Дьявол носит «Прада» - Вайсбергер Лорен

— Лили! Лили! Подожди. Почему ты не позвонила мне? Ты же знаешь, я бы тут же приехала и не уехала бы без тебя. Так почему? Почему ты не позвонила мне?

— Ох, Энди, ну какая разница? Мне было не так уж плохо, клянусь тебе. Просто я вела себя как идиотка, и знаешь, решила больше так не напиваться. Оно того не стоит.

— Но почему? Почему ты не позвонила? Я всю ночь была дома, я бы примчалась через две секунды.

— Да это все чепуха, правда. Я не позвонила, потому что думала, что ты либо на работе, либо жутко устала. Мне не хотелось беспокоить тебя. Тем более в субботу вечером.

Я припоминала, что я делала прошлой ночью, и единственным, что всплыло в памяти, оказался просмотр «Грязных танцев» на Ти-эн-ти — наверное, уже в семидесятый раз в моей жизни. Вроде бы я заснула еще до того, как Джонни заявил, что «никто не обидит Малышку», и продолжал — в буквальном смысле слова — ставить ее на ноги, пока доктор Хаузман не признал, что это не Джонни сделал ребенка Пенни, и не похлопал его по спине, и не поцеловал Малышку, которая к тому времени уже доросла до имени Фрэнсис. Все эти сцены я уже знала наизусть.

— На работе? Ты думала, я была на работе? И слишком устала, чтоб тебе помочь? Лили, не говори так.

— Послушай, Энди, мы это проехали, ладно? Ты ведь все время на работе: и днем, и ночью, часто и в выходные тоже. А когда ты не работаешь, то жалуешься на работу. Я в общем-то все понимаю, я знаю, какая трудная у тебя работа и что твоя начальница не в своем уме. И мне не хотелось портить тебе отдых. А потом, я не знала, может быть, ты с Алексом. Он все время говорит, что никогда тебя не видит, я не хотела мешать. Если б это и в самом деле было нужно, я бы позвонила, и я не сомневаюсь, что ты бы тут же примчалась. Но я еще раз повторяю: там было не так уж плохо. Ну, давай это закроем. Я с ног валюсь, мне надо в душ, а потом в постель.

От волнения я не могла вымолвить ни слова, но Лили приняла мое молчание за согласие.

— Ты еще там? — спросила она через полминуты, в течение которых я отчаянно пыталась подобрать слова для извинения, объяснения или чего-то в этом роде. — Слушай, я только что добралась до дома. Мне надо поспать. Я тебе звякну после?

— Ну да, конечно, — выдавила я. — Лил, мне так жаль! Ведь я никогда не вела себя так, чтобы ты могла подумать…

— Энди, не надо. Все нормально. Со мной все хорошо. С нами все хорошо. Потом поговорим.

— Ладно. Спи. Позвони мне, если что…

— Ну конечно. Да, а как тебе наша новая квартира?

— Она просто супер, Лил. И как ты только сумела отыскать такую прелесть? Вот мы с тобой заживем… — Я едва понимала, что говорю, и говорила только для того, чтобы она подольше не отключалась, чтобы убедиться еще и еще раз, что наша дружба осталась неизменной.

— Вот и хорошо. Я так рада, что она тебе нравится. Надеюсь, и Парню с Колечком она тоже понравится, — пошутила она, но снова как-то наигранно.

Мы попрощались, и я застыла посреди гостиной, уставившись на телефон.

В это время в комнату вошел папа, чтобы звать нас с Алексом обедать.

— Что случилось, Энди? Где Лили? Я думал, что и ей не помешало бы помочь перевезти вещи, но я буду в городе только до трех. Она уже едет?

— Нет, она… э… она приболела. Это на несколько дней, не меньше, так что раньше завтрашнего дня она не приедет. Мы с ней только что разговаривали.

— А ты уверена, что у нее все в порядке? Может, нам стоит к ней съездить? Я всегда беспокоился за эту девочку; у нее ведь нет родителей, только эта старая перечница, ее бабушка. — Он положил руку мне на плечо, словно для того, чтобы растравить мои раны. — Ей повезло, что у нее есть ты. Иначе она осталась бы совсем одна.

Я почувствовала ком в горле, но все же смогла выговорить:

— Ну да, вроде того. Но с ней все в порядке, это точно. Просто ей надо как следует выспаться. Пойдем чего-нибудь перекусим? Привратник говорит, в четырех кварталах отсюда есть классная закусочная.

— Офис Миранды Пристли, — ответила я недовольным тоном, который прочно усвоила в последнее время: я надеялась, что это убедит всех отважившихся украсть у меня часть моих личных минут в несвоевременности их звонка.

— Д-день добрый, это Эм-эм-эм-эмили? — прошелестел заикающийся женский голос на другом конце провода.

— Нет, это Андреа. Я новый секретарь Миранды, — пояснила я, хотя делала это уже, наверное, тысячу раз.

— А, новая секретарша Миранды, — зарокотал странный голос, — самая удачливая девушка на свете, н-не так ли? Ну и каково оно — жить бок о бок с мировым злом?

Сонное настроение как рукой сняло. Это было что-то новое. За три с лишним месяца моей работы в «Подиуме» я еще не встречала человека, который бы осмелился отозваться о Миранде так откровенно дерзко. Уж не шутит ли она? Не провоцирует ли меня?

— Э… конечно, работа в «Подиуме» — это уникальная возможность набраться опыта, — промямлила я, — за такую работу миллионы девушек готовы на что угодно.

Неужели я только что это сказала?

В трубке послышались звуки, похожие на тявканье гиены.

— Ну еще бы, просто охренеть м-можно, — выдавила она, не то смеясь, не то кашляя, — ты небось дорвалась наконец до б-барахла от Г-г-гуччи? Это здорово промывает мозги. С ума сойти! Эта женщина просто нечто! Что ж, мисс Набирающаяся Опыта, одна маленькая птичка шепнула мне, что на этот раз Миранда наняла не совсем безмозглую п-подхалимку, но эти маленькие птички проницательностью не отличаются. Любишь джемперочки от Майкла Корса и шубки-очаровашки от Менделя? Не бойся, милочка, ты на своем месте. А сейчас дай-ка мне свою плоскозадую хозяйку.

Я была в смятении. Моим первым порывом было послать ее ко всем чертям, сказать ей, что она меня плохо знает, а разговаривает так высокомерно только для того, чтобы сгладить свое заикание. Но еще больше мне хотелось прижать трубку к губам и прошептать: «Я здесь как в тюрьме, вы даже не представляете, что это такое. Спасите меня, пожалуйста, спасите меня от этой китайской пытки. Да, вы правы, все именно так, но на самом деле я совсем другая!» Но я не сделала и этого, потому что отдавала себе отчет, что понятия не имею, кому принадлежит заикающийся голос на другом конце провода.

Я перевела дух и решила, что отыграюсь, не затрагивая личность Миранды.

— Что ж, я, само собой разумеется, обожаю Майкла Корса, но уж, конечно, не за джемперочки. Мех у Менделя ничего себе, но настоящая поклонница «Подиума» — та, чей вкус безупречен и не может быть поставлен под сомнение, — выберет вещи, сшитые по индивидуальному заказу у Джорджа Полигеоргиса на Мэдисон-авеню. Да, и на будущее я бы предпочла, чтобы вы использовали что-нибудь менее категоричное, чем «подхалимка». «Помощница» будет в самый раз. Я была бы рада опровергнуть и некоторые другие ваши ложные представления, но не могла бы я прежде узнать, с кем говорю?

— Браво, новая секретарша Миранды, браво. М-может, мы с тобой и поладим. Я не особенно люблю тех, кого обычно нанимает Миранда, но в этом нет ничего удивительного, ведь я не особенно люблю и ее саму. Мое имя Джудит Мейсон; на тот случай, если оно вам н-ничего не говорит, я автор путевых заметок, которые вы печатаете каждый месяц. А теперь скажи-ка мне — ты ведь в журнале сравнительно недавно, — медовый месяц уже закончился?

Я не знала, что ответить. Что она имеет в виду? Разговаривать с этой женщиной было все равно что разбирать тикающую бомбу.

— Что молчим? У тебя сейчас как раз самое замечательное время: ты пробыла в «Подиуме» достаточно долго, чтобы о тебе узнали, но недостаточно, чтобы окружающие определили твои слабые места и начали дергать за ниточки. Т-ты еще это оценишь, уж поверь мне. В интересном месте работаешь.

Но прежде чем я успела ответить, она сказала:

— Н-ну ладно, хватит на сегодня любезностей, подружка. Ей м-можешь обо мне не докладывать, она на м-мои звонки все равно никогда не отвечает. Д-должно быть, ей не нравится заикание. Просто впиши меня в список, а потом она велит кому-нибудь мне перезвонить. Спасибо. Ц-целую.