Она говорит:

— Очень вкусно, правда?.. Хрустящие. И пахнут корицей.

На самом деле никакой корицы в вафлях нет. Хоакин это хорошо знает, потому что их делает его мать. Но это не имеет значения. Ему приятно, что девушка говорит, будто они пахнут корицей. Он снова протягивает ей лоток.