Закат Железного города (СИ) - Тихий Даниил

Они сняли кожу с верхней части, целый лоскут! Сраные ублюдки! Боль не отпускала, чтобы не зацикливаться на ней я пытался шевелить извилинами, но первый шок меня уже отпустил и теперь организм кричал о нанесённом ему увечье. И этот крик отдавался звоном в моих ушах заставляя дрожать каждую жилку взмокшего тела.

Поймав себя на том, что пятками босых ног я скребу пол, задрав голову чтобы ослабить удавку и мычу сквозь зубы слегка раскачиваясь всем напряжённым телом, я приказал себе успокоиться и расслабить хватку на подлокотниках.

Пытка — это давление. Хотят сломить волю и сделать болтливым, послушным дерьмом, иначе бы уже убили. А значит им либо нужна информация, либо послушный раб. Но вопросы если и начнут задавать, то только тогда, когда даже немой начнёт разговаривать.

Операцию по удалению кожи сделали с помощью хирургической перчатки, тонкой и современной лазерной насадкой. Сколько ещё кожи они срежут, прежде чем решат, что с меня хватит?

Следующий раз ко мне пришли ровно через шестьдесят минут после экзекуции.

Пытают с шагом в час? — додумать эту мысль я не успел.

Снова двое. Судя по росту и фигурам те же самые заплечных дел мастера. Те же звуки, тот же слепящий свет и та же комната. Набор методов призванных меня дезориентировать и лишить воли к сопротивлению.

В этот раз сняли квадрат кожи пять на пять, чуть выше внешней стороны кисти. Слепящая сознание рана напоминала змею, что становится тем больше, чем глубже вгрызается в тело. Никакой крови на месте ранения не было. Лишь запах палёной шкуры и волос витал в воздухе, заставляя рвотный ком подкатывать к горлу.

Я снова кричал. Снова скрёб пятками пол и потел. Но в этот раз к обычным симптомам прибавилась дикая отдышка. Боль заставляла извиваться в пределах пут и напрягать мышцы. Вбитые в подкорку, природные инстинкты, приказывали мне «бежать» прочь от красной лазерной линии, что медленно вспарывала мою кожу. Но верёвки не позволяли этого сделать.

Металлический, грубый стул под моей задницей, казался мне воронкой, вытягивающей мои силы. Через двадцать минут после последнего операции, я уловил в теле дрожь, так свойственную перенапряжению.

Никогда я так сильно не уставал как в эти несколько минут своей жизни.

Пытка странная хрень. Рядом никого нет, никого кого стоило бы стесняться. Никого кто мог бы рассказать о твоей стойкости. И наконец — никого кто мог бы рассказать о твоей слабости.

Меня подмывало заговорить с моими мучителями. Высказать им всё что думаю, ругать их и угрожать им, молить о пощаде, спрашивать, что им нужно… и я так и делал. Не в силах сдержаться я пел им целые дифирамбы, но делал это исключительно про себя.

Потому что заговорить вслух, означало начать играть в эту игру по их правилам. А играть по их правилам, равносильно смерти.

Когда за мной пришли в третий раз, я втайне надеялся, что произойдёт что-то выбивающееся из этого бесконечного болезненного круга. Со мной заговорят. Что-то спросят. Прибегнут к другим методам…

Но всё повторилось точь-в-точь как раньше. За тем исключением что новая рана оставила после себя не квадратную, а прямоугольную полость. На руке от костяшек и до самого локтя не осталось живого места. Хотя это конечно же было не так.

Если покрутить руку и пройтись по всей её поверхности, мучители займут меня минимум на стуки. Не считая тех ровных, уцелевших нитей, что оставались между ранами делая мою руку похожей на странный панцирь.

Новый час пролетел незаметно. Информации почти не прибавилось. Я приметил на поясе у одного из садистов пистолет для инъекций. У второго из оружия был компактный парализатор в кобуре и засапожный нож за голенищем. Оба в фартуках, видать иной раз приходилось работать не так аккуратно.

Когда поворотный механизм зашумел вдалеке в четвёртый раз, я не стал ждать изменение ситуации. Я стал её изменять самостоятельно.

Всего лишь наклонил голову, подержал удавку натянутой так, чтобы она давила на сонную артерию и потерял сознание ещё до того как шаги приблизились.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Как оказалось к такому повороту они тоже оказались готовы. Сбежать в забытье не вышло. Медицинская мазь с едким запахом, сунутая мне под нос, заставила меня очнуться, а давящую на шею петлю просто сняли, заменив её кожаным ремнём, оттягивающим мою голову назад.

Четвёртая операция по снятию кожи заставила меня обоссаться и заплакать.

Я, крепкий мужик, опалённый мёртвым городом, рыдал как девчонка с соплями и всхлипываниями. От меня воняло палёным и мочевиной. И я не мог от этого никуда деться.

Ещё через час, когда мне начало казаться, что я попал в бесконечную временную петлю, в которой меня медленно разбирают на запчасти, садисты изменили своему обычному стилю.

Мне пришёл запрос на синхронизацию.

Пока перед моим взором висела табличка с запросом от неизвестного пользователя, меня не трогали. Пыхтел тучный, переминался с ноги на ногу худой, но проклятый лазер не срезал мою кожу, а мешок не поднимался чтобы заставить меня сощуриться от слепящего света. Но вечно так продолжаться не могло.

Терпения ублюдкам хватило на половину минуты. Затем запрос исчез, а с меня сдёрнули мешок.

Убивать меня не планировали. По крайней мере пока. Слепки памяти, файлы, сохранённые в базе ИскИна — вот что их интересовало. Зачем задавать вопросы, когда в обмен на прекращение пытки, можно скачать буквально ВСЮ мою память.

Пятый кусок кожи был отделён с той же молчаливой педантичностью что и все прочие. От крика у меня сел голос. Кажется, я дважды отрубался, за эти ужасные, воняющие палёной шкурой минуты. Но проклятая, сунутая под самый нос мазь, каждый раз возвращала меня в сознание, и операция продолжалась.

Перед уходом, мою грудную клетку просканировали медицинским сканером. Видимо, проверяли не умру ли я раньше времени от боли и выдержит ли моё сердце.

Судя по всему, решили, что выдержит.

* * *

Это же время, тремя километрами севернее…

Шило вёл ударную группу по практически непроходимому тоннелю. Обрушения здесь достигли таких масштабов, что низинная улица стала напоминать не тоннель, а пещеру.

Отовсюду капало. Журчала вода. Головняк постоянно утюжил путь сканерами, но несчастья всё равно случались. Во время очередной осыпи бойца утащило и погребло под завалом. Второй исчез в трещине в самом начале маршрута. Просто шагнул в темноту и сгинул без крика. Лишь групповой интерфейс мигнул и выдал сообщение, лишний раз подтверждая чужую гибель.

Бой ещё не начался, а отряд уже понёс первые потери.

Подобные расклады не вызывали у офицера раздражения. Люди не имели нужного опыта и подготовки, а взять её было просто неоткуда. Перенять тактику старателей и отправлять малые группы на вылазки? Вариант не самый лучший. Смертность там ого-го, в долгосрочной перспективе получишь на одного опытного — десяток трупов.

— Зелёный голове. Подходим к линии молчания. Как принял голова?

Шило выслушал доклад и тут же ответил:

— Принял тебя Зелёный. Режим молчания, всем ориентироваться по биотическим блокам. Конец связи.

Имея на руках инструменты управления групповым интерфейсом, безопасник отключил возможность связи через короткие рации. Напряжение нарастало. Отряд вплотную подобрался к чужой общине, основанной внутри крупного завода по переработке мусора. Здесь их частоту связи могли перехватить.

Детекторы сообщали о превышающем норму уровне загрязнений, но именно этот факт заставил командира ОВБ повести людей этим тоннелем. Риск наткнуться на гнездо изменённых в таком месте был минимален. Твари не меньше людей хотят жить и несмотря на поразительную стойкость избегают совсем уж смертельных зон. Да и люди тоже, а значит его группу на той стороне никто не ждёт и её появление будет неожиданностью.

Он знал, что расплатой за подобное решение будут новые смерти. Гораздо позже, когда его бойцы вернутся в общину, многие из них умрут от поражения излучением и заражения. Самопальные защитные костюмы в их случае — не панацея.