Происхождение личности и интеллекта человека - Александр Невзоров

Пусть она лучше останется пресной и скучноватой, но свободной от любых затуманивающих ее домыслов.

Впрочем, даже и в таком скромном качестве она поможет нам двигаться дальше, непосредственно к цели нашего исследования.

CAPUT X

Ratio. Анатомическое определение ретикулярной формации.Список по Бакстеру. Следствия поражения ствола мозга.  Миксины и пиявкороты. Трактовка Прибрама.Пророчество Белла. Неясности. Иерархия мозга.Активация коры. Кора как «прибор ночного видения». Интенсивность иррадиации. Дикий Эйнштейн. Юрский лес. История ассоциаций. Оптическая агнозия. Формирование функции «личности» у позвоночных. Мнение Шеррингтона. Возвращение к центрэнцефалической теории Пенфилда.

Как вы, вероятно, заметили, я так и не ответил в предыдущей главе на вопрос о том, кто же может являться «заказчиком» явно опасных и конфликтующих с частью важных инстинктов процедур «вхождения» в ИСС.

На первый взгляд, этот вопрос можно отнести к «фигурам речи». Тем не менее, ответ на него может стать инструментом, помогающим чуть прояснить «полномочия» и статус некоторых функций мозга.

Понятно, что установив, кому в организме даны такие чрезвычайные полномочия (или кем они присвоены), мы не получим картины «иерархии» мозга (она основана на другом принципе), но узнаем, кто на самом деле так предельно далек от понимания его истинных биологических интересов. А это уже «кое-что».

Ergo, ratio или же «разум».

Прежде чем перейти к этой любопытной материи, необходимо вернуться чуть назад. К формулировкам сути теории ретикулярной формации.

Я уже говорил, что даже в наилучших ее разработках (Г. Мэгун, Д. Моруцци, А. Бродал, Дж. Росси, Г. Джаспер) мы видим определенную робость формулировок, возможно, продиктованную желанием сохранить научную респектабельность.

В результате, почти все труды по данной теме сводятся к шлифовке рабочей терминологии и скрытым дискуссиям анатомов и физиологов о «диффузном скоплении клеток разного вида и величины, разделенных множеством волокон, идущих во всех направлениях» (А Бродал, 1960) или о том, считать ли частями ретикулярной формации красное ядро, ядро лицевого нерва, латеральное ретикулярное ядро или ядро покрышки моста.

Это, без сомнения, очень ценные дискуссии, без которых не было бы самой теории, но они мало обрисовывают ее суть.

Любопытно, что «низшим порогом» существ, обладающих отчетливой ретикулярной формацией, на данный момент остаются мик- сина (Myxine glutinosa) и пиявкорот Бургера (Eptatretus Burgeri) — те круглоротые «прарыбы», обитающие на глубине 500-1000 м, которых Линней по ошибке причислил к классу червей.

Этот «порог», конечно, впечатляет, но остается масса вопросов, т.к. ни миксина, ни пиявкорот явно не принадлежат к классу простейших, а сила ретикулярной теории именно в отчетливости ее эволюционной «вертикали». Эту вертикаль желательно было бы видеть в ее полном, завершенном виде.

На данный момент пока нет даже единой трактовки анатомического понятия «ретикулярная формация». Каноническое определение Ж. Ольшевского (У. Olszewski, 1954) «совокупность нейронов и межнейронных путей в области серого вещества ствола мозга» многократно пересматривалось, дополнялось и дискутировалось.

Наиболее здравым и корректным (puto) будет не попытка определить ретикулярную формацию как анатомическую единицу, имеющую отчетливые границы, а признание ее совокупностью ядер различной структуры и функций, имеющих сложные, но крайне логичные межъядерные связи, которые, по сути, и составляют основную массу формации.

Таких ядер (по Д. Бакстеру) 22: centralis, subtrigeminalis, giganto- cellularis, paragigantocellularis dorsalis, paragigantocellularis lateralis, pallidus raphae, parvocellularis, pontis centralis caudalis, pontis centralis oralis, centralis superior, papilliformis, parabrachialis medialis, para- brachialis lateralis, locus cureleus, subcureleus, substantia nigra, interpe- duncularis, ruber, supratrochlearis, tegmenti pedunculopontinus, cune- formis, subcuneformis.

Список нельзя назвать ни полным, ни бесспорным, он, скорее, является приглашением к дискуссии, и то не о роли формации, а лишь о ее анатомии.

Максимум конкретики по теме содержится в уже приведенных выше трактовках У. Пенфилда и Г. Мэгуна.

Есть и еще одна, крайне академическая и аккуратная интерпретация, принадлежащая А. Уорду: «Ретикулярная формация высших млекопитающих представляет собой наследие тех структур, которые у примитивных форм животных являются высшими уровнями интегративной нервной деятельности» (A. A. Ward, 1957).

Перечень проблем, которые возникают у организма вследствие даже минимального поражения стволовых структур, прекрасно увязывается с сухой цитатой из А. Уорда: кома, центральный паралич, гиперкенезия, разрушение функций глотания, пищеварения, дыхания, мочеобразования, слюноотделения, сосания, половых функций, сердечной деятельности, тонуса сосудов, терморегуляции, нарушение рефлексов и работы черепных нервов. Впрочем, все это — не новость и отчасти даже locus communis.

(Еще Клод Бернар в 1865 году демонстрировал возможность вызывания как диабета, так и кардинальных скачков осмотического давления простыми уколами в ствол мозга.)

К. Прибрам трактует эти особенности ствола как доказательство наличия в нем специальных контролирующих рецепторов, что физиологически, на первый взгляд, обоснованно. Действительно, по логике эмбриогенеза, эта часть мозга, «расположенная по средней линии, развивается из наружного зародышевого листка, из которого формируется вся центральная нервная система. Эта ткань имеет такое же происхождение, как и кожа: гребешок эктодермальных клеток на спине эмбриона складывается таким образом, что образует трубку, полость которой позднее будет заполнена цереброспинальной жидкостью. В головном мозге эмбриона эта полость становится системой желудочков мозга. Следовательно, стенки полости, пе- ривентрикулярные клетки сродни эктодерме, из которой образуется кожа и некоторые, более специализированные рецепторы, такие как сетчатка» (Прибрам К. Языки мозга, 1971).

Ceterum, исключительная роль ствола мозга была понятна даже самым первым исследователям, еще не имевшим ни малейшего представления о ретикулярной формации.

Стоит (exempli causa) вспомнить странную запись сэра Чарльза Белла, анатома, датируемую 1830 годом.

Белл (1774-1842) в своей известной монографии разместил таблицу и написал под ней: «Тот, кто сможет овладеть этой таблицей, сможет познать всю нервную систему; ключ для понимания у вас в руках» (илл. 41).

На таблице сэра Чарльза изображен (естественно) ствол мозга от верхнего шейного отдела спинного мозга до таламуса и хиазмы. Никаких внятных пониманий роли древнейших формаций в 1830 году еще не было и не могло быть. Nihilominus, подозревать Белла в ясновидении нет никаких оснований.

Полагаю, секрет его проницательности крайне прост.

Много препарируя, Чарльз Белл имел возможность убедиться в поразительном структурном сходстве мозгового ствола человека с мозгом самых примитивных существ, и анатомическая логика, вероятно, поведала ему то, чего не знала на тот момент наука.

Отметим, что тогда Белл лишь слегка «потянул» за крохотную «ниточку» сверхзначимости ствола, и вся анатомическая картина мозга, сотканная наукой со времен Везалиуса, сразу дрогнула.

Илл. 41. Таблица из труда Ч. Белла о нервной системе, демонстрирующая ствол мозга

Сегодняшняя большая настойчивость в «потягивании» «распускает» и всё «плетение» как ранних, так и поздних доктрин о конструкции мозга.

(Ознакомившись с «пророческой» ремаркой анатома Чарльза Белла, уже совсем сложно избавиться от подозрения в том, что суть всей эволюции — это, прежде всего, история мозга и его трансформаций. А всё многоразличие черепов, глазниц, карапаксов, костнохрящевых щитков — это лишь маскарадные наряды мозга, сменяемые им в строгом соответствии с «модами» и потребностями геологических или иных эпох.)

Впрочем, вернемся к нашей теме.

Надо отметить научную осторожность, которую демонстрируют все без исключения исследователи, когда речь заходит о роли ретикулярной формации в процессах образования мышления или разума.

Их легко понять, тут действительно возникает существенная сложность, требующая «дерзости и обобщений». Понятно, что любой из крупных ученых, кто попытался бы сформулировать положения ретикулярной формации в этом аспекте, рискнул бы научным именем.

Мы все помним, какой шок вызвало невинное заявление д-ра М. Шайбель на Детройтском конгрессе 1957 года.

Тогда сам сэр Дж. Джефферсон вынужден был внести коррективы в свой доклад «Ретикулярная формация и клиническая неврология», чтобы охарактеризовать реплику д-ра Шайбеля как «невероятную»: «Д-р Шайбель, после того как он представил свои прекрасные гистологические препараты, выступил с просто невероятным заявлением, что “это” (ретикулярная формация) и есть центральная нервная система».