Стрекоза для покойника (СИ) - Лесса Каури

— А как он мои носки съел? — возмутился брат. — Выел пятки по диаметру!

— А как…

Они с удовольствием предались воспоминаниям. Падающий на улице снег таял, едва долетал до асфальта — зима не вступила целиком в свои права и баловалась осадками. В душе Луки тоже таял лед, вызванный воспоминанием о той злосчастной ночи. Все образуется! Постепенно все образуется!

Завибрировал лежащий на столе телефон. Лука протянула руку.

— Муня, привет! Прости, что не отвечала вчера… — торопливо заговорила она, чувствуя себя виноватой — после звонка Анфисе Павловне отключила телефон на хрен, чтобы ничто не помешало быть с Яром.

— Приезжай к нам, — голос подруги звучал как-то странно, — бросай все, и приезжай!

— Что-то случилось?

Сердце ухнуло куда-то вниз и забилось запертым в клетку зверьком.

— Убили Юлю Всеславскую. Приезжай…

Муня отключилась. Лука смотрела на телефон с таким ужасом, будто в ладони у нее свилась кольцом ядовитая змея.

Часть третья: Убийца дла вора

‘Где ты? С тобой все в порядке?’

‘Я у Муни… Ты уже слышал?’

‘Да. Я заеду за тобой и отвезу домой’.

‘Хорошо’.

‘Жди’.

Лука подняла взгляд на подругу. Муня бесцельно открывала и закрывала вкладки в ноуте.

— Я даже не представляю, каково Оле сейчас, — сказала вдруг она. — Они с Юлькой были как одно целое, близнецы, медиумы. Это как какой-то важной части себя лишиться… Руки, ноги, сердца…

— Как она сейчас?

— Спит. До этого билась в истерике. Пришлось вызвать скорую, делать уколы.

— Мунь, — Лука колебалась, спросить или нет, но отчего-то получить ответ казалось важным делом, а не простым любопытством, — а как Юлю убили?

— Задушили — так сказал ее отец. Она вчера задержалась на работе… В подъезде кто-то ждал.

— Там консьержка или что?

— Консьержка уходит в восемь, а это случилось в половине десятого. Олька вдруг вскрикнула и сознание потеряла… А потом выяснилось, что это в одно и то же время произошло.

— Ужас! — искренне сказала Лука. — Юля кому могла мешать? Или это маньяк был какой-то?

Муня раздраженно захлопнула крышку ноута.

— Не представляю, кому она могла дорогу перейти! Они с Олькой оба — абсолютно солнечные человечки…

Она запнулась и вдруг заплакала. До сих пор говорила о Юле, как о живой. До сих пор не могла поверить!

Лука пересела к ней, обняла за плечи, принялась тихонько укачивать — так успокаивала когда-то Темку, когда оставалась в доме за старшую, а предки были на работе.

— Ты прости, что я на звонки не отвечала и телефон вырубила, — попросила она.

— Я волновалась! — всхлипнула Муня. — Где ты была?

— С Яром… — Лука взгляда не прятала.

Муня снова всхлипнула и уставилась на нее с любопытством.

— Вы…?

— Я пока ничего не знаю, — Лука ощутила, как щеки заливаются румянцем и сердито тряхнула головой — еще не хватало смущаться! — Я у него ночевала и скоро он за мной заедет… Это пока все!

— Никогда бы не подумала, что вы можете быть вместе, — призналась Муня, — но я рада, что это — ты, и это — он. Пойду умоюсь, а потом выпьем кофе, хорошо?

— А родители твои где?

— Папа на работе, а мама у Всеславских… Удивляюсь ее стойкости — только лучшую подругу похоронила и опять заниматься похоронами. Родители Юли пока не в состоянии…

Муня тяжело вздохнула и отправилась умываться. Лежащий у неё в ногах Семен Семеныч вскочил и навострил уши — вдруг на кухню пошла?

Лука тоже вышла в коридор. Огромная тихая квартира казалась затаившимся чудовищем, в недрах которого она заблудилась.

Этьенна Прядилова… Лука никак не могла забыть взгляд, которым та смотрела на лежащую в гробу Эмму Висенте — лучшую подругу, как сказала Муня. Не скорбный, скорее внимательный, испытующий. Стрекозу Этьенна никак не могла взять — когда отходила от тела, та еще сверкала на белой блузке покойницы. Взять не могла, а вот подстроить убийство любимой подруги… Но зачем? Каков мотив? Все пока распутанные Лукой ниточки тянулись в прошлое. Или истинную причину смерти Эммы Висенте действительно следовало искать там, или она упустила что-то из вида. Как ни хотелось оказаться в стороне от этой истории, кажется, она затягивала Луку все глубже и глубже.

Яр приехал как раз, когда они с Муней закончили пить кофе. Поцеловал Муню в щеку, отступил:

— Я подожду за дверью.

— Может, зайдешь? — поинтересовалась она.

Гаранин молча покачал головой.

Лука торопливо оделась, распрощалась с подругой и выскочила на лестничную площадку.

— Брат смог сфотографировать документы? — спросил Яр, когда они спускались вниз на лифте.

— Да.

— Скинь мне…

Лука с удивлением посмотрела на него.

— Зачем?

— Тебе на работу собираться, а у меня весь день свободен. Скатаюсь в детдом, откуда тебя взяли. Может быть, удастся что-нибудь выяснить.

— Так они тебе и расскажут! — фыркнула Лука. — Тайна усыновления и все такое…

— У меня свои методы, — улыбнулся Яр и вдруг притянул ее к себе.

Миг разглядывал запрокинутое к нему лицо, а потом поцеловал. Лука закинула руки ему на шею, прижалась всем телом… Вот бы послать все и поехать к нему, в дом на болота! Не вспоминать ни про работу, ни про стрекозу, будь она неладна… Ни про похороны Юли Всеславской, которые должны будут состояться в пятницу и куда нужно пойти, чтобы поддержать друзей. Чувство вины не давало забыть только о Вольдемаре. Лука знала, что кот привязался к ней и тоскует, когда ее нет. И дело вовсе не в полной-пустой миске для корма!

Гаранин проводил девушку до дома, дождался, пока она войдет внутрь и запрет дверь. Лука смотрела в глазок, как он по-кошачьи гибко развернулся и пошел прочь, а в душе пела радость, которую так страшно было спугнуть.

* * *

Дни потянулись своим чередом. Похоронили Юлю Всеславскую. Тяжелее всего пришлось не родителям — сестре Ольге. В ней будто умерла часть души, отвечающая за интерес к жизни. Бледная, исхудавшая, когда-то хохотушка и шутница нынче походила на призрак. Друзья старались не оставлять ее без присмотра. Тормошили, вытаскивали гулять. Спустя две недели на ее губах впервые появилась улыбка — не настоящая, вымученная. Но хоть какая-то!

Лука с головой погрузилась в работу, занятия с Анфисой Павловной и личную жизнь. Роман с Гараниным давал ей ощущение крыльев за спиной. Она ждала его почти ежедневных визитов с бьющимся сердцем, и сама сердилась на себя за то, что так втюрилась. Наблюдающая за ней Беловольская тихо посмеивалась, однако ученицей была довольна. Лука полностью освоила азы управления стихией земли и начала постигать воду.