Сорок третий - Иван Науменко

— Перемололи их технику и сами пошли вперед, — Лобик потирает от удовольствия руки. — Это перелом в войне, помянешь мое слово!

Если бы не было войны, оккупации, Иван перешел бы на третий курс института, Митя — на второй. Им не пришлось сидеть в институтских аудиториях, слушать профессоров, поэтому весь свой молодой порыв они устремили на военные дела. И они, обычные местечковые хлопцы, стали немного даже как бы стратегами, так как их прогнозы нередко сбываются.

Прибыл эшелон. Лобик обвел его внимательным взглядом, сразу же направившись под станционные тополя, в уборную, Митя улыбается: если Иван уединяется вот так после каждого эшелона, то конспиратор он неважный.

V

События нарастают.

Под Орлом аукнулось, в Риме откликнулось. Муссолини испекся. Новое итальянское правительство возглавляет маршал Бадольо. Хлопцы собираются у Примака.

— Ось Берлин — Рим лопнула! — Лобик возбужденно размахивает руками. Фашизм в Италии раньше, чем в Германии, начался. Муссолини не просто сняли — арестовали. Новый поворот государственной политики!..

Дуче Бенито Муссолини — такой же фюрер, как Адольф Гитлер. С какого времени начали арестовывать фюреров? Какие силы за этим стоят? Есть над чем задуматься. История как бы творится на глазах, делает неожиданные повороты, дышит в лицо.

В комнату вбегает побледневший Микола.

— Меня Гвозд обыскивал, — сообщает с порога. — Хорошо, что в карманах ничего не было.

Подпольщики немеют. Когда первое замешательство проходит, Лобик начинает допрос:

— Не сей паники, расскажи толком.

— Что рассказывать? Шел от Мити, возле старого кладбища встретил Гвозда. Он прямо с хода: "Руки вверх!" Я поднял. Он обшарил карманы, пиджак, штаны ощупал.

— Спрашивал что-нибудь?

— Куда я ходил.

— А ты что?

— Сказал, что был в полиции, получал пенсию. Еще сказал, что буду на него жаловаться.

Хлопцы с облегчением вздыхают.

Микола сидит на диване понурившись. Лобик, Митя расхаживают по комнате. Год назад примерно в это время в местечке начались аресты. Забрали сначала Сергея, потом Митю. Но тогда они наделали глупостей. Сергей вернулся из леса, из партизанского отряда, на работу не пошел, дружил с Овсяником. На нем, если смотреть глазами полицаев, лежало клеймо, а он еще артачился.

Причина прошлогоднего провала в том, что они не умели маскироваться. Бродили по местечку с задранными головами, показывая немцам дулю в кармане. Сейчас другое дело. К их прошлому не придерешься: молодые, должностей не занимали. Все на немецкой работе...

Сев на диван рядом с Миколой, Митя говорит:

— Нас похватают только в том случае, если найдут доказательства. Тебя Гвозд почему обыскивал? Искал доказательств. Ему нужно что-то конкретное. Но подозрение есть, и это плохо.

Микола возражает:

— Разве в прошлом году нас не подозревали? Помнишь, Гвозд, встретив нас с тобой, попросил прикурить? Но карманы ведь не выворачивал.

Что-то действительно есть. Но что? Хлопцы теряются в догадках и не могут найти ответа.

— Тебя в Малковичах никто не видел? — спрашивает Митя. — Думаешь, немцы не имеют там сигнальщика? Сидит какое-нибудь тихое создание, понемногу капает.

Микола вскакивает, вместе с Лобиком вышагивает по хате.

— Я же рассказывал. Партизаны специально спектакль разыграли. Ставили к стене, били шомполами. Люди видели. Теперь я туда вообще не хожу. Кладу бумагу в дупло. Есть тайники...

Хлопцы думают-гадают дотемна. Мазуренка был прав, советуя входить в доверие к немцам. Но как такое доверие получить? К Крамеру Микола наведывался два раза, результатов его визиты не дали. Дело же вынуждает принять меры безотлагательно. Даже один раз не так просто выбраться из местечка. Микола же выбирается по два раза в неделю. Скорее всего, это постоянное мотание бросается в глаза. Даже у дурака может возникнуть подозрение.

— Надо сходить в полицию, пожаловаться на Гвозда, — говорит Лобик. До немцев дойдет. Ты на полицейской службе потерял руку, получаешь пенсию. Живешь в Громах, семья в местечке. Чтобы помочь семье, занимаешься торговлей. Она же не запрещена...

Микола веселеет. Хлопцы намереваются менять тактику. Надо побольше покупать зажигалок, сигарет, сахарину. Чтобы такие вещи всегда были в кожаной сумке Миколы. Карманом, пришитым к кальсонам, пользоваться нельзя. Бумаги надо прятать под стельку ботинок.

Еще больше поднимается настроение, когда хлопцы пришли к выводу, что полицейский шпик не от хорошей жизни обыскивал Миколу на улице. Разве тайный агент, который хочет иметь успех, будет так делать?

Знает кошка, чье мясо съела. Дела у немцев — швах, а уши есть и у Гвозда...

ГЛАВА ШЕСТАЯ

I

Словно туча нависают партизаны над местечком. Диверсии в нем самом: взорвана электростанция, подложена мина у восточного переезда близ путейской казармы.

Хлопцы догадываются — без местных помощников тут не обошлось. Значит, кроме них есть еще люди, связанные с партизанами. От этого тревожно и радостно.

Уничтожив целые сельсоветы, фашисты рассчитывали подрубить партизанское движение под корень. Получалось наоборот. Партизанам нужны продукты, одежда, и они стали заглядывать в деревни, что лежат при железной дороге.

Внешне местечко живет, как прежде. С утра выбираются на службу стрелочники, путейцы, рабочие разных мастерских, складов. По-прежнему действуют конторы, в которых щелкают на счетах бухгалтеры и счетоводы. Но это скорее видимость жизни, ширма, которой прикрывается ненадежный, неустойчивый оккупационный быт.

На станции, где отирается тьма военных, можно купить разную мелочь пачку сигарет, зажигалку, буханку заплесневелого солдатского хлеба. Люди работают задаром, так как марки, рубли ничего не стоят. Пайков, кроме полицаев, никто не получает.

Немцы придумали выход: если у человека есть хозяйство — то дулю ему, а не хлеба. Землю же засевают все — кто служит и не служит.

У служащих все же есть преимущество: каждый месяц они получают по килограмму соли. Местечковцу за килограмм надо отдать курицу или двадцать яиц.

Алексей Примак — ремонтник на почте. Связь партизаны укоротили, оставив телеграфные столбы только возле железной дороги да в самом местечке. По этой причине бывают дни, когда никакой работы у Алексея нет. Отметившись в конторе, он слоняется по местечку.

Примаку попадается на глаза высокий худощавый парень лет двадцати двух, аккуратно, по-городскому одетый. С беззаботным видом он похаживает по улицам, заглядывает в столовую, в парикмахерскую, под вечер Примак видит его на станции.

Незнакомых людей в Батьковичах немного, и Примак заинтересовался им. Узнал — парня зовут Борис Аксамит, квартирует у жены эмтээсовского механика Франи Бейзик, в местечке организовывает службу Красного Креста.

Необычная Аксамитова служба настораживает. Немцы жгут деревни, людей, а тут вдруг Красный Крест?

Случилось так, что Примак, сидя на столбе и прикручивая на крюк чашку изолятора, увидел уполномоченного Красного Креста — он входил во двор к женщине. Перед тем как войти в хату, Аксамит вынул из кобуры — она у него сзади под пиджаком — пистолет, переложил в карман.

Примак рассказывает об увиденном Мите. Теперь его постоянное задание — следить за Аксамитом. Через неделю можно сделать некоторые выводы. Уполномоченный Красного Креста не просто навещает женщин, а выбирает тех, у кого мужья в армии.

Примаку удается поговорить с женщиной, у которой был Аксамит. Она сначала таится, теряется. Уполномоченный Красного Креста приказал держать язык за зубами. Но Аксамит — приблуда, а Примак — свой, местечковый, и она признается во всем.

Этот высокий (женщине он сразу не понравился) сказал, что ее хозяин в плену, в Бобруйском лагере, и хочет с помощью Красного Креста получить письмо из дома. Но почему сам не написал? Как верить на слово чужому человеку? Что-нибудь написать женщина отказалась. Поступила, конечно, правильно.

Про Аксамита ясно — шпик. Ясно, почему прикрывается Красным Крестом. На чувствах мужа к жене, детям можно сыграть. Особенно если такой человек находится за проволокой.

Аксамит бродит по местечку. К солдаткам больше не заходит. Примаку удалось еще с одной поговорить. Как и первая, она ничего мужу не написала. Хлопцы успокаиваются.

Но Аксамит задает новую загадку.

От Франи Бейзик он перебирается на Вокзальную улицу, сняв комнату у медицинской сестры Стаси Машинской. Комната имеет отдельный выход. Связи, которые Аксамит заводит, просто неожиданные. К нему приходит ремонтник с железной дороги Ничипор Хадоська, бухгалтер Пилятичского лесничества Виктор Цыбулька, учитель Тадеуш Капуста.