Порочные ангелы (ЛП) - Халле Карина

Как только мы остановились, полицейские вывели меня из внедорожника и провели прямо по полированным ступеням парадной двери Сальвадора. Один из офицеров постучал, но дверь уже открывалась, медленно, зловеще, как в страшном фильме.

Сальвадор стоял по другую сторону, освещенный из фойе, его уродливое лицо отбрасывало зловещую тень. Он погладил свои усы и улыбнулся мне такой улыбкой, которую постыдился бы носить даже крокодил.

— Луиза, моя принцесса, — хитро сказал он, протягивая мне руку. — Добро пожаловать домой.

Я смотрела на полицейских, думая, хватит ли у меня сил повернуть назад, бежать, умолять их о помощи. Но они получали большие деньги от моего мужа, и их работа подразумевала безразличие ко всему, кроме денег. От них не было бы помощи. Не будет помощи ни от кого.

Я была предоставлена сама себе.

Одарив Сальвадора жесткой улыбкой, я вошла в дом.

Он медленно закрыл за собой дверь и бросил на меня хитрый взгляд через плечо.

— Это застало меня врасплох. Должен сказать, что я не ожидал увидеть тебя снова.

— Знаю, — сказала я, изображая испуганную, но сочувствующую жену. — И понимаю. Когда я увидела, что у меня есть шанс сбежать, то воспользовалась им. Ты будешь шокирован тем, насколько незрелы люди Хавьера. Они совсем не похожи на твоих.

Он слегка улыбнулся моему комплименту.

— Удивлен, что ты вернулась сюда.

— Ты мой муж, — сказала я ему, надеясь, что он купился на искренность. — Куда бы я еще пошла?

Он изучал меня с минуту, его челюсть ходила туда-сюда.

— Думаю, ты права, — он сделал большой шаг ко мне, его ковбойские сапоги гулко стучали по полу. — Жаль, что скоро ты пожалеешь, что так поступила. — Мое лицо осунулось. А его озарилось. — Иногда, — продолжил он, — ты не знаешь, что у тебя есть, пока это не исчезнет, — он усмехнулся про себя. — Я понял, то, что у меня было, даже не стоит того, чтобы за это торговаться, — он пожал плечами и дернул подбородком, оглядывая мое тело с ног до головы. — Но это не значит, что ты совсем ничего не стоишь. Встань на колени. — Я открыла рот в знак протеста и чуть не сказала то, о чем потом пожалею. Разговаривать с Хавьером в ответ стало плохой привычкой, которую он поощрял. — Я сказал, на колени, дрянь! — заорал на меня Сальвадор.

Он схватил меня за волосы и повалил на пол, причем основную тяжесть падения приняли на себя мои колени. Я слышала, как опускается его молния, но не могла заставить себя поднять глаза.

Он заставил меня посмотреть. Он сжал в кулак волосы на моей макушке и дернул за них вверх, мои нервные окончания взорвались от боли. Я посмотрела мимо его тошнотворного члена прямо на его лицо. Оно было воплощением зла. Он покачал головой, прищелкивая языком.

— Ты колебалась, Луиза, а женщина никогда не колеблется. Похоже, мне придется учить тебя заново.

В следующее мгновение я поняла, что его колено направилось к моему лицу. Вспышка боли и все вокруг потемнело.

Глава 21

Хавьер

Говорят, если ты что-то любишь, отпусти это. Всегда думал, что лучше просто пристрелить эту чертову штуку, чтобы она никуда не делась.

Но теперь я понимал. Теперь, когда у меня не было выбора.

Наверное, я мог бы что-то сказать. Мог бы сказать Луизе то, что она хотела услышать. Но это была бы ложь. Я не любил ее. Не мог. Это было то, что больше не соответствовало тому человеку, которым я стал. Этому не было места в моей жизни, это не вписывалось, это не работало. Любовь не строит империи, она их разрушает.

То, что я чувствовал к Луизе, не было любовью. Но это было любопытно. Это было что-то, по крайней мере. Оно было глубоким и распространялось, как рак. Но вместо того, чтобы приносить только боль, она приносила пользу в своей болезни. Ее губы успокаивали меня, ее сердце бросало мне вызов, ее глаза заставляли меня проливать кровь. На моей кровати мы изгоняли бесов. Она принесла мне мир. Я принес ей огонь. Теперь пламя погасло навсегда, а внутри меня бушевала война.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Целую неделю я притворялся, что ничего не произошло. Притворялся, что ничто не пожирает меня изнутри. Носил маску каждый день. Я работал с Эсте над нашими следующими целями, над нашей следующей задачей в этой игре. Поездка в Веракрус становилась все более возможной. Но этот город больше не будил страх в моем сердце, не играл на плохих воспоминаниях. Эти воспоминания больше ничего не значили для меня. В глубине души бушевало нечто гораздо более страшное.

Однажды ночью я проснулся от кошмара. Кажется, он был таким же, как и предыдущий: мы с отцом ловили рыбу, Луиза была на крючке. Это было трудно вспомнить, сон рассыпался на фрагменты, как только я проснулся. Но чувство было там. Невообразимый страх. Это проявлялась болезнь. Это была война. Вот что случилось со мной, когда у меня больше не было ее, чтобы успокоить меня.

И тогда я с уверенностью понял, что все это время был трусом. Лежал в своей постели, в безопасности и комфорте в той жизни, которую я создал для себя. Мне ничего не было нужно.

И все же она, она была с Сальвадором. Она была там уже неделю, и я не мог представить ее состояние, если она вообще еще жива.

Я не стал засыпать. Несмотря на то, что была глубокая ночь, я накинул халат и вышел из дома. Пошел посидеть у пруда кои, где в лунном свете призрачно виднелись цветки лотоса. Я любовался их белой чистотой, пока не взошло солнце. Тогда, в лучах рассвета, я увидел все более ясно. Цветы были великолепны, но они не были такими, как говорил китайский ученый. На их поверхности были изъяны. Были пятна. Их красота заключалась не в том, что они были незапятнанными, их красота заключалась в их стойкости. Они величественно вырастали из грязи.

Даже если моя королева красоты была уже мертва, я знал, что должен сделать. Мои действия повлекут за собой страшные последствия, но они уже были. Какая разница, если я подниму еще немного проблем? В данный момент от меня этого вполне можно было ожидать.

Позже в тот же день я сказал свои людям, что уезжаю в командировку в Кабо-Сан-Лукас. Эсте, будучи моей правой рукой и все такое, настоял на том, чтобы поехать со мной, но я сказал ему, что должен сделать это один. Я буду в безопасности и не задержусь надолго — два-три дня, не больше. И если я встречу не тех людей в неподходящее время, то все будет кончено. Не было сомнений, что Эсте в любом случае придет и заменит меня.

Я нервничал во время полетов. Это было быстрое путешествие над водой, но все равно потребовалось много самообладания, чтобы не выпить весь алкоголь, доступный в первом классе. В ряду напротив меня сидел мужчина, который уставился на меня так, как будто мог меня узнать. Я лишь улыбнулся в ответ. Хотя это было рискованно, я также знал, что большинство людей никогда ничего не сделают и не скажут мне. Кроме того, мое лицо могло появиться то тут, то там раз или два, но Сальвадор был прав — я не был ни у кого на радаре.

Хотя аэропорт находился ближе к Сан-Хосе-дель-Кабо, чем к Сан-Лукасу, это не было моей первой остановкой. Я не лгал Эсте, когда говорил, что у меня есть дела, которые нужно решить. На этот раз я не собирался отдавать приказ и смотреть, как кто-то другой его выполняет. Я собирался испачкать свои руки очень, очень сильно.

Все это было ради нее.

И чем больше я делал для нее, тем грязнее становился.

Оказавшись в Кабо, долго гулял по городу. Я не был здесь очень давно и был потрясен, увидев, как сильно он изменился. То, что когда-то было небольшой пристанью для яхт, теперь было забито яхтами стоимостью в миллион долларов. Круизные лайнеры болтались в море, а пьяные подростки на гидроциклах делали круги в лазурном прибое. На пляжах звучала танцевальная музыка, и диджеи объявляли ежечасные боди-шоты. В популярных барах звучали хиты «Top-40» и песни популярных знаменитостей.

У города не было души. Возможно, это было хорошо для туристов — действительно, это было прекрасно для экономики Мексики, как и мои наркотики. Но я никогда не смог бы жить в месте, которое обслуживает их. Конечно, город был безопасным, и нарковойны не засоряли улицы. Но где была настоящая Мексика? Где под гламуром скрывалась суровость? Где гордые цветы, поднимающиеся из грязи?