Закат Железного города (СИ) - Тихий Даниил

Ещё недавно я плакал, мычал, истерил и кричал. Но теперь во мне не осталось ничего кроме смеха. То, что творилось наверху, определённо не входило в планы пытавших меня уродов. Лишним доказательством этого предположения, стало отсутствие палачей, которые должны были появиться минут десять назад, но так и не появились.

Если дикий зверь попадает в капкан, он может пожертвовать своей искалеченной лапой. Отгрызть её. К моему глубочайшему сожалению, я свою — отгрызть не мог. Мешало два факта: ремень, удерживающий мою голову в одном положении, и то, что подобную авантюру я вряд ли переживу.

Другое дело вывих.

Свои руки я любил. До свалившихся на меня пыток, даже не понимал насколько. Но без новой боли, шансов на выживание у меня не было.

Лазерная насадка прижигала плоть и кожу. Исключила возможность серьёзного кровотечения. Но там, где она срезала с меня шкуру, всё равно сочилась сукровица. Я её чувствовал.

Медленно проворачивая искалеченную руку в путах, я в буквальном смысле сдирал с себя тонкие кожаные полоски, оставшиеся между выбранными лоскутами. Я больше не кричал и не выл. Не стонал и не втягивал в себя воздух. Потому что несмотря на боль, я — побеждал.

Когда большой палец щёлкнул, выходя из сустава, я едва вновь не намочил свои и без того мокрые штаны. Избавиться от остальных пут, начиная с застёгнутого на стуле ремня оттягивающего голову назад и заканчивая подобными штуками на лодыжках, оказалось делом времени.

Попытка встать — закончилась падением.

За многие часы, проведённые в пристёгнутом положении моё тело задеревенело и стало непослушным. Какое-то время я просто лежал, вытянувшись на полу и совершая осторожные вращательные движения в суставах.

По бетону под моей спиной несколько раз проходили чувствительные вибрации. Бой наверху разошёлся на полную катушку. В основном я слышал стрелковку, но несколько раз не хило так бухало.

Плевать. Мне нужно добраться до ублюдков, забравших мою кожу.

Ненависть, чистая, и незамутнённая лишними размышлениями, стала моей путеводной звездой. В полной темноте я кое-как нашёл установленную в камере лампу и включил её. Мощный свет пролившийся на грубое, железное кресло, осветил место, в котором я впитал в себя страдания.

Я во всём оказался прав.

Старая техническая ячейка. Галотрансляторы для создания высококачественной текстуры и даже камера наблюдения под потолком.

Видимо им и в самом деле не до меня, раз мой побег остался без внимания.

Держась за стенку, я преодолел сокрытый мраком коридор и без труда нащупал, а затем и открыл, обычный запорный механизм рабочего люка, расположенный в стене перрона.

С той стороны на меня дохнуло адом.

Температура снаружи оказалась гораздо выше, чем внутри технической ячейки. Горячий сквозняк рванулся внутрь вместе с жёлтыми отблесками пламени и пошевелил волосы на моей голове. Я распахнул люк широко, как только смог, и увидел уходящие ввысь конструкции завода по переработке мусора.

В бытность работы машинистом технического вагона, я уже бывал здесь.

Вокруг не было видно людей, бои в этом месте уже отгремели, остались лишь трупы и пламя, бросающее к потолку снопы искр и клубы чёрного, ядовитого дыма.

Резня кипела вокруг центра завода. Там всё сверкало и переливалось вспышками выстрелов. Стучало длинными очередями и выло многоголосым людским эхом.

Сверху падали гильзы…

Осмотревшись, я наметил маршрут и бросился вперёд, понимая, что друзей вокруг меня нет. С кем бы не бились мои мучители, в этой неразберихе я получу пулю от любой из сторон.

Перебежав парамагнитные рельсы, я укрылся подальше от гудящего пламенем перрона, в темноте, под избитым пулями вагоном. Здесь, я смог рассмотреть мертвецов, что попали по вражеский огонь и погибли.

Замес у вагона вышел жестоким.

Моей добычей стала военная маска химической защиты и автомат Сёмушкина, семьдесят четвёртого года выпуска. Судя по шеврону на рукаве убитого бойца, он был из штурмовиков Кардинала. А значит — свои. Задают напавшим на меня ублюдкам жару. К тому же, раз дело происходит не где-то у транспортного узла, судя по всему, наши и есть атакующая сторона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Со следующего трупа я снял обувь, а с третьего разгрузку и бронежилет. Перепачкавшись в чужой крови и болезненно морщась заливая найденным медицинским гелем искалеченную руку, я безостановочно думал о том, что судьба странная штука.

Мне бы уходить. Спасать свою шкуру, пока есть такой шанс. Но после всего, что они со мной сделали, я не уйду отсюда не пролив чужой крови.

Не я это начал.

Дождавшись, когда гель схватиться тугой плёнкой поверх моих ранений, порывшись в трофейной аптечке и закинувшись таблетками тоника, я решил, что могу продолжить движение.

На заводе творился хаос.

Почти полностью облачённый в смешанную и дополненную экипировку обычного, штурмового пехотинца. Со стандартным комплексом визуального наблюдения, надвинутым на глаза, я был обескуражен сбоем биотического блока, который застал меня между перебежками от укрытия к укрытию.

Непонятная хрень ударила по мозгам железно, заблокировала биотический блок и моего единственного в этом аду напарника — ИскИна. А без него пропала связь со всем оборудованием. Комплекс визуального наблюдения, щит и маска химической защиты продолжали работать. А вот данные с них, больше не поступали.

Но меня подобная чушь — остановить не могла.

Когда на соседнем перроне обозначилось движение, я не обрадовался и правильно сделал. В темноте, между рухнувшими сюда обломками металлоконструкций, пробирались выродки, захватившие меня в плен.

Кажется, этот отряд совершил обходной манёвр и топал прямиком в тыл к атакующим подразделениям. Позволить им подобную радость я не мог, да и не хотел.

Месть за испытанное унижение, требовала расплаты чужой кровью.

Восемь человек, растянутые цепью и постоянно прячущиеся среди обломков, оказались лёгкой добычей. Первого я убил одним ударом. Проломил висок ножом и завладел трофейным «гарпуном».

Лицо следующего поймало собой стальной штырь, когда он решил посмотреть куда запропастился замыкающий товарищ. Остальные остановились, засуетились, казалось, начали что-то понимать, но в темноте и неразберихе, среди людей, которые оснащены простыми приборами ночного виденья и с трудом могут отличить своего от чужого, я чувствовал себя настоящей акулой.

Они не были подготовлены ко встречи с такими как я.

Обычные гражданские. Полное отсутствие хоть каких-то тактических или слаженных действий. Те, с кем мы сцепились на поверхности, были в разы опаснее. Эти же пытались перекрикиваться, прятались, разбредались, тыкали друг в друга оружием и вели себя так, словно хотели, чтобы я их убил.

Что я и сделал.

Последних расстреливал из автомата. Скупыми, короткими очередями. Двигаясь в точности как учил Борз. Так чтобы между предполагаемым противником и мной постоянно находилось какое-нибудь визуальное препятствие. Ну а дальше: сближение, обход, короткая очередь.

Огрызнулись всего дважды. И оба без какого-либо эффекта. Выстрел из чего-то напоминающего револьвер и очередного «гарпуна» ушли в молоко.

Утолив первый голод, я стал действовать осмотрительней. Трупы людей Кардинала встречались повсеместно и пускай их было гораздо меньше, чем местных, и лежали они скоплениями, а не как заводские — везде, кто-то их всё же убил. А значит помимо обычного ополчения тут встречались противники посерьёзней.

Ключевой точкой боевых действий, эпицентром войны на заводе, выступала административная башня. Я решил, что мне тоже нужно туда. На самую вершину, что уже терялась в клубах дыма.

Кинув взгляд к потолку завода, я подумал, что мы напоминаем муравьёв в банке, на дне которой разожгли свечу с благовониями. Если ничего не предпринять, этот дым и пожары убьют нас всех до единого.

Победителей просто не будет.

Будто откликаясь на мои мысли наверху прогремел взрыв. Две громоздкие фигуры рухнули вниз объятые пламенем и окружённые брызгами расплавленного метала. Один из железных мостов второго яруса ослепительно полыхнул и заставил комплекс визуального наблюдения потухнуть, уберегая мои глаза от резкого перепада освещения. А когда через мгновение он вновь заработал, мою голову едва не раскроил огромный топор.