Королева для эстонцев - Елена Умнова

— Ты что? — удивился эстонец.

— Как я отсюда слезу? Ужас! Зачем я сюда залезла? — ужаснулась я. — Подушк, можно, я отсюда спрыгну?

— Нет, ты давай как-нибудь не спрыгни уж, — сказал он.

Я стала медленно и максимально осторожно спускаться. Фу-у-у-ух, спустилась. Мы подошли к памятнику, подергали за флаги и пошли на сказочную поляну. Вот класс, ничего не видно под ногами, ходишь, спотыкаешься, как будто ты в дремучем в лесу. А светильники классные, как будто светлячки. Подушка подошел к одному из них, он осветил ему только плечи и ниже.

— Медный всадник без головы, — расхохоталась я.

Теперь мы пошли на греческую эстраду, ночью она особенно хороша. Мы посидели на всех скамеечках, точнее я присаживалась, а Подушка только непонимающе смотрел на меня и ходил следом, потом на нас насорили белочки. Я надеюсь, что только насорили! А мы спустились к мосту желаний. Тут был небольшой лесок, в котором от дерева к дереву было не дотянуться. В итоге от дерева к дереву я перемещалась перебежками, ибо там был скат. Мы перешли мост желаний, полюбовались ночным пляжем и морем. Так жаль, что нас на пляж ночью не водят! А вон и синяя дача. Ой, какая лестница!

— Подушка, я не пойду! — сказала я.

Мы пошли в обход, шли мы долго.

— Подушка, это Су-Уксу! — сказала я, услышав и видев речку.

— О-о! — ужаснулся парень, мы быстрее пошли к дачам. Вот путешествие через Москву на Мулловку!

Вот и любимый дубок (ура, мы до него дошли!), и любимая синяя дача. Вернулись! Дима на посту не наблюдался, так что мы поскорее зашли к себе.

— Нет, люди, куда же Ольга-то с Подушкой делись? — удивилась Ира.

Я пригнула Подушку к полу.

— А может, она и вправду всех подряд ест? — спросила Лариса.

— Ага, щаз. Скорее, Подушка всех ест, поэтому тако-ой большой! — усмехнулась Ира.

Подушка удивился и даже рот раскрыл, я его поскорее закрыла. Ой, ромашка, дубль раз, дубль два!

— Вы где были? Вы где были? Вы где были? — тут же спросила Ира.

— Да так, — ответила я. — М… мы вроде бы никуда не уходили. Мы вроде бы тут и были…

Подушка молчал.

— Не знаю, почему украинцы до сих пор орут. Не верьте сплетням, что после поезда я хожу с окровавленным топором. Я сама ничего не помню, — сказала я.

Тишину нарушила ворвавшаяся в комнату Гельсу.

— Привет, — сказала она.

Ира расхохоталась, за ней вся комната. Подушка с Одеялом обиделись на нас.

— Вы так и не поняли, что весь спектакль был устроен для вас? — спросила я. — Only for you!

— Only you, — запела Ира.

Я быстро ушла на свою кровать, предварительно ткнув Ирку, эстонцы все еще держали на нас обиду и демонстративно сели на Валькину койку. Та их быстро выгнала. Так они и остались стоять посреди комнаты. Потом Подушка сообразил и сел на стул. Одеяло попрыгал вокруг него и решил сесть ему на колени. Подушка поскорее их убрал. В итоге они сели на тумбочки, причем долго не могли решить, кто где, и пересаживались. Мы переглянулись с Ирой и поменялись кроватями. Эстонцы заступорились и уставились на нас. Мы еще раз поменялись и еще раз.

— Это заразно? — зашушукались наши соседки.

И тут послышались шаги вожатого. Я была на Ириной кровати, Подушка на последней ступеньки ее тумбочки. Я задрала матрас, Подушка поскорее туда залез и затих. Самоупаковывающаяся у меня Подушка! А вот Ира долго упаковывала Одеяло, ибо у него высовывались то ноги, то голова. Наконец, он был утрамбован до попискивания из-под матраса. Зашел Дима, прошел туда-сюда. Точно, заразно. Ушел.

— Господи, будильник! Московское время столько-то, столько-то! — сказала я.

— Если бы он так говорил, я бы ему подушку в рот засунула! — прогневалась Ира.

Я хихикнула.

— Я не кляп, — заявил Подушка из-под подушки.

Во мне проснулось экспериментаторское желание: а далеко ли я улечу, если Подушка подпрыгнет? Я тихонько просунула руку под матрас и ткнула подушку.

— Ой! Тут что-то колется! — воскликнул парень, впрочем, не шевелясь.

— А я там свой браслет шипастый забыла. Если найдешь, вытащи, — сказала она.

Тут Подушка подпрыгнул, я полетела совсем недалеко, всего сантиметров на тридцать. Ира подняла руку, демонстрируя, что браслет на ней, и сунула его под свой, точнее, мой матрас.

— Ой, тут тоже что-то колется! — воскликнул Одеяло.

Мы с Иркой захихикали.

— Сейчас у меня Иркины наклонности проснутся! — угрожала я, выражая этим свое неудовольствие по поводу невысокого подскока. Я стукнула рукой по матрасу. Подушкина голова высунулась оттуда. Я стукнула еще раз, и еще, эффект такой же. Н-да…

Ирка расхохоталась.

— Все, сейчас будет второй заход! — сказала Ира.

— Сейчас буду прыгать! — заявила я. Ага, с парашютом!

Я встала.

— Не надо, не надо, не надо, — заканючил Подушка.

Я легла на место и постучала ногой по бортику.

— Слава богу, не по мне, — вздохнул Подушка.

— Сейчас будет второй заход!

Мы вылезли и пошли с Подушкой вниз. Там мы растворили мыло и заполнили мыльной водой целое ведро. Я радостно вдыхала аромат мыла.

— Ах…

Подушка жутко на меня покосился, достругивая об кольцо мыло. Странно, у меня не стругалось…

— Ну, мыльница я, мыльница! — сказала я.

Мы принесли воду наверх.

— О, класс! — сказала Ира.

А они уже тут натянули веревки.

— О-о, осторожнее, с такой высоты, наверное, не видно, что тут веревки, — сказала я Подушке.

Мы сложили все тапочки в одно место, а воду разлили в другое. Подушка залез на самую верхнюю ступеньку и взирал оттуда на меня.

— Слушай я и так шею сворачиваю, а ты еще выше забрался. Скажи словами, я все равно тебя не вижу. Ты так высоко-высоко и далеко-далеко!

— За 7-ю морями, за 7-ю лесами, — запела Ира.

— Ага, за семью морями, за семью лесами, — поправила ее я.

— Ха, до меня такой смысл не доходил, — сказала Ира.

— Ага, а до меня цифры долго не доходили.

Подушка долго меня гипнотизировал и, наконец, родил:

— Ты куда? — спросил он.

— К Диме, — нашлась я после секундного замешательства.

Он долго ступорился, я успела натянуть еще одну веревочку и добавить еще одну припрятанную тапочку. Под конец решила оккупировать Иркину кровать (понравилось мне). Я позволила Подушке упаковаться под матрас и прислушалась. Блин, ничего не слышу.

— Подушка, послушай, кто-нибудь идет? — попросила я.

Парень не то прислушался, не то всерьез задумался.

— Идет, — наконец изрек он.

— Кто-то большой и круглый? — уточнила я.

— Ты меня за кого держишь? — спросил парень.

— Все-все, скрипач, — сказала я, укладывая его на место. — Люди, идет!

Все быстро попрятались на своих койках, поспотыкавшись местами об свои же тапочки. Ирка в последний момент спрятала голову Одеяла, и ей тут же досталось от Димы за то, что она спит на моей койке, пока я в изоляторе.

— Подушк, слышишь, тут, оказывается изолятор, — сказала я ему.

Ну да, изолятор, иначе почему я так басовито хихикаю, похоже, горло болит. Ира изобразила поскуливание и побила матрас. Мы расхохотались, Дима решил, что мы смеёмся над Ирой.

— Интересно, кого это она так? — усмехнулся он, полагая себя жутким остряком. Мы послушно расхохотались… над Димой.

Потом я напомнила всем, что я в изоляторе, хохот повторился, Дима выпал в осадок, ничего не понимая. Долго он стоял, мне намекнули, что его пора двигать. Интересно, как?

— Посторонись! Иду на таран Подушкой! — завопила я.

Хохот возрастал в геометрической прогрессии.

— А ты что тут делаешь? — спросил опешивший Дима.

— Тут изолятор, — тихо сказала я и заорала во все горло, подавшись вперед. — ДЛЯ ПСИХОВ!

Дима отшатнулся и напоролся на веревки, я захлопнула дверь, чтобы было темнее и веселее. Дима добрался уже до тапочек, все еще теряя равновесие, а там была ещё одна веревка, а потом мыльная вода, и наш вожатый с мыльным душком и ветерком умчался в голубую даль, то есть на веранду, где его поджидала коварная сушилка с прицепленными на нее популярными браслетами с бубенчиками. После столкновения с сушилкой логическое мышление Диме отказало, и он пошел ругаться в другую комнату. А может, просто ориентацию потерял или решил, что там безопаснее. Он долго ругался и, наконец, решил выйти, но моими стараниями ручки там не было! Ему сообщили об этом досадном «недоразумении», и он немедленно наступил на означенную ручку. Вскрикнув и обозлившись еще больше, он пошел ругаться в нашу комнату, задел сушилку, поскользнулся на мыльной воде, задел веревку, перешагнул через нее, пробалансировал на тапочках и упал через последнюю веревку на шкафы.

— Р-р-р-р, — тихо пророкотал он и неожиданно включил свет. Я только успела плюхнуть Подушке на голову подушку и запихнуть его голову на положенное ей место. Фух, вроде бы Дима не видел моего маневра.