Антология советского детектива-36. Компиляция. Книги 1-15 (СИ) - Ваксберг Аркадий Иосифович

Но именно индивидуальные особенности молодого человека, его серьезное и добросовестное отношение к труду, активное участие в общественной жизни цеха, начитанность, сделали его заметным в коллективе. Этому же способствовали и независимость его суждений, и некоторый опыт организаторской деятельности (до завода работал преподавателем в школе). Итогом стало то, что он был избран вожаком комсомольской организации цеха, хотя, по правде сказать, и не стремился к этому.

В первых числах октября его неожиданно, прямо с рабочего места, вызвали в партком завода. Такого еще не случалось. «С какого перепугу? — шагая по асфальтированной дорожке, размышлял он — Вроде, ничего не натворил…»

В кабинете секретаря парткома находилось пять или шесть членов парткома. Тут же и секретарь парторганизации Марковская Инна Феофановна. Ей давно за пятьдесят. Строгость и серьезность, как и изморозь седины в волосах, стали неотъемлемой чертой ее лица и характера. Но, несмотря на годы и некоторую полноту, выглядит респектабельно. Она — ветеран Великой Отечественной войны. Уважаема не только на заводе, но и в городе.

— Садитесь, — ответив на приветствие, плавным жестом руки указала на кресло, расположенное напротив.

Одновременно ее быстрый, едва заметный взгляд скользнул по листу бумаги, лежащий перед ней.

— Садитесь, Николай, — повторила, назвав по имени.

Молодой человек присел на предложенное кресло.

— Как Вам работается? — продолжила Марковская, по-видимому, дежурными репликами. — Нравится ли коллектив цеха? Что интересного происходит в комсомольской организации? Вы же там секретарь.

В голосе доброжелательность и одновременно с этим тонкий намек на то, что она владеет обстановкой. Прием вполне известный.

— Вроде все нормально. Жаловаться не на что. Недавно в очередь на квартиру стал. И комсомольская организация цеха, хоть и небольшая по численности, но не хуже других на заводе, — ответил-доложил кратко.

— Это хорошо, — улыбнулась одними глазами Марковская. — Скажите, вы дежурить в опорный пункт ходите?

— Хожу. Уже раза три или четыре дежурил с цеховой ДНД. Удостоверение и значок народного дружинника имею.

— Не боязно? Ведь, наверное, приходится во время дежурства со всякой шпаной общаться. Никак не удается всех порядочными людьми воспитать. Еще нет-нет, да находятся антиподы нашего общества. Их мало, но что скрывать, пока имеются, — искренне посетовала она.

— Да нет, не боязно. С нами постоянно находятся сотрудники милиции. А с ними чего бояться? «Наша милиция нас бережет» — это еще Маяковский отметил… в двадцатых годах… — пошутил Николай. — Да и сам себя в обиду давать всякой шпане не собирался и не собираюсь… В семье и в коллективе не этому учили. И за себя постоим, и других в обиду не дадим! — несколько пафосно закончил он.

— Замечательно! — улыбнулась снисходительно Марковская, и в уголках ее губ отчетливо обозначились морщинки. — Впрочем, другого ответа я от вас и не ожидала.

«К чему бы этот разговор? — думал между тем молодой человек, следя за необычным диалогом. — Вроде бы я во время дежурства ничего плохого не сделал. «От звонка и до звонка», как и все, был на дежурстве».

— Партия решила укрепить правоохранительные органы лучшими представителями трудовых коллективов. Надеюсь, слышали?..

— Слышал, — ответил однозначно.

Действительно, на телевидении и радио довольно часто поднимали этот вопрос.

— Потому партком завода принял решение направить вас на работу в органы внутренних дел, то есть в милицию. Как на это смотрите? — наконец-то прояснила суть разговора Инна Феофановна, пристально воззрившись в лицо собеседника.

Молодой человек явно был огорошен этим неожиданным предложением-приказом. Он даже заерзал в кресле, по-видимому, порываясь встать. Последнее не укрылось от секретаря парткома, так как та стала излагать мотивы, приведшие к такому решению.

— Это не страшно, что у вас нет юридического образования. В парткоме об этом известно. На первых порах, думаю, вам помогут, подскажут… А там и заочно пойдете учиться, ибо «молодым у нас везде дорога», — улыбнулась ободряюще. — Вот и обретете теоретические знания. Вы же член партии…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Да.

— Раз член партии, то, что такое партийная дисциплина, знаете. Считайте, что это вам партийное поручение, — твердо и категорично, как уже о вполне решенном и не подлежащем дальнейшему обсуждению вопросе, окончила свою речь секретарь.

Молодой человек молчал, понимая, что любые отговорки будут выглядеть несолидно, детским лепетом. Не зря же ему напомнили о партийной принадлежности. К тому же в каждом человеке с рождения заложены склонности к приключениям и авантюризму. До поры до времени они находятся в анабиозном состоянии. Но достаточно какого-либо толчка, секундного раздражителя, и все — они вырвались на волю. Молодой человек не был исключением. И пока секретарь обосновывала данное решение, вирус авантюризма уже пошел гулять в его мозгу, подготавливая почву к согласию.

Все громче и громче стучали невидимые фанфары романтики будущих погонь, засад и перестрелок, почерпнутых из книг и кинофильмов. А внутренний голос уже утверждал, что молодой человек ничуть не хуже других, которые работают в милиции: «Не боги горшки обжигают»! Поэтому он перестал ерзать в кресле и после того, как Инна Феофановна сделала паузу, спросил, когда приступать к оформлению необходимых документов.

По-видимому, на его лице еще были видны следы внутренней борьбы между «да» и «нет». И секретарь парткома на весы сомнений бросила последнюю гирю:

— Имейте в виду, Николай, что и в милиции нашим парткомом вам будет оказана помощь в жилищном вопросе. Мы своих не бросаем…

Сколь можно было доверять последним словам, молодой человек не знал — в жизни всякое бывало — однако поблагодарил и за доверие и за заботу.

Потом последовали официальные напутствия, заключавшиеся в том, что молодой человек «оправдает оказанное ему «высокое доверие» и не подведет коллектив завода и партийную организацию».

При этом члены парткома дружно и важно кивали головами. Мол, мы полностью согласны со сказанным.

Придя после работы в снимаемую им и его женой однокомнатную квартиру на поселке КЗТЗ, молодой человек поделился неожиданной новостью.

— Что будем делать, Рая? Жизнь милиционера — это не только красивая форма, но и огромнейшая ответственность… Это ненормированный рабочий день и постоянные конфликты… Следовательно — издерганные в клочья нервы, — играя с малолетней дочуркой, говорил он. — Но с другой стороны — обещают дать квартиру. Надоело по чужим углам скитаться…

— Смотри сам. Знаешь же, что я буду согласна с любым твоим решением, — поглаживая плечо мужа и ласково поглядывая на него, ответила та без долгого раздумья — И в милиции никто не пропал. У моей директрисы есть знакомый участковый — Евдокимов Николай Павлович. Иногда в магазин заходит. Веселый, улыбчивый. Всегда шутит. Значит, не так плохо и в милиции…

Рая — оптимист по натуре. О жизни судила, не особо углубляясь в ее суть и не «мудрствуя лукаво». Если б знала она, что старший участковый майор милиции Евдокимов через два года умрет, не дожив и до сорока пяти лет, оптимизм бы ее поубавился.

— Не получится — уволишься! Лишь бы у нас в семье было все хорошо. Решай сам…

Потом были хождения по отделам кадров, собеседования с начальником Промышленного РОВД, прохождение медкомиссии.

2

Промышленный РОВД находился на Льговском повороте, напротив отдела кадров завода РТИ, в двухэтажном здании послевоенной постройки. Это здание, как и множество других, строили пленные немцы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Собеседование проводил лично начальник отдела полковник милиции Воробьев Михаил Егорович. Ему было за пятьдесят. На форменном кителе теснились колодочки от орденов и медалей, красноречиво говоря о пройденных годах Великой Отечественной войны. Время слегка посеребрило темно-русые волосы, но еще не проредило. Даже намека не было на облысение. Крупный нос и несколько тяжеловатый подбородок совсем не портили черт лица, наоборот, придавали ему мужественность и силу. Взгляд серых глаз строгий и жесткий. Во всех движениях чувствовалась уверенность и внутренняя сила человека, привыкшего повелевать.